Аза Алибековна Тахо-Годи: История моей семьи полна пересечений с крупными личностями своей эпохи — Российская газета. А. Тахо-Годи: "Изучение терминологии сближает филологию с философией"

Видный государственный и общественно-политический деятель Дагестана (1892-1937), был репрессирован и расстрелян, впоследствии реабилитирован; мать - Нина Петровна Тахо-Годи (урождённая Семёнова, 1894-1982) , отбывала срок в лагерях в Мордовии . Брат Хаджи-Мурат (1919-2002) - криминалист, заслуженный юрист России; брат Махач (1933-1940) погиб в детском доме; сестра Муминат (род. 1931) - специалист по французской литературе, доктор филологических наук, профессор Северо-Осетинского госуниверситета .

В 1929 году семья переехала из Дагестана в Москву, где поселилась на 3-й Звенигородской , д. № 5 . Аза начала интересоваться филологией с детских лет .

После ареста родителей вместе с сестрой жила в Орджоникидзе у брата матери литературоведа Л. П. Семёнова .

После окончания школы, как дочь репрессированного, не могла поступить в вуз, однако была принята в , в 1943 году слитый с , филологический факультет которого окончила в 1944 году, после чего поступила там же в аспирантуру по отделению классической филологии, где сперва училась у профессора Н. Ф. Дератани и окончила её в 1947 году .

В аспирантуре Тахо-Годи училась греческому у профессора А. Ф. Лосева (1893-1988), стала его ученицей и близким другом семьи Лосевых - Алексея Фёдоровича и его супруги, после смерти которой в 1954 году, впоследствии, спутницей жизни и хранительницей его наследия.

Как председатель культурно-просветительского общества «Лосевские беседы» инициировала создание в Москве на старом Арбате в доме, где жил А. Ф. Лосев, Библиотеки истории русской философии и культуры «Дом А. Ф. Лосева», где хранится книжное собрание А. Ф. Лосева и существует мемориальная экспозиция в его честь.

Заслуженный деятель науки РФ (1998), заслуженный деятель науки Республики Дагестан (2012). Отмечена Серебряной медалью «За вклад в развитие философии» (2011) . В 2015 году награждена

А́за Алибе́ковна Та́хо-Го́ди (род. 26 октября 1922 года, Махачкала) - советский и российский филолог-классик, переводчик. Доктор филологических наук (1959), профессор (1965), заслуженный профессор МГУ (1992).
Научные интересы связаны с античной литературой в её эстетическом и философском аспекте, с терминологическими исследованиями; изучением жанров и стилей, античной риторики, греческой мифологии, рецепции античности в русской литературе, типологии античной культуры.
Отец - Алибек Алибекович Тахо-Годи (1892-1937), был репрессирован и расстрелян, впоследствии реабилитирован; мать - Нина Петровна Тахо-Годи (урождённая Семёнова, 1894-1982), отбывала срок в лагерях в Мордовии. Брат Хаджи-Мурат (1919-2002) - криминалист, заслуженный юрист России; сестра Муминат (1931 г. р.) - специалист по французской литературе, профессор Северо-Осетинского госуниверситета.
В 1929 году семья переехала из Дагестана в Москву, где поселилась на 3-й Звенигородской, д. № 5. Аза начала интересоваться филологией с детских лет.
После окончания школы, как дочь репрессированного, не могла поступить в вуз, однако была принята в Московский индустриально-педагогический институт имени Карла Либкнехта, в 1943 году слитый с Московским государственным педагогическим институтом им. В. И. Ленина, филологический факультет которого окончила в 1944 году, после чего поступила там же в аспирантуру по отделению классической филологии, где сперва училась у профессора Н. Ф. Дератани и окончила её в 1947 году.
В аспирантуре Тахо-Годи училась греческому у профессора А. Ф. Лосева (1893-1988), стала его ученицей и близким другом семьи Лосевых - Алексея Фёдоровича и его супруги, после смерти которой в 1954 году, впоследствии, спутницей жизни и хранительницей его наследия.
В 1949 году в Московском университете А. А. Тахо-Годи, уволенная из МГПИ как дочь «врага народа», защитила кандидатскую диссертацию «Поэтические тропы Гомера и их социальный смысл». До этого некоторое время преподавала на отделении классической филологии Киевского университета в 1948-49 гг.
В 1949-1958 гг. преподавала античную литературу, латинский и греческий языки студентам и аспирантам в Московском областном педагогическом институте им. Н. К. Крупской, доцент.
В 1950-е годы была приглашена для работы на кафедру классической филологии филологического факультета МГУ, где работала с 1958 года и на следующий год защитила в Институте мировой литературы докторскую диссертацию "Античность и русские революционные демократы в связи с предшествующей им лит.-эстетической традицией". По совместительству в 1957-1987 гг. читала курс античной литературы в Литературном институте Союза писателей СССР.
С 1962 по 1996 годы заведовала кафедрой классической филологии МГУ. С 1977 г. председатель спецсовета по защите диссертаций (классическая филология) на филологическом факультете МГУ.
Член редакционной коллегии серии книг «Библиотека античной литературы», выпущенной издательством «Художественная литература». С 1997 г. член ПЕН-клуба.
Как председатель культурно-просветительского общества «Лосевские беседы» инициировала создание в Москве на старом Арбате в доме, где жил А. Ф. Лосев, Библиотеки истории русской философии и культуры «Дом А. Ф. Лосева», где хранится книжное собрание А. Ф. Лосева и существует мемориальная экспозиция в его честь.
Заслуженный деятель науки РФ (1998), заслуженный деятель науки Республики Дагестан (2012). Отмечена Серебряной медалью Института философии РАН «За вклад в развитие философии» (2011). В 2015 году награждена Почётной грамотой Президента Российской Федерации.

Известный филолог о пользе книжных корешков, древних языков и подарке мадам Жозефины

26 октября 2014 года исполнилось 92 года Азе Алибековне Тахо-Годи, выдающемуся филологу-классику и вдове великого русского философа Алексея Федоровича Лосева, хранительнице его наследия. «Фома» поздравляет Азу Алибековну и публикует свою беседу с ней - о вере и древних языках, о Лосеве и его отношении к Советской власти, а также о том, кого из русских писателей XX века будут помнить потомки.

«Я так обрадовалась, когда узнала, как «Отче наш» звучит по-русски!»

- Расскажите, пожалуйста, о Вашем пути к Православию. Вы с детства были верующая, или пришли к вере позже?

Мое самое мое раннее представление о Боге относится ко времени, когда мне было три года. Моя няня говорит мне: «Посмотри, деточка, на небо. Видишь, там Боженька сидит?» Я смотрю и говорю: «Вижу». Это было, так сказать, мое первое «знакомство» с Богом.

Мои родители были высоко образованные, очень культурные люди, имевшие огромную библиотеку, массу книг, куда всегда можно было залезть и что-нибудь прочитать, узнать. Единственно чего в этой библиотеке никогда не было, так это Евангелия и Библии. В религиозном отношении мои родители были абсолютно индифферентны. Более того, мама, которая выросла в настоящей православной семье, из Православия перешла в лютеранство для того, чтобы ей можно было выйти замуж за моего отца, который официально считался мусульманином. Хотя он к религии тоже был абсолютно индифферентен. Дело в том, что когда мама с папой поженились, православному человеку нельзя было заключать брак с мусульманином.

И единственный, кто мне помог с Библией - моя француженка, с которой я занималась языком. Мадам Жозефина подарила мне французскую Библию с золотым обрезом и мельчайшим шрифтом. Это прекрасная книга, я до сих пор ее храню. Я брала ее с собой всегда и всюду, даже в эвакуацию. Так что свое первое религиозное образование я получала по французской Библии, на французском языке.

Нынешние молодые люди всего того, что мы пережили, и как нам было трудно, и представить не могут. Им все даром дается. В моих записках, которые чудом сохранились с юношеских лет (когда отца арестовали в 1937-м году, то все бумаги, в том числе и детские, забрали) была такая строчка: «Хочу учить “Отче наш”». А как учить, где взять текст молитвы? И помогла опять любовь к чтению. Мне попалась в руки книжка знаменитого немецкого поэта Генриха Гейне, его ранняя драма о каких-то братьях-разбойниках. По ходу действия в драме один из братьев, обращаясь к Богу, читает как раз «Отче наш». Книга эта была издана уже в советское время. Гейне ведь считался очень передовым человеком, и поэтому его много издавали. Он вообще был очень едкий, злой даже автор. Но это было его очень раннее, почти юношеское произведение. И там раскаявшийся разбойник эту молитву и произносит. Помню, я так обрадовалась, что знаю теперь, как «Отче наш» звучит не только по-французски, но и по-русски.

Еще я в детстве делала маленькие, крохотные крестики и прятала их в корешки книг. У меня были замечательные, роскошные книги. Великолепные тома, которые стояли в моем шкафу. Мама покупала мне их сразу на трех языках. И эти книжные корешки были самым надежным местом, чтобы что-нибудь в них спрятать.

А потом, когда я уже познакомилась с четой Лосевых, они меня и крестили. Мне тогда было 26 лет. Это было в знаменитом Преображенском соборе в Переделкино, который сейчас находится в резиденции Патриарха. У меня, можно сказать, два праздника. Один 8 сентября, потому что в крещении я Наталья, а Церковь вспоминает святую великомученицу Наталию как раз 8 сентября, в день Владимирской иконы Божией Матери. А 26-го октября, в день Иверской иконы Божией Матери, у меня день рождения. В этом году мне исполнится 92 года.

