Происхождение

О происхождении реликвии, послужившей источником иконографии, существуют две группы легенд, каждая из которых сообщает о её нерукотворном происхождении.

Реконструкция Константинопольской иконы Спас Нерукотворный

Восточный вариант легенды

Восточный вариант сказания о Нерукотворном образе прослеживается в сирийских источниках с IV века . Нерукотворный образ Христа был запечатлён для царя Эдессы (Месопотамия , современный г. Шанлыурфа , Турция) Авгаря V Уккамы после того, как посланный им художник не сумел изобразить Христа: Христос умыл лицо, отёр его платом (убрусом), на котором остался отпечаток, и вручил его художнику. Таким образом, согласно преданию, Мандилион стал первой в истории иконой .

Льняной плат с изображением Христа долгое время хранился в Эдессе как важнейшее сокровище города. В период иконоборчества на Нерукотворный образ ссылался Иоанн Дамаскин , а в 787 году Седьмой Вселенский собор , приводя его как важнейшее свидетельство в пользу иконопочитания . 29 августа 944 года образ выкуплен у Эдессы императором Константином VII Багрянородным и торжественно перенесён в Константинополь , этот день вошёл в церковный календарь как общецерковный праздник. Реликвия была похищена из Константинополя во время разграбления города участниками IV Крестового похода в 1204 году , после чего утеряна (по преданию, корабль, перевозивший икону, потерпел крушение).

Наиболее близкими к первоначальному образу считаются Мандилион из храма Сан-Сильвестро-ин-Капите , находящийся сейчас в капелле Санта-Матилда Ватикана , и Мандилион, с 1384 года хранящийся в церкви Св. Варфоломея в Генуе . Обе иконы написаны на холсте, укреплены на деревянных основах, имеют одинаковый формат (приблизительно 29x40 см) и закрыты плоским серебряным окладом , прорезанным по контурам головы, бороды и волос. Кроме того о виде первоначальной реликвии могут свидетельствовать створки триптиха с утраченным ныне средником из монастыря св. Екатерины на Синае . По наиболее смелым гипотезам, средником служил «оригинальный» Спас Нерукотворный, присланный Авгарю .

Западный вариант легенды

Святой Лик из Манопелло

Западный вариант легенды возник по разным источникам от XIII до XV в., вероятнее всего, в среде францисканских монахов. Согласно нему, благочестивая еврейка Вероника , сопровождавшая Христа в Его крестном пути на Голгофу , подала Ему льняной платок, чтобы Христос мог отереть с лица кровь и пот. Лик Иисуса запечатлелся на платке. Реликвия, именуемая «плат Вероники » хранится в соборе св. Петра в Риме. Предположительно, имя Вероники при упоминании Нерукотворного образа возникло как искажение лат. vera icon (истинный образ ). В западной иконографии отличительная особенность изображений «Плат Вероники» - терновый венец на голове Спасителя.

В честь «Плата Вероники» в своё время называлось ныне отменённое созвездие . На платке, на просвет видно изображение лица Иисуса Христа. Попытки исследовать изображение установили что изображение было нанесено не краской и не какими-либо известными органическими материалами. В данное время учёные намерены продолжать исследования.

Известны, как минимум, два «Плата Вероники»:1. в соборе Святого Петра в Ватикане и 2. «Лик из Манопелло» , который также называется «Вуаль Вероники», но на нём нет тернового венца, рисунок в позитиве, пропорции частей лица нарушены (нижнее веко левого глаза сильно отличается от правого и др.), что позволяет сделать вывод, что это список со «Спаса Нерукотворного», присланного Авгарю , а не «Плат Вероники».

Версия связи образа с Туринской плащаницей

Существуют теории, связывающие Нерукотворный образ Спасителя с другой известной общехристианской реликвией - Туринской плащаницей . Плащаница представляет собой ростовое изображение Христа на холсте. Выставляемый в Эдессе и Константинополе плат с изображением лика Спасителя, согласно теориям, мог быть плащаницей, сложенной несколько раз, таким образом, оригинальная икона могла быть не утеряна во времена крестовых походов, а вывезена в Европу и обретена в Турине. Кроме того, один из изводов Нерукотворного Образа - «Спас Нерукотворный - Не рыдай Мене, Мати » (Христос во гробе ) исследователями возводится к плащанице, как к историческому прототипу.

Икона Спас Нерукотворный в русском письме

Первые образцы. Начало русской традиции

Иконы Спаса Нерукотворного попадают на Русь , по некоторым источникам, уже в IX веке . Древнейшая из сохранившихся икон данного иконографического типа - Новгородский Спас Нерукотворный (вторая половина XII века). Можно выделить следующие иконографические типы Нерукотворного образа: «Спас на убрусе » или просто «Убрус », где лик Христа помещен на изображении плата (убруса) светлого оттенка и «Спас на чрепии » или просто «Чрепие » (в значении «черепица», «кирпич»), «Керамида ». По преданию, образ Христа проступил на черепице или кирпичах, скрывавших нишу с иконой Нерукотворного Спаса. Изредка на этом типе икон фоном служит изображение кирпичной или черепичной кладки, чаще же фон дан просто более тёмным (по сравнению с убрусом) цветом.