- Как Алексей Федорович решал для себя проблему сочетания знания и веры?

Это сочетание было для него абсолютно нерушимо. Он еще в ранней юности, в гимназии, написал сочинение против атеистов. В нем он с юношеским, можно сказать, максимализмом громил атеистов и приводил примеры того, что многие выдающиеся ученые были верующими. Вообще Алексей Федорович очень любил повторять слова апостола Павла из Послания к евреям «Верою разумеваем» (Евр. 11:3). Для него вера и знание всегда были едины.

Каким было отношение Алексея Федоровича к советскому режиму и марксизму? Оно как-то менялось, эволюционировало или он всегда его категорически не принимал?

Это очень интересная тема. Алексей Федорович считал, что надо знать оружие своего врага. И он очень хорошо пользовался марксистскими цитатами и когда надо их употреблял. Например, в издательстве «Мысль» обсуждается его предисловие, вводная статья к первому собраний сочинений Платона, и Лосев бьет идеологически зашоренного редактора издательства именно марксистскими цитатами.

Или еще пример. Вот книга «Словарь античной философии», издание 1995-го года. Здесь собрано почти все, что писал Лосев для знаменитой «Философской энциклопедии» в пяти томах. Всего в этой книге более ста лосевских энциклопедических статей. А в предисловии к словарю Анатолий Яковлев, сын известного советского политика Александра Яковлева, говорит, что Лосев любил иронию. Это точно. Например, когда Лосев пишет в этих статьях, что буржуазная философия то-то и то-то, то он под буржуазной философией на самом деле имеет в виду советскую философию. Так что лосевскую иронию надо знать и учитывать.

- Алексей Федорович ожидал более-менее скорого краха коммунизма, советского строя?

Помню замечательный разговор на даче между Лосевым и нашим другом Александром Георгиевичем Спиркиным, который играл главную роль в «Философской энциклопедии». Он там умело обходил главного редактора, официального, Федора Васильевича Константинова, который, конечно, ничего в философии не понимал, но зато ею руководил.

Спиркин с Лосевым спорили, развалится ли «телега» или нет, и если да, то когда. Алексей Федорович доказывал, что не развалится, потому что военная мощь у нее вот какая - и сжимал кулак. А Спиркин, человек другого поколения, говорил: «Развалится сама, и ждать этого уже недолго». И оказался прав.

В 1929 году Лосев принял тайное монашество с именем Андроник. Скажите, это тайное монашество выражалось, например, как-то в быту? Что это реально значило тогда - быть тайным монахом?

В быту Лосев был живым и общительным человеком. Но он недаром, сидя на каком-нибудь ученом совете, всегда держал руку под пиджаком, и только я знала, зачем он это делал.

- Зачем?

А затем, что он непрестанно творил Иисусову молитву и держал четки в руке. Вот это и есть настоящий монах.

«Меня не брали в вузы как дочь врага народа»

Аза Алибековна, как бы Вы ответили на вопрос, зачем сегодня нужны древние языки - древнегреческий, латынь? Зачем вообще это нужно - изучать очень далекую, возможно, совершенно ненужную в бурной современности античность?

Как зачем изучать? Надо знать свои истоки. Если такой вопрос задают всерьез, он указывает на низкий уровень культуры спрашивающего. Впрочем, сейчас этот уровень в целом очень понизился. Большей частью сегодня молятся на технический прогресс, который является на самом деле не прогрессом, а регрессом.

- Вы считаете технический прогресс на самом деле регрессом?

Ну конечно, потому историческое развитие должно идти естественно, без всяких взрывов, складываться постепенно. Но когда ставится цель обязательно быть впереди всех, всех обогнать и перегнать, это обычно плохо кончается. Но это мое личное мнение.

- Как же Вы сами пришли к классической филологии?

Мой путь в классики-филологи начинался непросто. Меня после окончания школы не хотели принимать учиться в столичные вузы как дочь врага народа. Я хотела пойти учиться в знаменитый МИФЛИ (Московский институт философии, литературы и истории), но меня туда ни за что бы не приняли. Хотела в МГПИ (Московский государственный педагогический институт), тоже не приняли. Он назывался тогда «имени Андрея Бубнова», был такой партийный и государственный деятель, нарком просвещения РСФСР, но его в 1937-м арестовали и расстреляли. Педагогическому институту дали после этого имя Ленина, считая, что уж Ленин навеки останется. Но тоже не угадали. Меня взяли учиться только в педагогический институт имени Карла Либкнехта, который славился тем, что находился в здании, принадлежавшем когда-то графу Мусину-Пушкину, где якобы сгорел подлинник знаменитого «Слова о полку Игореве». Правда, позже Пединститут им. Либкнехта и МГПИ объединили, и заканчивала я уже последний.

После окончания института, когда я думала, чем заняться в аспирантуре, античностью или Средними веками, то решила посоветоваться со своим дядей, профессором Леонидом Петровичем Семеновым. Он был очень известный лермонтовед и археолог. Кстати, знаменитая Лермонтовская энциклопедия - это его идея. И Леонид Петрович сказал, что лучше идти на отделение классической филологии. Дескать, раз там будут изучать древние языки, то не будет, наверное, сильного идеологического давления. А экзамен в аспирантуру у меня по древним языкам принимал как раз Алексей Федорович Лосев. Вот с этого все и началось.

Между прочим, идеологическое давление на кафедре оказалось довольно сильным.

Я стала ученицей вовсе не заведующего кафедрой, на что он сначала рассчитывал и из-за чего потом очень злился и интриговал, а Алексея Федоровича. Свою роль тут сыграло то, что меня, как тогда говорили, прикрепили к профессору Лосеву для изучения древнегреческих авторов. А к профессору Марии Евгеньевне Грабарь-Пассек, которая тоже потом стала моим большим другом, меня прикрепили для изучения латинских авторов.

Вообще на кафедре все время шла большая борьба с идеалистом Лосевым, бывшим арестантом и лагерником. Между прочим, все время применительно к Лосеву говорили о перестройке. В протоколах кафедры часто фигурировало, что Лосеву надо перестроиться. Так что со словом «перестройка» мы познакомились задолго до той самой Перестройки.

«Современной экономике нужны средненькие специалисты»

- Вы согласны с утверждением, что сейчас в обществе, в культуре резко падает роль и филологии, и литературы?

Вы думаете, это только у нас? Это повсюду, между прочим. И в Европе то же самое, картина общая. Современной экономике не нужно много специалистов высокого класса, их должно быть ограниченное число. Например, сравнительно недавно в филологии было огромное число славистов. А теперь они просто не нужны.

- Почему же это происходит, на Ваш взгляд?

Потому что нужны средние работники, которые будут получать совсем другое, низкое вознаграждение за труд. Во всех странах сегодня ограничивают число тех, кто имеет высокую квалификацию и может поэтому претендовать на высокую зарплату. С чисто экономической точки зрения лучше иметь средненьких специалистов. Они меньше и получают, и больше работают, а наукой не занимаются…

- Парадокс получается: общество вроде богаче становится, а тратить оно на образование готово меньше.

Чем богаче, тем скупее. Это давно известно. Помните, как у Пушкина знаменитый барон над своими сундуками трясся? Или как в одной пушкинской сказке «царь Кащей над златом чахнет»? Вот они над златом и чахнут (смеется - Ред. ).

В одном интервью Вы сказали, что когда времена тяжелые, тогда и таланты особенно проявляются, а вот когда наступает анархия, человек очень сильно расслабляется, и поэтому неспроста сейчас расплодилось очень много дилетантов. А что Вы можете сказать о сегодняшнем дне? Наше время - это время полной анархии и расслабленности или нет?

Суть в том, что кто во что горазд, то и сочиняет или пишет. И про ту же самую античность порой, между прочим, абсолютно ничего в ней не понимая и не соображая.

- То есть, Вы считаете, что сегодняшнее время талантами не богато? Это скорее время расслабленности?

Я думаю, что сегодняшние таланты будут очень быстро забыты, о них никто и не вспомнит.

- А кого будут помнить?

Да ну… Раз уже культура пала, то чего там говорить.

- Так Вы думаете, что не будут помнить?

Не будут.

- Вообще никого?

Солженицына будут помнить. Это точно.

- А больше никого?

А кого Вы назовете?

- Венедикт Ерофеев, Сергей Довлатов. Бродский, безусловно.

Ну, может быть, Иосифа Бродского будут помнить. Интересно, кстати, что Иосиф Бродский родился 24 мая, в день св.равноапостольных Кирилла и Мефодия, первоучителей и просветителей славянских. Их очень чтил Алексей Федорович, в этот день, 24 мая, он и скончался. А так… нет, я не оптимист совершенно. В голову насчет будущего культуры приходят только пессимистические мысли.