Изводы

Наиболее древние изображения выполнялись на чистом фоне, без какого-либо намёка на материю или черепицу. Изображение ровного прямоугольного, либо слегка изогнутого убруса в качестве фона встречается уже на фреске церкви Спаса на Нередице (Новгород) конца XII в. Убрус со складками начинает распространяться со второй половины XIII века , прежде всего в византийской и южнославянской иконописи , на русских иконах - с XIV в. С XV века драпированный плат могут держать за верхние концы два ангела . Кроме того, известны различные варианты иконы «Спас Нерукотворный с деяниями », когда образ Христа в среднике иконы окружают клейма с историей образа. С конца XVII в. в русской иконописи под влиянием католической живописи появляются изображения Христа в терновом венце на плате, то есть в иконографии «Плат Вероники ». Изображения Спасителя с бородой клинообразной формы (сходящейся к одному или двум узким концам) известно и в византийских источниках, однако, только на русской почве они оформились в отдельный иконографический тип и получили название «Спас Мокрая Брада ».

В собрании Государственного музея искусств Грузии находится энкаустическая икона VII века, называемая «Анчисхатским Спасом », представляющая Христа погрудно и считающаяся «оригинальной» эдесской иконой.

Христианская традиция рассматривает Нерукотворный образ Христа как одно из доказательств истинности воплощения второго лица Троицы в человеческом образе, а в более узком смысле - как важнейшее свидетельство в пользу иконопочитания.

По традиции, икона «Спас Нерукотворный» - первый самостоятельный образ, который доверяют писать иконописцу , прошедшему ученичество.

Различные изображения Спаса

Вятский Спас Нерукотворный

Список с чудотворной Вятской иконы Спас Нерукотворный до 1917 года висел с внутренней стороны над Спасскими воротами Московского Кремля . Сама икона была доставлена из Хлынова (Вятки) и оставлена в московском Новоспасском монастыре в 1647 году . Точный список был отправлен в Хлынов , а второй установлен над воротами Фроловской башни . В честь образа Спасителя и фрески Спаса Смоленского с внешней стороны ворота, через которые была доставлена икона и сама башня были названы Спасскими.

Отличительной особенностью вятского Спаса Нерукотворного является изображение ангелов, стоящих по сторонам, фигуры которых не полностью прописаны. Ангелы не стоят на облаках, а как бы парят в воздухе. Можно выделить и воеобразные особенности лика Христа. На вертикально свисающем полотнище убруса с волнообразными складками фронтально изображен чуть удлиненный лик с высоким лбом. Он вписан в плоскость иконной доски так, что центром композиции становятся крупные глаза, наделенные большой выразительностью. Взгляд Христа направлен прямо на зрителя, брови высоко подняты. Пышные волосы опускаются длинными, отлетающими в сторону прядями, по три слева и справа. Короткая борода разделена на две части. Пряди волос и борода выходят за пределы окружности нимба. Глаза написаны легко и прозрачно, их взгляд обладает притягательностью реального взгляда. Лик Христа выражает спокойствие, милосердие и кротость.

После 1917 года оригинал иконы в Новоспасском монастыре и список над Спасскими воротами был утрачен. Ныне в монастыре хранится список XIX века, который занимает в иконостасе Спасо-Преображенского собора место оригинала. Список оставленный в Вятке хранился до 1929 года , после чего также был утрачен.

В июне 2010 года при помощи научного сотрудника Вятского художественного музея Галины Алексеевны Моховой было установлено, как точно выглядела чудотворная Вятская икона, после чего был написан новый точный список Спаса Нерукотворного и в конце августа отправлен в Киров (Вятку) для установки в Спасском соборе.

Харьковский Спас Нерукотворный

Основная статья: Спас Обновлённый

Исторические факты

Копию с древней чудотворной Вологодской иконы Нерукотворного Спаса имел при себе Император Всероссийский Александр III во время крушения поезда у станции Борки . Практически сразу после чудесного спасения по указу Правильствующего Синода был составлен и издан специальный молебен в честь чудотворного образа Спаса Нерукотворного.