Фотографии предоставлены библиотекой “Дом А. Ф. Лосева”

(6 votes, average: 5,00 out of 5)

Упоминание в интервью мелодии сталинского гимна возвращает нас к предвоенным и особенно военным годам, когда надеждой и опорой государственного строя становится чувство любви народа к своей Родине, и можно даже предположить, что в ту пору патриотизм (patria – «родина») начал слегка теснить коммунистический идеал господствующей идеологии. Детский сад и школа, художественная литература и публицистика, кино и театр, как, впрочем, и прямая пропаганда, становились средствами воспитания патриотизма. Правда, определялся он прежде всего как «советский», стало быть, религиозные источники его пытались скрыть любыми способами. Между тем, «копнув» здесь чуть глубже, нетрудно убедиться в том, что исторические корни «чувства родины» в сознании русского народа уходят в духовную общность, воплощённую в Богочеловечестве и выражаемую в особом родстве («братья и сестры во Христе»). Говоря о неприменимости «общего аршина» к России, Фёдор Иванович Тютчев, прекрасно знакомый с «аршином европейским», был, конечно же, прав: здесь не годились представления об индивидуальной свободе в протестантском смысле, то есть означающие рационально осмысливаемую свободу выбора, – этому противопоставляется изначально присущее человеку природное свойство – воля, любые ограничения которой должны быть для него внутренне оправданны: ради чего (во имя чего) принимать их. Формально же навязываемые извне порядки и правила, при всей их рациональной целесообразности, вызывают внутреннее сопротивление и по возможности игнорируются. Диапазон проявления воли огромен: от лишённого каких бы то ни было сдерживающих начал стремления к самоутверждению до отвергающей какую-либо упорядоченность жажды разрушения, не исключая, подчас, саморазрушения. Инициировала она и братоубийственные войны, когда кровное родство князей лишь поддерживало взаимную враждебность. Причём, происходило это на территории Руси уже после принятия ею христианства, пополняя сонм как святых мучеников, так и обреченных на вечную погибель грешников.
Тем не менее именно здесь православная вера сумела со временем укротить необузданность воли, закрепив родство не по крови, а по духу. В вере русский человек не просто смирял свою волю – он проявлял самоотверженность в борьбе с врагом ради родной Матери-земли и вместе с тем во имя Бога, становясь при этом неотъемлемой частицей телесно-духовной целостности – народа; всё, что оказалось включённым в круг его родства, было названо им Родиной. Европейские языки к смыслу этого понятия глухи. Вызревшее именно в России чувство Родины – это иррациональное ощущение личной сопричастности со своим родным общим; оно не имеет ни малейшего отно-шения к столь чтимому в странах западнохристианского мира чувству граж-данственности.
Алексей Фёдорович Лосев выразил это чувство в строках, написанных осенью 1941 года в подмосковном Кратове (его квартира в доме на Воздвиженке была уничтожена вражеской бомбой): «Родина – всемогущая и родная для человека стихия, когда он чувствует себя не просто в физическом родстве с нею, а в духовном и социальном… Личная жизнь осмысливается как родовая жизнь, индивидуальная воля – как общая воля. Всё отдельное, личное, особенное утверждается лишь на лоне общего целого, нужного, сурового и неотвратимого, но своего любимого, родного – на материнском лоне своей Родины. Такая жизнь отдельного человека во имя Родины есть жертва. В жертве сразу даны как человеческое ничтожество, слабость, так и человеческое достоинство, сила. Принесённая жертва оправдана любовью к Родине, потому что нет любви без самоотверженности и самоотречения. Всякое страдание и труд на пользу Родины, всякое лишение и тягость, переносимые во славу Родины, осмысливаются лишь в меру жертвенности».
Без какой-либо натяжки можно утверждать, что имя Родины становится для человека священным, восстанавливая, тем самым, единство мирского и сакрального. Всё это и явилось особенностью становления государства Российского, если хотите, тайной России, совершенно недоступной «чужеземным мудрецам». И хотя, случалось, тайну эту использовали государственные деятели, далёкие не только от ортодоксальной веры, но и убеждённые бого-борцы, она остаётся прямым свидетельством продолжения саморазвития логоцентризма в России.
С этой позиции нельзя не признать глубокую символичность смены «Ин-тернационала» в решающее для существования страны время сталинским гимном, в котором находила признание сплачивающая значимость Великой Руси и обозначалась ясная цель победы над посягнувшими на её свободу подлыми захватчиками. К тому же и обветшавший пролетарский лозунг с его глобалистскими задачами («весь мир насилья мы разрушим») вытеснялся из общегосударственной сферы, поскольку статус «Интернационала» с этих пор снижался лишь до уровня гимна партийного. И то, что сейчас, возвращаясь после многих десятилетий «на круги своя», Россия сохраняет мелодию сталинского гимна в качестве государственной символики, свидетельствует прежде всего о продолжении саморазвития её исторической идеи.

Январь 17, 2015 18:16
Невозможно не согласиться со значимостью приводимых Его Святейшеством в рождественском интервью примеров, свидетельствующих об общности интересов и энтузиазме, проявляемых в советский пе-риод, будь-то освоение целины или деятельность комсомольских молодёжных отрядов, как и с итоговой констатацией им наличия «многого другого, о чём воздыхают сегодня люди старшего и “среднестаршего” возраста». Мне, при моих семидесяти восьми с половиной, приходится, конечно, принять последнее лично на свой счёт. Однако я, со своей стороны, готов ещё и попытаться, во-первых, выявить во «многом другом» именно то, что позволило сохраниться рождённой в лоне Православия исторической идее в период правления отвергающей его власти, и во-вторых, назвать истинную подоплёку того, что послужило причиной самогό «воздыхания».
Прежде всего следует, мне думается, обратить внимание на то, что в социальном заказе, или, если быть более точным, императиве, адресованном власти, позиционирующей себя в качестве общенародной, не могли не найти от-ражение сострадательность и милосердие, неотъемлемые от образа мысли русского народа, его стремления к справедливости, поскольку первоисточником их служила убеждённость в присущей Господу Иисусу Христу милости к сирым и убогим, слабым и обездоленным, чей удел – страдание. Отсюда следовало, что в законодательных актах, экономической политике государства должна была учитываться необходимость соблюдения ряда социальных гарантий, явно или неявно предусматриваемых таким заказом-императивом. Но ведь именно это в той или иной степени оказалось воплощённым в сложившихся в советский период системах здравоохранения, образования, социального обеспечения, культурных и спортивных учреждений и пр., – монолитном здании, выстроенном на фундаменте общенародной собственности и … безжалостно разрушенным за последнюю без малого четверть века всего лишь для того, чтобы расчистить путь «рыночной экономике». Как же не «воздыхать» обо всём этом в существующих на сегодняшний день условиях?
И ведь полная непререкаемость содержится в рубленых фразах опубли-кованного ещё в 1999 году манифеста «Правый поворот»: «Нам нет нужды решать вопрос о том, насколько рыночной должна быть экономика в России. Нам нужно просто добиться того, чтобы нашу экономику не уродовали никакие социалистические затеи, а рыночной она окажется автоматически и ав-томатически же потребует формирования прочного фундамента частной соб-ственности». Но ведь это, в свою очередь, означает, что автор манифеста, – министр экономического развития в нынешнем правительстве РФ, – напрочь лишён способности осознавать соответствие «социалистических затей» расположению души народа России к справедливости, имеющему религиозную природу. И ведь «автоматически рыночной» экономика в России так и не стала, да и «вручную» сделать её таковой не удастся, как раз потому, что суждено ей быть всего лишь внешним выражением саморазвития присущей России исторической идеи, которой изначально чужд примат рыночных отношений.
Что же касается «рыночной экономики», то не составляет особого труда обнаружить её сугубо религиозные истоки, обратившись к пониманию основ всё той же справедливости «отцами-основателями» – верными адептами кальвинизма, положившими начало формированию американского нацио-нального сознания: преисполненные веры в Божественное предопределение, они исходили из того, что милости Бога удостаиваются лишь активные люди, занятые богоугодным делом, то есть предпринимательством; бедность же, сама по себе, вне зависимости от её причин, – признак утраты этой милости. И ведь не что иное, нежели их несгибаемая вера оказалась исторической предпосылкой нынешних претензий США на лидерство, а точнее, на мессианство. Правда, на пути, некогда избранном «праотцами», дело божье в усло-виях всеохватного духа прагматизма вскоре превратилось в чисто человеческое – бизнес, а богоугодная энергия предпринимательства – в двигатель механизма рыночной экономики. Но Россия-то здесь причём? Ведь «правый поворот», который её до сих пор пытаются заставить осуществить, – всего лишь бездумное, или питаемое ложными посылками (что в данном случае одно и то же) горе-теоретиков продолжение попыток вытеснения изначально присущего православной России саморазвития христоцентризма (логоцентризма), совершенно чуждым её природе антропоцентризмом (рациоцентризмом).
Упоминаемое Его Святейшеством в рождественском интервью «достоинство» действительно выражено в словах гимна новой России. Но самим обществом оно будет обретено лишь после того, как на смену бесплодным поискам «общенациональной идеи», соответствующей нынешним временам, придёт восприятие общественным сознанием того, что «хранимая Богом родная земля» уже много веков остаётся ареалом саморазвития одной-единственной исторической идеи, заповеданной ей Господом. Свидетельством осознанности этого Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом служит следующее его умозаключение: «Я глубоко убеждён, что совокупность наших символов замечательно отражает идею того, что мы должны взять из истории, чтобы не разрушить единую ткань исторического процесса, вне которого не может формироваться ни личность, ни общество, ни государство».

Декабрь 26, 2014 17:09

Дополнение к ответу на вопрос: «Как Алексей Федорович решал для себя проблему сочетания знания и веры?»
Названную проблему он попытался решить не только для себя. Изложив дилемму «знание-вера» в предельно доступной форме (см. «Диалектика мифа», разд. IX, п.4 «Мифология и догматика веры и знания»), Лосев, далее, разрешает проблему («вещей обличение невидимых») в фундаментальном учении о выразительно-смысловой символической реальности (см. «Сáмое самό), созданном им ещё в начале 30-х, но так и не увидевшим свет при жизни автора. Даже условие, необходимое и достаточное для следования ему, Лосев решился обнародовать лишь накануне своего 90-летия: «Сама действительность, и её усвоение, и её переделывание требуют от нас символического образа мышления». То есть, необходимо со всей ясностью осознать, что действительность по самόй своей природе рельефна (двупланова) – обладает внутренним и внешним уровнями бытия. Причём внешнее, будучи символом внутреннего, всегда его выражает, и между ними (вне какой бы то ни было зависимости от человеческого разума) существует неразрывное смысловое соединение.
Из приводимого ниже сопоставления со всей очевидностью следует, что Лосев, даже заменив Имя Божие одним лишь сочетанием двух определительных местоимений, не только сам остаётся в русле древней святоотеческой традиции, но и пытается сделать её достоянием нынешнего общественного сознания:
Прп. Максим Исповедник (VII в.): «Всё в мире есть тайна Божия и символ. Символ Слова, ибо Откровение Слова. Весь мир есть Откровение, – некая книга неписанного Откровения. Или, в другом сравнении, – весь мир есть одеяние Слова».
Алексей Лосев (ХХ в.): «Всё существующее (логика с её категориями, природа с её вещами и организмами, история с её людьми и их жизнью, космос со всей его судьбой) есть только символы сáмого самогό, или абсолют-ной самости, т.е. только одни символы абсолютной самости и существуют».
Нетрудно убедиться, что автор пытается здесь посредством скупых грамматических средств выразить тайну нерушимой суверенности и безграничной самоосуществлённости Абсолютной Личности – свойств, обуславливаемых Божественной природой Иисуса Христа в полном соответствии с Халкидонским догматом.
К сожалению, судьба лосевского учения, содержащего, по существу, православные начала научного мировоззрения, остаётся незавидной. Дружное молчание, которым оно было встречено в общественных кругах России всех уровней и толков, не исключая и богословские, длится по сей день. Это, несомненно, своего рода защитная реакция в ответ на требования перемены мысли, отказа от устоявшихся стереотипов,воспринимаемых и сознательно, и подсознательно; как посягательство на интеллектуальный комфорт и душевное равновесие, более того, – на устойчивость сложившихся обществен-ных, да, пожалуй, и государственных институтов. Но ведь от этого никуда не деться – преодоление прельщений разума («ratio») в индивидуальном и общественном сознании, как бы далеко они ни зашли, является сегодня единственной возможностью остановить дальнейшее сползание не только христианского мира, но и человечества в целом, прямиком к вселенской катастрофе.

Декабрь 31, 2014 17:50
Драматизм судьбы лосевского наследия в значительной степени определён отношением к ней самόй Азы Алибековны. Дело в том, что оба издания её замечательной книги о Лосеве, вышедшие в серии ЖЗЛ (1997 – 2007 гг.), завершаются предложением оставить задачу «помочь книгам Лосева приблизиться к читателю, приоткрыть их тайны, разгадать их символы и мифы … новым поколениям XXI века». Но ведь заключающая беседу её реплика: “В голову насчёт будущего культуры приходят только пессимистические мысли” напрочь противоречит упованиям на людей этого будущего. Между тем обозначившийся парадокс как раз и порождён тем, что тревожащее Азу Алибековну нынешнее положение дел в России и безрадостные её прогнозы обусловлены отсутствием лосевских прозрений в нынешнем интеллектуально-духовном арсенале Русской цивилизации. В частности, предложенный им императив освоения выразительно-смысловой символической реальности не стал альтернативой соблазну виртуальной реальности, погружающей сегодня десятки и сотни миллионов людей в гибельное для человеческого духа марево.
Верность самόй Азы Алибековны лосевским идеям сомнению, естественно, не подлежит. Об этом свидетельствует, к примеру, своеобразно трактуемый ею в ходе беседы научный прогресс и связь его с ходом истории. У Лосева же мы находим чёткое и аргументированное освещение этой пробле-мы, вдобавок, предельно злободневное: «История не есть обязательно прогресс. Либерально-просветительское происхождение этого весьма условного учения – вполне несомненно. Когда личность пытается абсолютизировать себя вопреки объективному бытию, она, не будучи в состоянии вместить в себя фактически всю бесконечность объективности, воображает, что сможет охватить её не сразу, а постепенно. Эта становящаяся бесконечность истории такою личностью и переживается как прогресс. Но абсолютизирующая себя личность есть именно либеральная личность».
Истоками приведённых умозаключений является убеждённость Лосева в том, что развитие стран Европы с начала эпохи Возрождения сопровождалось переносом смысловой неисчерпаемости внешнего мира непосредственно в человеческое сознание. С завершением этого процесса, именуемого Лосевым «абсолютизацией человеческой личности», обрываются важнейшие связи её с внешним миром. Более того, она вынуждена теперь выполнять роль Абсолютной Личности, хотя способна, согласитесь, воспроизвести в собственных мыслях реальность, считая её объективной, всего лишь по образу и подобию собственного разума, оставаясь, на поверку, в плену своих иллюзий и амбиций. Вот и стал надёжным фундаментом эпохи Просве-щения провозглашённый Френсисом Бэконом четыре века тому назад «союз опыта и рассудка». И ведь именно на него продолжает опираться один из главных идеологов физики ХХ века Вернер Гейзенберг, заявляя: «С прагматической точки зрения развитие науки есть непрерывный процесс приспособления нашего мышления к постоянно расширяющемуся полю опыта…».
Впрочем, приведённый фрагмент лишь в незначительной степени выражает неисчерпаемость лосевского историзма. А обусловленный существованием выразительно-смысловой символической реальности исторический идеализм Лосева, несомненно, заслуживает отдельного обсуждения ввиду непреходящей его актуальности.
- Январь 3, 2015 17:40
  Ответ Владимира Легойды в его предновогоднем интервью РИА «Новости» на вопрос о выборе «единого, усреднённого, сглаженного варианта истории» в качестве основания построения будущего выглядит предельно примиряющим с учётом нынешнего разнобоя в трактовке исторического процесса: «Пусть продолжается академическая дискуссия, пусть будут разные теории, концепции, разные общественные позиции».
  Между тем, будь историзм Лосева к настоящему времени достоянием пра-вославной общественности, ответ мог оказаться принципиально иным, да и вопрос о «сглаженном, усреднённом варианте истории» отпал бы сам собой. Характер самогό этого историзма определён исходной позицией Лосева, изложенной вскоре после принятия им тайного пострига: «В христианстве, вырастающем на культе абсолютной Личности, персоналистична и исторична всякая мелочь. И в особенности опыт мистического историзма ощущается христианским монашеством. Для монаха нет безразличных вещей. Монах всё переживает как историю, а именно как историю своего спасения и мирового спасения. Только монах есть универсалист в смысле всеобщего историзма, и только монах исповедует историзм, не будучи рабски привязан к тому, что толпа и улица считает “историей”».
  Несмотря на то, что такая откровенность монаха Андроника навсегда останется для непосвящённых тайной, от своего «универсализма» он не откажется и в дальнейшем, невзирая на риск подвергнуться новым репрессиям: «…если угодно отнестись ко мне добросовестно, надо признать как непреложный факт: с именем Лосева неразрывно связано самое острое чувство истории. Всё, что было, есть и будет, всё, что вообще может быть, конкретным становится только в истории». Ну, а далее следует лишённое какой бы то ни было дву-смысленности признание: «Для меня последняя конкретность это – самораз-вивающаяся историческая идея, в которой есть её дух, смысл, сознание и есть её тело – социально-экономическая действительность».
  Через несколько десятков лет в своей восьмитомной «Истории античной эстетики» Лосев с неопровержимой убедительностью докажет, что и мифология, и эстетика, и философия всей тысячелетней эпохи античности, как и социально-экономический уклад, выражают одно и то же – саморазвитие лишённого личностного начала космоцентризма. Впрочем, у него зато имеется собственное тело (σώμα) в бук-вальном смысле. Это тело осязают и видят люди античной эпохи не только как собственную плоть, но и в окружающей их реальности: в естественных вещах и произведениях искусства, в семейно-родовом организме и рабовладельческом полисе, в богах-стихиях и в скульптурной гармонии самого Космоса, который, однако, всего лишь «что», но не «кто»: понятие «личность» у них отсутствует, и смысл его, как показала, кстати, именно Аза Алибековна, ограничивается восприятием ими хорошо организованного и живого тела.
  Что же касается смысловой стихии, то вся она исчерпывается абстракцией понятия «λόγоς»; Лосев называл его «словесным сгустком мысли», стало быть, неким средоточием смысла. Но ведь и в христианском мировосприятии таким же универсальным средоточием оказывается Λόγος; однако, это уже не («что») – отвлечённая абстракция понятия, а («Кто») – Иисус Христос; обладающая историческим преданием конкретная Абсолютная Личность, Сын Божий, единосущный со Своим Отцом. Именно логоцентризм (христоцентризм) становится вытесняющей космоцентризм античности саморазвивающейся исторической идеей. И если Лосев уклонялся от использования «идеалистической» терминологии, чтобы «не дразнить гусей», то наш с вами прямой долг называть вещи своими именами.
  Так что опираясь исключительно на лосевский историзм, нетрудно убедиться в том, что именно саморазвитие христоцентризма (логоцентризма) определило основные особенности тысячелетнего развития русской материальной и духовной культуры. Общинному (мирскому) сознанию, отражённому в культурных символах, способах ведения хозяйства, межличностных отношениях, соответствует сакральное: Божественная благодать взаимной любви (соборность), эсхатологические ожидания (надежда на всеобщее спасение), синергия (соработничество с Богом). И, конечно же, свобода здесь никак не связана со всесторонним предпринимательством, но исключительно с творчеством, которое носит характер продолжения миротворения; мир представляет собой не мастерскую, но Храм; личность никоим образом не сводится к индивидуальности – начало её сугубо мистическое. Так раскрывается тайна нашей истории. Она незримо участвует в судьбе Государства Российского, и уже давно пришла пора узнать о ней каждому его гражданину: от школьника до Президента.