См. также

Примечания

Ссылки

• Игумен Иннокентий (Ерохин). Нерукотворный образ Спасителя как основа иконописи и иконопочитания на сайте Владивостокской епархии
• Шарон Герстель. Чудотворный Мандилион. Образ Спаса Нерукотворного в византийских иконографических программах
• Ирина Шалина. Икона «Христос во гробе» и нерукотворный образ на Константинопольской плащанице
• Воинские реликвии: Знамена с Образом Спаса Нерукотворного

Древнейшие русские иконы
Греческие (корсунские)	Владимирская Богоматерь Смоленская Богоматерь 1 Спас Златая риза Пётр и Павел Святой Георгий

День памяти : 29 августа

Перенесение из Едессы в Константинополь Нерукотворного Образа Господа нашего Иисуса Христа было в 944 г. Предание свидетельствует, что во времена проповеди Спасителя в сирийском городе Едессе правил Авгарь. Он был поражен по всему телу проказой. Слух о великих чудесах, творимых Господом, распространился по Сирии (Мф. 4, 24) и дошел до Авгаря. Не видя Спасителя, Авгарь уверовал в Него как в Сына Божия и написал письмо с просьбой прийти и исцелить его. С этим письмом он послал в Палестину своего живописца Ананию, поручив ему написать изображение Божественного Учителя. Анания пришел в Иерусалим и увидел Господа, окруженного народом. Он не мог подойти к Нему из-за большого стечения людей, слушавших проповедь Спасителя. Тогда он стал на высоком камне и попытался издали написать образ Господа Иисуса Христа, но это ему никак не удавалось. Спаситель Сам подозвал его, назвал по имени и передал для Авгаря краткое письмо, в котором, ублажив веру правителя, обещал прислать Своего ученика для исцеления от проказы и наставления ко спасению. Потом Господь попросил принести воду и убрус (холст, полотенце). Он умыл лицо, отер его убрусом, и на нем отпечатлелся Его Божественный Лик. Убрус и письмо Спасителя Анания принес в Едессу. С благоговением принял Авгарь святыню и получил исцеление; лишь малая часть следов страшной болезни оставалась на его лице до прихода обещанного Господом ученика. Им был апостол от 70-ти святой Фаддей (память 21 августа), который проповедал Евангелие и крестил уверовавшего Авгаря и всех жителей Едессы. Написав на Нерукотворном Образе слова "Христе Боже, всякий, уповая на Тебя, не постыдится", Авгарь украсил его и установил в нише над городскими воротами. Много лет жители хранили благочестивый обычай поклоняться Нерукотворному Образу, когда проходили через ворота. Но один из правнуков Авгаря, правивший Едессой, впал в идолопоклонство. Он решил снять Образ с городской стены. Господь повелел в видении Едесскому епископу скрыть Его изображение. Епископ, придя ночью со своим клиром, зажег перед ним лампаду и заложил глиняной доской и кирпичами. Прошло много лет, и жители забыли о святыне. Но вот, когда в 545 г. персидский царь Хозрой I осадил Едессу и положение города казалось безнадежным, епископу Евлавию явилась Пресвятая Богородица и повелела достать из замурованной ниши Образ, который спасет город от неприятеля. Разобрав нишу, епископ обрел Нерукотворный Образ: перед ним горела лампада, а на глиняной доске, закрывавшей нишу, было подобное же изображение. После совершения крестного хода с Нерукотворным Образом по стенам города персидское войско отступило. В 630 году Едессой овладели арабы, но они не препятствовали поклонению Нерукотворному Образу, слава о котором распространилась по всему Востоку. В 944 году император Константин Багрянородный (912-959) пожелал перенести Образ в тогдашнюю столицу Православия и выкупил его у эмира - правителя города. С великими почестями Нерукотворный Образ Спасителя и то письмо, которое Он написал Авгарю, были перенесены духовенством в Константинополь. 16 августа Образ Спасителя был поставлен в Фаросской церкви Пресвятой Богородицы. О последующей судьбе Нерукотворного Образа существует несколько преданий. По одному - его похитили крестоносцы во времена их владычества в Константинополе (1204-1261), но корабль, на который была взята святыня, потонул в Мраморном море. По другим преданиям, Нерукотворный Образ был передан около 1362 года в Геную, где хранится в монастыре в честь апостола Варфоломея. Известно, что Нерукотворный Образ неоднократно давал с себя точные отпечатки. Один из них, т. н. "на керамии", отпечатался, когда Анания прятал образ у стены по пути в Едессу; другой, отпечатавшись на плаще, попал в Грузию. Возможно, что разность преданий о первоначальном Нерукотворном Образе основывается на существовании нескольких точных отпечатков.

Во времена иконоборческой ереси защитники иконопочитания, проливая кровь за святые иконы, пели тропарь Нерукотворному Образу. В доказательство истинности иконопочитания папа Григорий II (715-731) прислал письмо к восточному императору, в котором указывал на исцеление царя Авгаря и пребывание Нерукотворного Образа в Едессе как на общеизвестный факт. Нерукотворный Образ помещался на знаменах русских войск, ограждая их от врагов. В Русской Православной Церкви есть благочестивый обычай при входе верующего в храм читать вместе с другими молитвами тропарь Нерукотворному Образу Спасителя.