Декабрь 14, 2014 22:11

Аза Алибековна Тахо-Годи, вдова монаха Андроника (А.Лосева)… У них, конечно же, был ДУХОВНЫЙ брак, не так ли?

Поэт Юрий Кузнецов в своих воспоминаниях рассказывает, как в литинституте на первой лекции по античной литературе в аудиторию вошла седая женщина, оглядела студентов и спросила: «И что, все вы писатели?» «Да, мы все писатели, все пишем», - ответили ей хором. «Бедные! Вы же ничего не напишите. Все давно написано. Все есть в античности». «И седая пифия захохотала, - с некоторым ужасом пишет Кузнецов. - Застрелить ее, что ли, из чеховского ружья? Да не достанешь. И калибр мелковат».
Мы боялись, что разговор с этой женщиной, которая еще прибавила лет с тех пор, получится каким-нибудь антикварным. Ничуть не бывало. Аза Алибековна ТАХО-ГОДИ нас тоже встретила с некоторым вызовом, и беседа вышла драматичной. Никакая она не пифия.
Справка
Аза Алибековна ТАХО-ГОДИ родилась в 1922 году в Махачкале. Российский филолог-классик, доктор филологических наук. Спутница жизни и хранительница наследия выдающегося философа Алексея Федоровича Лосева (+1988).
С 1962-го по 1996 год заведовала кафедрой классической филологии МГУ. Подготовила более 20 кандидатов наук. Ее перу принадлежит около 1000 различных публикаций, в том числе монографии «Платон» и «Аристотель», учебник «Античная литература» (в соавторстве с А. Ф. Лосевым), работы о Гомере, Порфирии, Прокле, многочисленные статьи из энциклопедии «Мифы народов мира» собраны в книгу «Боги и герои Древней Греции». Комментатор «Сочинений» Платона на русском языке и «Ранних диалогов Платона», ответственный редактор полного собрания сочинений Платона. Ведет издательскую деятельность по публикации трудов А. Ф. Лосева. Выпустила биографию А. Ф. Лосева в серии «ЖЗЛ».

Девочка из семьи партийного начальника

- Какие были ваши первые детские увлечения? Неужели сразу античность?

Погодите с увлечениями… Сначала - с Праздником! Ведь сегодня Рождество Пресвятой Богородицы! А то некоторые молодые люди забывают про главное… Что касается детства - какая античность? Я собиралась быть балериной. И балет люблю до сих пор, у меня есть балетные энциклопедии, книги по балету - это перешло в эстетическое любование. Еще хотела быть археологом и филологом, поскольку у меня в роду были археологи и филологи. Средневековье очень интересовало. Античность пришла гораздо позже, после того, как я в 22 года познакомилась с Алексеем Федоровичем Лосевым. Сдавала ему экзамен сначала, а потом и с ним, и с его женой Валентиной Михайловной, замечательной женщиной, подружилась. До этого мне казалось, что античность - это настолько просто, что и заниматься, может быть, не стоит. И только после знакомства с Алексеем Федоровичем поняла, что античность - совсем не ясная, не прекрасная, это только так кажется непосвященным. Она полна настоящих страшных бездн, и, чтобы ею заниматься, много сил надо потратить. Надо же хорошо знать языки древние. Теперь - пожалуйста, сколько угодно гимназий. И в университетах есть специальные классические отделения. Я и сейчас со студентами МГУ десять часов в неделю занимаюсь.

А я в двадцать втором родилась. Пошла в школу в тридцатые годы, тогда школы едва-едва начали себя ощущать по-человечески. Правда, еще преподавали старые прекрасные педагоги, те, дореволюционные, с большим запасом знаний, и школа у меня была очень хорошая. Но я стала заниматься раньше, самостоятельно, поскольку у меня в роду филологи. Дядя - профессор Семенов Леонид Петрович, основатель известной Лермонтовской энциклопедии, - прислал мне учебники греческого и латинского языков. Я совсем была еще девчонкой. Мой отец занимал достаточно важное место в ЦК партии и оттуда, из библиотеки, приносил мне книги, чуть ли иногда не антикварные. Я сама начала заниматься, учителей специальных не было. Что ж тут такого особенного? Меня с детства учили разным языкам. Мама занималась со мной немецким. В 29-м году мы переехали в Москву, и здесь у меня была гувернантка-француженка, замечательная мадам Жозефина, которая обучала меня французскому. Учили меня и английскому. Когда я пошла в школу, у меня уже был запас языковой.

- В те годы, наверное, выбирали филологию как убежище от времени?

Я тогда вряд ли что-то осознавала, дети есть дети. Но уже до студенческих лет пришлось много пережить. Отца арестовали и расстреляли в 37-м, хотя с Иосифом Виссарионовичем Сталиным он был лично знаком еще по Кавказу, и очень хорошо. Отец у меня был революционер-романтик. Он был дагестанец, у меня половина - дагестанская, хотя я не знаю дагестанских языков и никогда не занималась специально Дагестаном. И отец, кстати сказать, поддерживал это, считая, что совершенно не обязательно заниматься этой маленькой горной страной. Отец был очень известный общественный деятель, недаром его имя есть в энциклопедиях. Я вспоминаю, как мама весной обычно вытаскивала проветрить великолепные меха, которые Иосиф Виссарионович дарил ей лично. Только ей некуда было их надевать, у мамы нас было четверо детей, и она все силы направляла на наше воспитание. А через год после расстрела отца ее арестовали. Она попала в мордовские лагеря и была там пять лет. А поскольку отец до ареста заведовал всеми школами в ЦК партии, в специальном отделе, которому все средние школы подчинялись, меня вообще никуда не принимали. Никуда деться невозможно, все вузы для меня были закрыты. В конце концов, меня приняли в один из скромных вузов. Отец основал и возглавлял в Москве особый институт национальностей, в него приезжали со всей страны получать высококвалифицированное образование. А его заместителем был известный профессор. Он потом оказался кем-то вроде проректора - тогда не было этих специальных наименований - в институте имени Карла Либкнехта, куда меня и приняли поэтому. Институт находился на Разгуляе, в доме, который когда-то принадлежал знаменитому собирателю древностей графу Мусину-Пушкину и славился тем, что там сгорело «Слово о полку Игореве», все этим страшно гордились. Начало войны я встретила в этом знаменитом доме. Нас эвакуировали в замечательное место - на Алтай. Там красоты удивительные, совсем не похожие на Кавказ. На Кавказе горы мощные, ледяные, суровые, а на Алтае все очень мягкое, приятное. Все профессора, из которых многие были арестованы и выпущены, стремились в это наше алтайское пребывание. Там собрался цвет профессуры по всем наукам. Мы заняли почти весь городок на реке Майма, который теперь называется Горно-Алтайск. Тогда его называли Ойрот-Тура - маленький городок с деревянными тротуарами, но с почтой, телеграфом. Основное население - тюркское. Из-за политики его все время переименовывали и, в конце концов, назвали «алтайцы». На самом деле это ойроты, они есть и в Монголии, и в Китае. Когда мы приехали, ойротов выселили из домов педучилища, поселили нас. У нас там был целый свой городок, и мы очень дружно жили, профессора и студенты, все друг другу помогали в жизненных сложностях. Стояли морозы по 45-50 градусов, нам выдали валенки, заботились о нас очень хорошо. В валенках по замерзшей реке, среди роскошных елей можно было бегать, путешествовать. Жили мы, студенты, в общежитии, надо было топить. Что делали? Выбирали такое время, когда ничего не видно, предположим, идет очень большой снег, и шли на улицы разбирать деревянные тротуары, вытаскивали всякие жерди. У нас там была замечательная жизнь. А когда мы вернулись из эвакуации, то попали в Пединститут имени Ленина, куда меня не принимали. Там как раз организовали классическое отделение и приняли на работу Алексея Федоровича Лосева. Его в это время изгнали из Московского университета за идеализм, а вернее, из-за доносов некоторых его коллег, хотевших занять его место. Таким образом мы и встретились. Видите, как промысел Божий ведет человека? Кажется, что все очень плохо, не знаешь, куда деваться, а все правильно же, в конце концов, оказалось.

Тайники в корешках книг

- А к вере вы когда пришли?

Это дело сложное, хотя я помню, когда мне было года два или три, нянька говорила: «Посмотри на небо - видишь, Боженька сидит?» И крестилась при этом. Ну, я смотрела и говорила: «Вижу» - это первое мое воспоминание. У нас была семья очень образованная, необыкновенно культурная. Все было заставлено шкафами с книгами на всех языках, так что можно было лазить, смотреть все что угодно. Единственное, чего не было никогда - Библии, Евангелия. Это было умолчание. Я вела дневник на французском языке, из дневниковых тетрадей у меня кое-что сохранилось до сих пор. Так вот, в одной из тетрадок можно прочитать: «Хочу учить “Отче наш”. А как учить? Нет же ничего, текстов никаких нет.