По Прологам известны 4 Нерукотворных Образа Спасителя: 1) в Едессе, царя Авгаря - 16 августа; 2) Камулианский; обретение его описал святитель Григорий Нисский (память 10 января); по сказанию преподобного Никодима Святогорца († 1809; память 1 июля), Камулианский образ явился в 392 году, но он имел в виду образ Матери Божией - 9 августа; 3) при императоре Тиверии (578-582), от которого получила исцеление святая Мария синклитикия (память 11 августа); 4) на керамии - 16 августа.

Празднество в честь перенесения Нерукотворного Образа, совершаемое в попразднство Успения, называют третьим Спасом, "Спасом на холсте". Особое почитание этого праздника в Русской Православной Церкви выразилось и в иконописании; икона Нерукотворного Образа одна из наиболее распространенных.

Молитвы

Тропарь Нерукотворенного Образа, глас 2

Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже: волею бо благоволил еси плотию взыти на Крест, да избавиши яже создал еси от работы вражия. Тем благодарственно вопием Ти: радости исполнил еси вся, Спасе наш, пришедый спасти мир.

Кондак Нерукотворенного Образа, глас 2

Неизреченнаго и Божественнаго Твоего к человеком смотрения, неописанное Слово Отчее, и образ неписанный, и богописанный победителен, ведуще неложнаго Твоего воплощения, почитаем, того лобызающе.

Ина молитва ко Господу

О Преблагий Господи Иисусе Христе, Боже наш! Ты иногда человеческаго образа Твое лице пресвятое омыв водою и отер убрусом, чудесне оное на том же убрусе изобразити и Едесскому князю Авгарю во исцеление недуга его послати благоволил еси. Се и мы ныне, грешнии раби Твои, одержимии душевными и телесными недуги нашими, лица Твоего, Господи, ищем и с Давидом во смирении душ наших зовем: не отврати лица Твоего от нас и уклонися гневом от рабов Твоих, Помощник нам буди, не отрини нас и не остави нас. О Всемилостивый Господи, Спасителю наш! Вообрази Сам Себе в душах наших, да, во святыне и правде жительствующе, будем сынове Твои и наследницы Царствия Твоего, и тако Тебе, Премилостиваго Бога нашего, купно со Безначальным Отцем Твоим и Пресвятым Духом, славити не престанем во веки. Аминь.

ПЕРЕНЕСЕНИЕ ИЗ ЕДЕССЫ В КОНСТАНТИНОПОЛЬ НЕРУКОТВОРЕННОГО ОБРАЗА ГОСПОДА ИИСУСА ХРИСТА

Память 16/29 августа

Во времена земной жизни Господа нашего Иисуса Христа царь Едессы Авгарь 1 жестоко страдал от проказы и воспаления суставов. Он услышал о бесчисленных исцелениях, которые совершал Иисус. Поскольку сам он не мог ни передвигаться, ни даже показываться перед подданными, он послал в Иерусалим писца Ананию с письмом к Иисусу. В послании повелитель просил Спасителя прийти к нему и исцелить его: он предложил Христу поселиться в Едессе, чтобы избежать козней иудеев. Кроме того он поручил Анании, который был искусным живописцем, написать портрет Того, о Котором говорили, что Он – Сын Божий.

В Иерусалиме Анания вручил письмо Господу. Христос был окружен большой толпой, поэтому Анания, чтобы лучше видеть Его, поднялся на камень и попытался сделать набросок. Но оказалось, что он не может запечатлеть черты Спасителя, потому что Его лицо, казалось, беспрерывно менялось под действием невыразимой благодати, которая от Него исходила. Христос, проникавший в сердца и мысли людей, догадался о намерении Анании и, желая показать, что невозможно отделить Его человеческую сущность от Божественной, исполнил благочестивое желание посланца, явив великое чудо.

Иисус попросил принести небольшой сосуд, омыл в нем Свое лицо и отер его полотном, сложенным вчетверо. Тотчас Его черты оказались неизгладимо отпечатанными на этом Мандилии – нерукотворно, то есть без помощи человеческих рук. Он вернул полотно Анании с письмом, предназначенным Авгарю. В нем Иисус объяснил, что Ему необходимо исполнить в Иерусалиме предвечный Божественный замысел о спасении людей. Но Он пообещал, что после завершения Своего служения, когда Он вознесется на небо, Он отправит к Авгарю одного из Своих учеников, чтобы тот позаботился о спасении души и тела царя 2 .

Повелитель принял Ананию с великой радостью и простерся перед изображением святого лика с верой и любовью, после чего обнаружил себя почти полностью исцеленным от проказы за исключением одной язвы на лбу.

После Вознесения Господа нашего и Пятидесятницы святой апостол Фаддей был послан в Едессу. Проповедуя Благую Весть, он крестил царя и большую часть населения. Выйдя из крещальной купели, Авгарь обнаружил, что исцелился полностью, и вознес благодарность Господу. Впоследствии он выказывал столь большое почитание Нерукотворного образа, что приказал поместить его в нишу над главными воротами города, где прежде находился идол. На воротах сделали надпись: «Христос Бог, всякий, кто надеется на Тебя, никогда не узнает несчастья». И каждый, кто входил в город, должен был ему поклониться. Так было во время правления Авгаря и его сына.

Однако внук Авгаря, взойдя на трон, задумал вернуть народ к поклонению идолам и для этого разрушить Нерукотворный Образ. Епископ Едессы, предупрежденный в видении об этом замысле, повелел замуровать нишу, где находился Образ, поместив перед ним зажженный светильник.

Прошло много лет. Хотя царство вновь стало христианским, о существовании иконы забыли.

В 544 году персидский царь Хосров осадил город, ввергнув всех его обитателей в великий страх. Тогда епископу Евлалию в видении было открыто местонахождение Образа Спасителя, заступничеством Которого жители Едессы могут победить. Епископ повелел раскрыть нишу. Каково же было его удивление, когда он не только обнаружил образ невредимым, но и увидел, что после стольких лет лампада все еще горит! Более того, на черепице, которая закрывала нишу, Евлалий увидел точную копию образа 3 , отпечатавшегося на ней. Спешно собравшиеся жители образовали длинную процессию: в великом трепете они несли две святыни, которые привели в страх ряды осаждавших. А когда епископ окропил врагов маслом от лампады, это масло превратилось в жаркое пламя, обратившее неприятеля в бегство.

Несколько лет спустя Едесса перешла в руки персов, а затем в 628 году была отвоевана императором Ираклием, но вскоре покорена арабами. Когда христианская армия вновь достигла города, император Роман Лекапин поспешил перенести в Константинополь (19 августа 944 г.) святой Мандилий и письмо Авгарю. Святой Образ, протообраз всех христианских икон 4 , был встречен огромной толпой и положен вначале во Влахернской церкви, а на следующий день – в Святой Софии. Отсюда его перенесли в храм Богородицы Фаросской, находившийся во дворце, дабы Нерукотворный Образ защищал столицу и весь народ 5 .

________________

В новейшем издании «Послания трех восточных патриархов императору Феофилу», осуществленном недавно Дж. Мунитисом, Дж. Хрисостомидис, Э. Харвалиа-Крук и Ч. Дендриносом, сделана попытка проследить, когда именно история нерукотворного эдесского Убруса, занимающая столь важное место в Послании, впервые появляется в литературе православного Востока. Дж. Хрисостомидис предприняла эти разыскания с тем, чтобы выяснить, мог ли рассказ о нерукотворном образе содержаться в официальном документе восточных патриархов, написанном в 836 г., – а именно за таковой выдает себя упомянутое Послание. Полученные исследовательницей результаты оказываются негативными: по ее мнению, нет никаких свидетельств того, что к 836 г. эдесский Убрус и история его возникновения были признаны Александрийской, Антиохийской и Иерусалимской церквами в качестве достоверного церковного предания .Однако состав использованных при доказательстве этого тезиса источников страдает весьма существенными пробелами. Именно их я и попытаюсь восполнить в данной заметке.

Дж. Хрисостомидис, на мой взгляд, достаточно убедительно доказывает, что упоминания о нерукотворном образе Спасителя, приписываемые св. Иоанну Дамаскину (ум. в 749 г.), скорее всего, суть позднейшие интерполяции. Речь идет о двух фрагментах, в одном из которых упоминается «иматий» (ƒm£tion ) , а в другом – «тряпица» или «кусок полотна» (·£koj ) , на которых Христос запечатлел Свой лик. Что касается известия церковного историка Евагрия, писавшего в конце VI в. , то здесь аргументация исследовательницы несколько слабее, но сам текст, будь он подлинным или интерполированным, существенно менее релевантен, поскольку Евагрий говорит лишь о «нерукотворности» образа, посланного Христом Авгару, не разъясняя, что именно он собой представлял. В таком случае для времени, предшествующего 836 г., у Дж. Хрисостомидис остаются лишь два источника – греческий перевод апокрифических «Деяний Фаддея» и свидетельство папы Адриана на соборе 769 г. в Риме о том, что его предшественник Стефан (752-757) слышал историю об Убрусе от путешественников, прибывающих с Востока . Ни тот, ни другой источник, разумеется, не может рассматриваться как подтверждение того, что нерукотворный эдесский образ и легенда о его происхождении получили к тому времени официальное признание даже в трех восточных патриархатах, не говоря уже о Константинопольском. Весьма красноречиво выглядит в таком контексте и молчание VII Вселенского собора 787 г., чьи Деяниядают об эдесской иконе лишь ту информацию, которую можно почерпнуть у (интерполированного?) Евагрия. Ни о каком плате или Убрусе с отпечатавшимся на нем ликом Деяния не упоминают.