- А откуда вы узнали, что есть такая молитва?

По-моему, это врожденное чувство, что есть Господь Бог. Помню, как мы детьми, когда жили на Кавказе, бегали во время дождя и пели: «Дождик-дождик, перестань, я поеду в Арестань, Богу молиться, кресту поклониться…» Еще мне помогла моя любовь к литературе. Здесь, в Москве, я залезла однажды в отцовский шкаф и нашла томик Генриха Гейне. В его юношеской драме разбойники, какие-то рыцари, что мне было очень интересно, и один из разбойников кается, он полностью читает молитву «Отче наш». Потом моя француженка мадам Жозефина подарила мне роскошно изданную Библию на французском языке - на тончайшей бумаге с золотым обрезом, новейшее парижское издание. Она у меня до сих пор хранится, это для меня драгоценность. Я ее читала и начала что-то осознавать. А поскольку у меня еще латинские были книжки, то я написала в дневнике еще и на латинском языке: «Рater noster». Все очень трудно было, не нынешние времена. Никто теперь ничего не ценит. Я считаю, кто приходит к вере в трудные времена, это действительно по-настоящему.

- Но крестились вы уже позже?

Кто же мог в нашей неверующей семье, семье высокого партийного начальника, меня крестить? Я помню такой эпизод: я вхожу в кухню и вдруг вижу на полу крестик, в этот момент кто-то за мной входит. Я с перепугу хватаю крестик и выбрасываю, чтобы никто не заметил, что держу его в руках. После чего я вырезала крохотные деревянные крестики, складывала их в шелковую крохотную сумочку и запрятывала, чтобы никто не видел. А куда прятать? У меня было самое надежное место - шкаф с книгами, мне всегда покупали иностранные книги, на всех языках, роскошно изданные. И мешочек со своими крестиками я прятала в корешок книги. Отец по рождению был мусульманином, а на самом деле - человек без веры. А мать была воспитана в верующей семье, но потом за годы революции и гражданской войны у нее какая-то индифферентность выработалась. Более того, ей же в молодости надо было выйти замуж за человека нерусского, иной веры, а православным это не разрешалось. Хотя он кончал русскую классическую гимназию, потом Императорский Московский университет, юридический факультет, учился у очень известных выдающихся профессоров. И ради брака мать перешла в лютеранство, которое ей абсолютно ничего не дало. Позднее царским указом разрешили все эти браки. Еще позднее, после революции, пастор, который венчал моих родителей, должен был спасаться, и отец помог ему уехать за границу… Но когда я познакомилась с Лосевым, тут-то меня и крестили. Мне уже было 26 лет. Крестили меня с именем Наталья в известном храме Преображения Господня в Переделкине. Крестной была матушка, мужа которой большевики расстреляли. Сколько в двадцатые, да и тридцатые годы священников было убито: от высших иерархов до самых простых иереев! Ужасно все это. Но зато, если уж люди верили, то вера была твердая.

- Тогда даже просто войти в храм было, наверное, опасно?

Одного знакомого профессора, который пытался пойти в храм, тут же подловили, и он оправдывался, говорил, что хотел эстетически обозреть это здание. На первый случай поверили, оставили его. А я помню, как нас классом водили по местам разных баррикадных боев на Красной Пресне. И в одном из переулков мы увидели храм. Все за учительницей мимо прошли, а мы, несколько девчонок, тихо пробрались внутрь. Службы не было, мы вошли, перекрестились тайно, под фартуками… Знаете, какой это был храм? Иоанна Предтечи. Он никогда не закрывался и сейчас есть.

Казнь за милосердие

- Вы начали рассказывать, как у вас произошел переход к античности…

Алексей Федорович был назначен моим руководителем по изучению греческих писателей, и мне очень сознательно пришлось их читать. Надо же было и культуру изучать, а не просто так читать поверху. Так становилось видно, какие эпохи пережила античность, какие страшные были времена - с жертвоприношениями, человеческими смертями. Очень хорошо в стихотворении у Тютчева говорится: «покров блистающий накинут», а что под этим покровом - в этом разобраться очень сложно. Мы не просто читали - анализировали, устраивали специальные вечера в институте. И я выступала с чтением греческих стихов и стихов на античные темы у русских писателей. Русские писатели, особенно Валерий Брюсов, очень любили эти античные темы, и я с удовольствием это все читала. Мой отец близко знал Брюсова, все эти имена были для меня не отвлеченные, а домашние.

Немножко про Алексея Федоровича расскажите. Он как-то не похож на античного человека в расхожем представлении: не дионисиец, не служака такой римский… Почему все же античность?

Он человек ХХ века. Когда он учился в Московском университете, он кончал два отделения, а не одно: философское и классической филологии. Классическая филология - это и есть античность. Поскольку первой специальностью сначала, в двадцатые годы, можно было заниматься, он выпускал свои знаменитые книги по философии. Но это кончилось для него плохо: его арестовали и отправили в концлагерь, строить Беломорско-Балтийский канал, а его супругу отправили в лагерь на Алтай. Всюду же лагеря были в огромном количестве. Недаром Солженицын писал «Архипелаг ГУЛАГ». Этот архипелаг занимал гигантское пространство. Алексей Федорович все это испытал. Сколько там народу перемерло на этой стройке - ужас! Когда его выпустили, по окончании строительства канала, то ему как ударнику - а он ходил в ударниках - был разрешен въезд в Москву. И снимали судимость в награду за то, что работал на такой великой стройке. Но тогда все время шли процессы. То инженеров собирали, судили и отправляли в лагеря, то славистов. Почему-то считалось, что если ты занимаешься русской литературой, особенно древнерусской, то ты враг.

- Значит, и классическая филология не была гарантией того, что можно будет наукой спокойно заниматься?

Нет. Видите, человека засадили из-за его книг. Особенно из-за «Диалектики мифа», где он доказал, что весь этот социализм в одной стране - миф. Открыто сказал все, что думал, хотя и знал, как это опасно, писал об этом жене, но не мог удержаться, надо было высказаться. По возвращении из лагеря он перешел на классическую филологию. Это был выход: его же вызвали в Центральный комитет и официально запретили заниматься философией. Но самое интересное: даже на верхах были люди, которые задумывались. Очень высокий чин, который вызвал Лосева, вдруг спросил: «Алексей Федорович, а Бог есть?» Но Алексей Федорович уже проученный был, он сказал: «А вы что, Ленина не читали, об абсолютной истине?» Тот испугался, говорит: «Да, да… Ну, перейдем к делу». Ведь абсолютная истина - это Бог и есть. Так что его спасло, что он мог заниматься классической филологией. Те, кто ему запрещал философию, не понимали, что можно заниматься классической филологией и одновременно - философией античной культуры. Алексей Федорович писал «Историю античной эстетики» в десяти книгах, это название было специально дано. Никто из этих запретителей не соображал, что для античности философия, мифология и эстетика - это одно и то же. Это была история всей античной культуры - переход от язычества к христианству.

То есть, на ваш взгляд, те мыслители, которые находили в античной культуре предчувствие христианства, правы? Например, в Средние века о Вергилии говорили, что он предсказал Христа…

Да, считали, что Вергилий в своих эклогах напророчил, сам не очень сознавая, что будет такое замечательное время. Но впереди был длительный тысячелетний путь. Хотя философы постоянно задумывались, особенно тот же Платон, который говорил про высшее Благо, высшее добро, к которому должны люди стремиться. Это уже было предчувствие. Причем у учеников Платона высшее Благо и высшее добро - это еще и высшая Любовь. А мы знаем, что высшая любовь - это уже высокое христианство. Возьмите Данте. У него в «Божественной комедии» как раз все и кончается этой высшей любовью. Постепенно идеи зрели, но не могли еще воплотиться по-настоящему.

Можно высказать такое предположение: до античных времен человек был грубее, а пройдя эту эпоху, столько передумал, так настрадался, что оказался готов принять Сына Божьего?

Это была мировая революция - приход Христа. Почитайте - только подлинники - античных поэтов: абсолютная безжалостность, никакого милосердия, никакой любви - человек уничтожается. Если в своем городе он и чувствует себя более-менее гражданином, то главное, чтобы он и был гражданином, остальное побоку. Когда Сократ попытался взывать к милосердию, его казнили. А если ты вышел за стены своего города, то ты уже вообще никто, тебя могут тут же обратить в рабство, а раб - это не человек. Суровое, страшное дело - вот вам, пожалуйста, что называется «античность».

Вы как-то рассказывали, что у Алексея Федоровича был духовник, который ему сказал: «Ты страсти свои бросай, а науку не бросай!» У него всю жизнь был один духовник?

Всю жизнь не получалось. Всех же арестовывали: сегодня ты на месте, а завтра тебя уже нет. О последнем духовнике Алексея Федоровича можно прочитать в знаменитой книге «За Христа пострадавшие», изданной под руководством протоиерея Владимира Воробьева, которого я хорошо помню просто молодым человеком, получившим физико-математическое образование, кандидатом наук. Мы с ним дружим, он меня посещает. Так он поместил в этом томе статью об отце Иоанне Селецком. Это был человек совершенно исключительный, причем ученый, большой эрудит, знаток культуры, европейской и русской. Но он вынужден был скрываться, поэтому общаться было очень опасно. Он жил в затворе, если бы его обнаружили, его бы ждала гибель. Но верная паства его всячески охраняла. Мать известного ныне протоиерея отца Александра Салтыкова, Татьяна Павловна, была тайно связана с отцом Иоанном, и она соединила Алексея Федоровича с ним. Салтыковы - тоже семья наших старинных друзей, отца Александра я помню школьником. Мы недавно с ним вспоминали как раз это время. Так вот с помощью его матушки Алексей Федорович посылал отцу Иоанну свои письма, тот ему отвечал. Это, конечно, были не просто обыкновенные письма, он исповедовался на расстоянии. Отец Иоанн давал отпущение. Это была потрясающая переписка. Письма передавались с оказией, по цепочке, с надежными людьми, которых никто бы не заподозрил. Каждый раз просили, чтобы все записки немедленно уничтожались по прочтении. Страшная история, если найдут. Это было очень опасно. Но я их не уничтожила. Я их спрятала и недавно впервые опубликовала в своей книге «Жизнь и судьба: Воспоминания».. Отец Александр на это мне сказал: «Аза Алибековна, по-моему, это - самое главное, что вы сделали».