Из известных свидетельств об образе Нерукотворного Спаса начала IX в. у Дж. Хрисостомидис ничего не сказано о хронике Георгия Синкелла (ум. между 810 и 813 г.) и о переписке преп. Феодора Студита (письмо 409, 818-819 г.). Однако их показания не противоречат общей концепции, поскольку Феодор говорит лишь о нерукотворной (¢ceiropoi»tJ ) иконе, отправленной Христом Авгару , а Георгий в дополнение к этому уточняет, что названной иконе до сих пор поклоняется вся Эдесса , не раскрывая, что именно представляет собой образ и как он возник. Кроме того, оба эти упоминания не могут служить доказательством официального признания Убруса восточными церквами к началу IX в.

Тем не менее, в построения Дж. Хрисостомидис приходится внести весьма существенные коррективы. Дело в том, что она не учитывает нескольких чрезвычайно важных источников, относящихся ко времени между VII Вселенским собором и 836 г., когда якобы было написано Послание трех восточных патриархов. Справедливости ради нужно сказать, что один из этих текстов впервые увидел свет лишь в 1997 г., то есть одновременно с изданием Дж. Мунитиса и его соавторов, и не мог быть ими учтен. Это – так называемое «Обличение и опровержение» св. патриарха Никифора , объемистый богословский трактат, направленный против иконоборцев. Вот что говорит патриарх в своем сочинении, написанном между 821 и 828 гг.: «…Сам Спаситель взял чистое полотно и, отпечатав пресветлый и прекраснейший лик, послал его верою просившему предводителю эдессян» .СловоÑqÒnh , употребленное здесь святителем, соответствует soud£rion , фигурирующему в Послании . Практически то же самое Никифор повторяет и еще раз в том же произведении .

Сложнее объяснить, почему издателям Послания остались неизвестными еще два пассажа из сочинений того же Никифора, на сей раз давным-давно опубликованных. В I Антирретике патриарх говорит: «Если же Христос по просьбе одного из верующих запечатлел Свой лик на полотне (ÑqÒnh ) и послал ему, то зачем зря обвинять других изображающих Его?» . В III Антирретике вообще рассказывается вся история о художнике, который оказался не в силах написать портрет Спасителя, после чего Тот отпечатал Свои черты на полотне (ÑqÒnh ) и отправил Авгару . Поскольку Антирретики были написаны даже раньше, чем «Обличение и опровержение», а именно в 815-820 г. , мы можем констатировать, что первое четкое известие о нерукотворном эдесском образе именно как об Убрусе, происходящее собственно из Византии, датируется второй половиной 10-х годов IX в. Оно повторяется в нескольких фундаментальных вероучительных трудах одного из столпов византийской церкви, а потому вопрос об официальном признании Убруса до 836 г. отпадает сам собой.

Означает ли это, что в промежуток между 787 и 810 (или, во всяком случае, 815) годами византийцы получили некую дополнительную, более конкретную информацию о том, что представляла собой хранившаяся в Эдессе икона, и о церковном почитании, которым она пользовалась (вспомним Георгия Синкелла)? На вторую часть этого вопроса, как представляется, отвечает еще один первоклассный современный источник – житие свт. Евфимия, писанное (будущим) патриархом Мефодием в 831 г. Пересказывая речь Евфимия, обращенную к императору Льву V на известной Рождественской аудиенции 814 г., свт. Мефодий говорит, в частности: «…и видев на деле ту, что в Эдессе, мудрейшем и почтеннейшем из городов, самопреданную и нерукописную (aÙtep…doton kaˆ ¢ceirÒgrapton ) иконунас ради воплотившегося Сына Божия, я поклонился ей вместе со множеством народа» . Перед этим Евфимий у Мефодия дает понять, что это произошло, когда он был с императорским посольством на Востоке, т.е. в арабском Халифате.Евфимий действительно бывал с посольством в Халифате в последнее десятилетие VIII в., и нет ничего неправдоподобного в том, что он видел эдесский Убрус воочию. Таким образом, можно предположить, что свт. Евфимий и был тем человеком, от которого византийцы узнали, каким почитанием пользуется в Эдессе (а возможно, и как именно выглядит) тот самый «нерукотворный образ», о существовании которого им было уже давно известно. Сам факт ссылки на Убрус в полемике с иконоборцами подтверждает, что ни у Евфимия, ни у Мефодия не было никаких сомнений в том, что почитание нерукотворной эдесской иконы есть общепризнанная часть церковного предания. Даже если речь Евфимия в 814 г. вымышлена агиографом (что маловероятно), сам Мефодий в 831 г. совершенно точно знал об Убрусе и считал почитание его в качестве нерукотворного образа абсолютно правомерным. Но если таково было мнение византийских иконопочитателей, то восточные церкви, в особенности Антиохийская, в чьей юрисдикции находилась Эдесса, должны были придерживаться его a fortiori .

Итак, аргументация Дж. Хрисостомидис, подвергающая сомнению подлинность Послания трех патриархов из-за того, что в нем содержится легенда об эдесском Убрусе, не выдерживает критики. Между тем, еще один источник, упоминаемый исследовательницей вскользь, дает пищу для размышлений как относительно датировки Послания, так и о том, откуда византийцы узнали историю происхождения нерукотворного образа. Речь идет о хронике Георгия Монаха (Амартола). Важность этого текста оказалась недооценена Дж. Хрисостомидис в силу того, что она, очевидно, опиралась на распространенную до недавнего времени датировку хроники – 866-867 г. или даже после 872 .На самом же деле Георгий, скорее всего, писал в 843-846 г.,то есть максимум через 10 лет после традиционной даты Послания,а потому его показания представляют немалую ценность. Как совершенно правильно отмечает Хрисостомидис, Убрус и история его происхождения упомянута в хронике трижды. В одном случае, как установлено мною, имеет место дословное заимствование из «Обличения и опровержения», с тем только отличием, что Амартол счел нужным добавить имя «предводителя эдессян» Авгара, отсутствующее у Никифора . Другой пассаж, как отметил уже издатель хроники К. Де Боор, также практически дословно заимствован из Никифора, на сей раз из III Антирретика (то самое место, которое пересказывалось выше) . Однако вводится он несколько неожиданной ремаркой. После пересказа переписки Христа с Авгаром Амартол вначале повторяет слова Евсевия: «К этим посланиям присоединено и следующее на сирийском языке» , а затем продолжает от себя: «То, что совершил Фаддей после Вознесения Господня (Qadda…ou pr£xantoj met¦ t¾n ¢n£lhyin toà kur…ou )». Ключевое слово здесь – pr£xantoj . Оно может указывать на то, что хронисту были известны апокрифические «Деяния (Pr£xeij ) ап. Фаддея» – греческий перевод сирийского памятника, известного как Doctrina Addai («Учение Аддая»).Как раз этот греческий перевод, с серьезными основаниями датируемый первой половиной VII в. (точнее, до смерти императора Ираклия в 641 г.) , и является самым древним дошедшим до нас текстом, в котором рассказывается история эдесского Убруса. Хотя доказательная база в данном случае довольно слаба, допустимо, во всяком случае, предположить, что именно «Деяния Фаддея» послужили источником патриарху Никифору. Вряд ли можно считать простой случайностью тот факт, что во всех четырех случаях, когда Никифор говорит об эдесском образе, он употребляет слово ÑqÒnh , которое больше ни у кого применительно к Убрусу не встречается. Дело в том, что в «Деяниях» Убрус назван «плащаницей» (sindèn ), а этот термин в Евангелии параллелен ÑqÒnh (последнее, правда, у евангелистов имеет уменьшительный суффикс и стоит во множественном числе – ÑqÒnia ). Матфей (Мф. 27:59) и Марк (Мк. 15:46), как известно, называют погребальную пелену Христа sindèn , тогда как у Луки фигурирует и sindèn (Лк. 23:53), и ÑqÒnia (Лк. 24:12), обозначающие, по всей видимости, одну и ту же вещь, а у Иоанна (Ин. 19,40 и 20:5) – только ÑqÒnia . Замена sindèn на ÑqÒnh могла быть вызвана стилистическими соображениями. Рассказ о происхождении нерукотворного образа в III Антирретике вводится словом ƒstÒrhtai , что указывает скорее на письменный источник, чем на устное предание. Но даже если свои сведения о нерукотворной иконе патриарх почерпнул в этом апокрифическом тексте, необходимо объяснить, почему до того ни один полемист-иконопочитатель не воспользовался им. Возможно, свидетельство Евфимия Сардского сыграло и здесь решающую роль. Не исключено также, что греческий перевод «Учения Аддая» до поры до времени имел хождение лишь среди грекоязычных христиан Сирии, а в Византию попал лишь на рубеже VIII-IX веков. Это тоже могло быть связано с миссией Евфимия.