Текст: Андрей КУЛЬБА

Здравствуйте, дорогая Аза Алибековна!

Пишет Вам Нина Большухина. Та, статью которой о лирике Фета одобрил Алексей Федорович в 1978 году, и которая поступила по его и Вашей, Аза Алибековна, рекомендации в заочную аспирантуру ИМЛИ и защитилась. Я редко обращалась к Вам, Аза Алибековна. Жизнь складывалась так трудно, что все мои «страдания», о которых я писала Вам в своих «воспоминаниях» в 1994 году, и на которые Вы мне так тепло и сочувственно ответили и прислали книгу Алексея Федоровича на память, кажутся мне сейчас прекрасной сказкой. Вы и раньше дарили мне книги Алексея Федоровича, приглашали на конференции, а я была только на конференции, посвященной 90-летию Алексея Федоровича и на «Лосевских чтениях» в 1991 году с докладом «Жизненный подвиг св. Димитрия Ростовского в свете концепции А.Ф. Лосева: религия как жизнь».

Позднее я посылала Вам мои статьи в сборниках ИМЛИ. Вы прочитали и написали мне письмо, очень чутко и верно оценивая их!

Дорогая Аза Алибековна, я всегда восхищалась Вами: Вы не просто большой ученый, остающийся на самых передовых рубежах науки, и не только очень хороший, порядочный человек в самом большом значении этого слова, но еще: стойкий оловянный солдатик, совершающий подвиг бескорыстной любви. А если совсем серьезно - подвиг жизни (по А.Ф.Лосеву). Вы сделали так много! В стольких людях приняли участие. Не говоря о главном деле Вашей жизни!

Очень болела душа, когда читала о Вашем юбилее! 95 лет дорогой и любимой Азе Алибековне, так хотелось увидеть, поблагодарить, поздравить! Не смогла. Поздравляю Вас сейчас в дни конференции, посвященной Вам! Вы достойны всех самых высоких слов, которые будут сказаны! И я присоединяюсь к ним! Будьте здоровы и как можно дольше не покидайте нас! Вы наша человеческая, нравственная, духовная опора!

С уважением и благодарностью,

Ваша Нина Большухина

Дорогая Аза Алибековна,

Сердечно поздравляем Вас с юбилеем от имени нашей группы 2000-го года выпуска кафедры классической филологии МГУ им. М.В. Ломоносова и очень надеемся иметь счастье праздновать и 100-й, и 110-й, и 120-тилетний Ваш юбилей!

Мы каждый раз с особым трепетом переступали порог «святая святых» кафедры – ауд. 1025 1-го гуманитарного корпуса МГУ, - в которой Вы читали нам курс «История античной литературы» во время второго года обучения, и именно Вы были первым научным руководителем для всех нас, а некоторым выпало счастье продолжить научную работу под Вашим руководством и далее, в аспирантуре и после защиты диссертации.

Семинар по древнегреческому языку на V-м курсе, во время которого мы с Вами читали, в частности, «Прометея прикованного» Эсхила, показал нам возможность восприятия текста античной трагедии во всей полноте ее звучания – с соблюдением размеров и мелодики стиха (все помнят знаменитое «τίς ἀ χώ, τίς ὀ δμὰ προσέ πτα μ`ἀφε γγής;») – и Вас как истинного носителя древнегреческого языка, которых – в отличие от современных носителей латинского – на порядок меньше.

Здоровья Вам, счастья и радостей!

Очень Вас любим!

Сергей Забелин, Екатерина Илюшечкина, Антонина Калинина, Наталья Крофтс, Елизавета Наумова (ст.), Анна Новохатько, Юрий Пущаев, Мария Уварова, Эвелина Янзина

«Судьба <…> придает окончательный рисунок жизни каждому человеку, творит человека по только ей известным умным замыслам и, можно сказать, эстетически, то есть выразительно, его оформляет. » Для автора этих строк судьба не пожалела выразительных средств: ни тяжелых испытаний, ни волшебных даров. Зато какая получилась картина! Беспощадный век ломал и сметал все живое, но и его сил не хватило. Sapiens dominabitur astris. И вот рисунок судьбы явил нам прекрасную и поучительную жизнь. Ученица, спутница и опора великого человека – это не без труда, но можно найти в русской истории. Труднее вспомнить случай, когда рядом – достойные сравнения – оказываются и плоды творчества. Азе Алибековне Тахо-Годи это удалось. Выдающийся ученый; блистательный педагог, воспитавший поколения талантов; свидетель эпохи, описавший ее в мемуарах прекрасной русской прозой; хранитель достоинства российской интеллигенции во времена гонений … Но и нам судьба подарила замечательную возможность, рассказать о нашем восхищении самому юбиляру. Многая лета, дорогая Аза Алибековна!
Александр Доброхотов

Дорогая Аза Алибековна!

Позвольте нам поздравить Вас с замечательным юбилеем! Примите наши самые сердечные пожелания здоровья, творческих успехов, неизменной и всех восхищающей силы духа, праздничного настроения и всего самого наилучшего! Иерусалимское солнце шлет Вам свой свет и тепло!

Ваши верные друзья и поклонники - Нина и Димитрий Сегал .

Дорогая Аза Алибековна!

Всегда с глубокой благодарностью вспоминаю Вашу, в случае необходимости, строгую, но добрую заботу о нас, учащихся, необычайную щедрость, с которой Вы делились с нами своими знаниями, Ваши блестящие лекции и семинары, внимание, с которым Вы относились к нашим научным интересам и выбору нами сферы деятельности, Ваше мудрое руководство, сочетавшее требовательность с отсутствием мелочного контроля.

Восхищаюсь Вашим душевным богатством, духовным и интеллектуальным долголетием, неизбывным – по сей день! – интересом к работе со студентами, аспирантами и коллегами, вдохновенным и вдохновляющим трудолюбием, выдержкой, чувством юмора и непоколебимостью.

Никогда не забуду часов, проведённых, благодаря Вашему приглашению, в 1974 году за работой в личной библиотеке А.Ф.Лосева и того пиршества духа, которого Вы сделали меня сопричастным в общении с Вами и тогда, и впоследствии. Ваша неизменное бодрствование в Ваш славный юбилей – источник оптимизма для всех нас.

Многая Вам и благая лета!

Фёдор Шелов-Коведяев

Дорогая Аза Алибековна,
Мысли о Вашем юбилее перенесли меня на 25 лет назад… Тогда я, молодой немецкий славист, только что защитивший докторскую диссертацию и работающий над габилитацией о метадискурсивной аргументации в русском философском дискурсе от Ломоносова до Лосева, оказался в Москве и искал встречи с Вами, чтобы, как и многие другие, поговорить о Лосеве.
Мы договорились о встрече по телефону, а затем Вы радушно приняли меня у себя дома, поили чаем и подарили Лосевский том. Подробности нашего разговора я уже не помню, но запечатлелось на все эти годы главное – атмосфера нашего разговора, живая, со множеством новых для меня мыслей. Я получил тогда не только нужную информацию о творчестве философа, но и оказался в настоящем философском доме, где живет вся история философии, начиная Аристотелем. Вы сама стали для меня тогда вдохновением и ее воплощением. Я сомневаюсь, что русская философская мысль играла бы для меня и после габилитации настолько ключевую роль, если бы Вы не стали для меня ее живым олицетворением. За это я Вам буду бесконечно благодарен и хочу пожелать еще много вдохновенных творческих лет, бесконечных разговоров, талантливых и благодарных учеников.
Посылаю Вам сердечный привет из бюро дрезденского института славистики, Ваш Хольгер Куссе
Professor Dr. Holger Kuße
Technische Universität Dresden
Fakultät Sprach-, Literatur und Kulturwissenschaften Institut für Slavistik Slavische Sprachgeschichte und Sprachwissenschaft

Виктор Петрович и Тамара Викторовна Троицкие, все участники конференции (Грузия, Мцхета).

Сотрудники кафедры классической филологии Филологического факультета МГУ

Вита Витальевна Муханова ( кафедра классической филологии МГУ)

Александра Никифорова

Юрий Алексеевич Ростовцев

Ольга Викторовна Смыка, Александр Исакович Штерн

Дорогая Аза Алибековна, из Франции и города Бордо, где состоялась международная конференция о А.Ф Лосеве, я поздравляю Вас с юбилеем 95-ог летия. В памяти этого события и всех наших встреч в Москве, примите от меня эти фотографии и самые мои искренние и теплые пожелания хорошего здоровья и творческих сил. С благодарностью и уважением за все ваши научные труды. Профессор Мариза Денн , Университет Бордо, Франция Денн

Дорогая Аза Алибековна!
От всей души поздравляю Вас с днем рожденья! Желаю Вам Божией помощи, здоровья, сил и радости, всего самого доброго и прекрасного.
С уважением и любовью,
Катя Ройшель (Ильина)

Видеопоздравление Магнуса Юнггрена

Поздравление Эмила Димитрова

Поздравление от Университета Саппоро

Дорогая Аза Алибековна, поздравляю Вас, очень желаю Вам сил, здоровья и радости!
Счастлива быть знакомой с Вами. С уважением, Ольга Балла-Гертман .

С 95-ым днем рождения, Аза Алибековна! Желаю Вам здоровья, хорошего аппетита в окружении близких друзей и родственников.
Чтобы Вы наслаждались этими днями! С глубоким уважением, Эдит Клюс .

Дорогая Аза Алибековна,

мой дорогой учитель!

Благодарю Вас за учение, за науку

и склоняюсь перед своеобразием Вашей личности

и Вашей судьбы.

Студенткой я многого не знала,

как никто не знал,

многого не понимала,

как все не понимали.

Но всегда было ясно,

что Вы ни на кого не похожи.

Мне это нравилось.

Мне нравилось, что Вы уважали свободу и свободолюбие.

Что Вы любили книжки и увлеченно ворочали словари.

Моему учителю было интересно. И мне это передалось.

Мне по сей день интересно.

Как Дом Лосева неизменно стоит на Арбате,

так и Вы неизменно присутствуете в моей жизни.

Пусть Небеса дадут Вам сил и здоровья!

А любовь родных и учеников и место в истории России у Вас уже есть.

Нина Брагинская

Дорогая Аза Алибековна! От всей души поздравляю Вас с Днём Рождения!
Желаю здоровья, света, радости и помощи Божьей в трудах и днях Ваших!
С восхищением и благодарностью - Дмитрий Шеваров
обозреватель "Российской газеты", член Союза писателей Москвы

Дорогая Аза Алибековна, дорогой и любимый наш учитель, наш друг! С Днем рожденья Вас!
Одна из Ваших учениц, Тамара Теперик .

Азе Алибековне Тахо-Годи по случаю ее 95-летия самые сердечные пожелания здоровья и еще долгой, интересной жизни
шлет с восхищением Леонид Геллер из Парижа и Лозанны.

Дорогая Аза Алибековна! Примите от догоняющего Вас Б.Ф. Егорова самые горячие поздравления с великим юбилеем и не менее горячие пожелания здоровья!
Адрес Infinito удивительно точно и ярко характеризует наши жизненные пути: бесконечно движемся по календарным дорогам и ухабам --
и дай Бог нам и дальше так шествовать. И дай Бог такого же пути всем нашим близким!! Всегда Ваш Б.Е.

Поздравляю Азу Алибековну со славной жизненной датой!
Спасибо ей за её деятельность, за культурное окормление соотечественников.
Юрий Кублановский , литератор.

Дорогая Аза Алибековна, поздравляю вас с юбилеем, желаю вам здоровья, благополучия, много творческих сил и успехов!

Ваша Аннетт (Annett Jubara , FTSK der J. Gutenberg-Universität Mainz, Germersheim, Deutschland)

Глубокоуважаемая Аза Алибековна, от всего сердца поздравляем Вас с 95-летием и желаем здоровья, сил и всего самого светлого. Мы благодарны Вам за Ваши усилия по поддержанию классической филологии не только в Москве, но и по всей России. Поколения Ваших бывших студентов и тех, кто учился у Вас, преподают во многих и многих университетах страны и активно участвуют в создании интеллектуальной атмосферы нашего Отечества. Надеемся, что и те студенты, занятия с которыми Вы ведете сейчас, также будут во многом определять филологическое направление в развитии гуманитарного знания. В день Вашего юбилея позвольте нам выразить восхищение Вашей энергией и преданностью филологической науке и пожелать Вам талантливых учеников и приятных трудов.

С глубоким уважением

В. П. Казанскене, Н. Н. Казанский

Дорогая, глубокоуважаемая Аза Алибековна! От всей души желаю Вам светлых дней, радости и здоровья!
Для многих из представителей целого ряда поколений Вы являетесь непосредственной связью с миром не только великого Алексея Федоровича Лосева, но и с культурой подлинной Науки и академической Традиции. Для меня лично общение с Вами - это всегда радость, торжество мудрости и света. Стоит только вспомнить Вашу улыбку и острый, читающий глубины души, взгляд, сразу обретаешь духовные силы и веру в то, что мы делаем.
Спасибо Вам, дорогая Аза Алибековна, за то, что Вы есть! Многая лета!
Всегда Ваш, Костя Зенкин

Дорогая Аза Алибековна!
Поздравляю Вас со знаменательным юбилеем и благодарю Судьбу за то, что Вы столько лет рядом с нами, учите нас своей жизнью стойкости и верности. И еще поздравляю Вас с празднеством дорогой Вам иконы Иверской Божией Матери. Помню, как в этот день теперь уже далекого 1990 года, вернувшись из храма Воскресения Христова в Сокольниках, Вы подарили мне книгу Алексея Федоровича «Страсть к диалектике» в память ее автора.Теперь живу в ожидании юбилейной конференции, перечитываю Ваши книги и статьи, поражаюсь, как много Вами сделано. Спасибо! Обнимаю Вас и целую нежно.
С неизменным уважением и любовью
Ваша Надя (Н.К. Малинаускене )

Дорогая и многоуважаемая Аза Алибековна,
Для меня большая честь поздравить Вас с юбилеем 95-летия!
Примите мои самые теплые и искренние пожелания Божиего благословения, сил, радости, доброго здоровья и всех благ! К этим словам присоединяю сердечные поздравления от руководства и всех сотрудников Философского факультета Папского университета Иоанна Павла II в Кракове. Многая лета!
с. Тереза Оболевич ,
проф. Папского университета Иоанна Павла II в Кракове

Дорогая Аза Алибековна!
Сердечно поздравляю Вас в этот день! Хочу Вам сказать: на Вас многое держится в нашей философии и культуре. Пусть сознание этого придаст Вам новые силы!
Обнимаю,
Ваш Абдусалам Гусейнов

Глубокоуважаемая и Дорогая Аза Алибековна,
сердечно поздравляю Вас с Днём Рождения! Шлю искреннейшие пожелания хорошего здоровья, очередных творческих открытий, благополучия. Ad multos annos!
С совершенным почтением и благодарностью за Ваши научные труды -
Анджей Дудек из Кракова

Есть ученые, поражающие сразу точностью идей и стиля.
Есть ученые, открывающие большие перспективы для дальнейших исследований.
Аза Алибековна Тахо-Годи продолжает оставаться знатоком этих перспектив:
как в сказке, веля доходить до тридевятого царства и не сбиться со счета.
Очарованность – еще одно слово, вспоминающееся первым:
удивление – единственная научная эмоция, не огорчающая предмет,
и Аза Алибековна остается мастером такого очарованного удивления.
Наконец, никто как Аза Алибековна так сейчас не знает философского бытия,
тайного, любящего прятаться, но по-царски одаривающего века.
Слава мастеру!
Александр Викторович Марков .

Глубокоуважаемая Аза Алибековна!
Томские филологи поздравляют Вас с замечательным юбилеем!
Желаем Вам неизменного здоровья и неиссякаемой творческой энергии!
Ваши труды входят в золотой фонд классической филологии.
Ваши книги – это школа для нескольких поколений филологов.
С глубокой благодарностью и душевным трепетом вспоминаю Ваши изумительные лекции по греческой мелике, которые посчастливилось слушать в МГУ.
С сердечным приветом и самыми добрыми пожеланиями от имени филологов-классиков ТГУ
профессор кафедры общего языкознания и классической филологии Л. Леушина .

Дорогая Аза Алибековна!
Сердечно поздравляю Вас с Днём рождения!
Желаю Вам Всего самого доброго: пусть крепость Вашего духа всегда поддерживает Вас в добром здоровье, многая Вам лета!
Я бесконечно благодарна Вам за Тепло Вашей души, за внимание ко мне. Вы удивительный человек –
подвижник, сделавший так много для сохранения творческого наследия Алексея Фёдоровича, для сохранения живительного течения русской философской мысли.
Низко кланяюсь Вам с великой благодарностью.
Храни Вас Господь!
Ирина Назаренко , Краснодар, КубГУ.

Дорогая и бесконечно почитаемая Аза Алибековна! Позвольте Вас поздравить с Вашим Юбилеем из Сербии от имени кафедры Славистики Белградского Университета
и от себя лично, Вашей ученицы, Веры Васильевны Борисенко , экс-доцента кафедры общего языкознания МГУ им.Ломоносова
и более 20-ти лет старшего преподавателя кафедры Славистики Белградского Университета.
Неслучайно говорится, что жизнь даётся каждому, а старость только избранным!
Вы – безусловная избранница судьбы! Вы были спутницей, помощницей и верным продолжателем идей и трудов великого Алексея Фёдоровича Лосева!
Вы воспитали целую плеяду замечательных учеников и преданных соратников... Своим ученикам вы подарили и осветили своими трудами не только их путь в науку,
но и свободу собственного выбора своего пути в этом Океане Античности... Вы действительно стали и остаётесь истинная ALMA MATER целого ряда генераций Ваших учеников и последователей!
Желаем Вам олимпийского здоровья, эпикурейской бодрости духа и тела и нового дальнейшего творчества!
Сердечно обнимаю Вас, Ваша Вера.