Третье упоминание Убруса у Георгия Амартола также весьма интересно, на сей раз с точки зрения истории текста. Оно представляет полную параллель Посланию трех восточных патриархов, что и зафиксировано в аппарате издания Де Боора .Поэтому когда Ч. Уолтер в своем иконографическом введении к тому же изданию Посланияутверждает, что «помимо Послания, лишь Георгий Амартол употребляет термин soud£rion » , он напрасно не учитывает мнение Де Боора, который полагал, что соответствующий фрагмент хроники «составлен из Жития Стефана [Нового – Д.А.]… и Послания к Феофилу» , которое, как известно, является одной из переработок Послания трех патриархов. На той же странице издания хроники Амартола содержится чрезвычайно важное указание: «в [рукописи] P так: [следует греческий текст] (только слова Стефана с опущением того, что выше добавлено из Послания к Феофилу)». Стало быть, в рукописи P (Parisinus Coislinianus Graecus 305 ), представляющей довольно сильно отличающуюся от изданной Де Боором редакцию хроники, данное упоминание об Убрусе отсутствует. Здесь не место вдаваться в пространные рассуждения о соотношении двух редакций Георгия Амартола, достаточно будет сказать, что есть веские основания датировать 843-846 г. именно редакцию P , тогда как изданная версия, скорее всего, восходит ко времени после 872 г. В таком случае естественный вывод состоит в том, что редактор, перерабатывавший первоначальный текст хроники примерно через три десятилетия после ее создания, вставил в нее пассаж из Послания. Это может служить косвенным аргументом в пользу более поздней даты последнего.

Как видно из вышеизложенного, переломным моментом в том, что касается осведомленности византийцев об эдесском нерукотворном образе Спасителя и истории его происхождения, был, по всей видимости, самый конец VIII и первое десятилетие IX в. Уже к 815 г. представление об Убрусе как о неотъемлемой части церковного предания укоренилось достаточно прочно для того, чтобы авторитетнейшие православные богословы ссылались на него в полемике с иконоборцами. Поэтому и Послание трех восточных патриархов, если оно действительно было написано в 836 г., вполне могло содержать рассказ об эдесской святыне.

The Letter of the Three Patriarchs to Emperor Theophilos and Related Texts / ed. J.A. Munitiz, J. Chrysostomides, E. Harvalia-Crook, Ch. Dendrinos. Camberley, 1997, p. xxiv-xxxvii.

Expositio fidei // Die Schriften des Johannes von Damaskos / ed. B. Kotter, Bd. 2. B., 1975, S. 208 (IV, 16).

Перенесение из Эдессы в Константинополь Нерукотворного образа (убруса) Господа Иисуса Христа в 944 году.

Предание свидетельствует , что во времена проповеди Иисуса Христа в сирийском городе Эдессе правил царь Авгарь. Он был поражен по всему телу проказой. Слух о великих чудесах, творимых Иисусом Христом, распространился по Сирии и дошел до Авгаря, который уверовал в него как в Сына Божия и написал письмо с просьбой прийти и исцелить его. С письмом он послал в Палестину своего живописца Ананию, поручив ему написать изображение Божественного Учителя. Анания пришел в Иерусалим и увидел Иисуса Христа, окруженного народом. Он не мог подойти к нему из-за большого стечения людей, слушавших проповедь. Тогда он стал на высоком камне и попытался издали написать образ Иисуса Христа, но это ему никак не удавалось. Христос сам подозвал Ананию, назвал по имени и передал для Авгаря краткое письмо, в котором восхвалил веру правителя и обещал прислать своего ученика для исцеления от проказы и наставления ко спасению. Потом Господь попросил принести воду и убрус (холст, полотенце). Он умыл лицо, отер его убрусом, и на нем отпечатлелся его Божественный Лик.

Убрус и письмо Спасителя Анания принес в Эдессу . С благоговением принял Авгарь святыню и получил исцеление; лишь малая часть следов страшной болезни оставалась на его лице до прихода обещанного Господом ученика. Им был апостол от 70-ти святой Фаддей, который проповедал Евангелие и крестил уверовавшего Авгаря и всех жителей Эдессы.

Описывая это в своей Церковной истории, римский историк IV века Евсевий Кесарийский в качестве доказательства приводит два переведенных им документа из архивов Эдессы — письмо Авгаря и ответ Иисуса. Цитируются они и армянским историком V века Моисеем Хоренским.

А в VI веке Прокопий Кесарийский в книге "Война с персами. Война с вандалами. Тайная история" описывает посещение Авгаря апостолом Фаддеем.

Написав на Нерукотворном Образе слова "Христе Боже, всякий, уповая на Тебя, не постыдится", Авгарь украсил его и установил в нише над городскими воротами. Много лет жители хранили обычай поклоняться Нерукотворному Образу, когда проходили через ворота.

Один из правнуков Авгаря, правивший Эдессой, впал в идолопоклонство. Он решил снять Убрус с городской стены. Христос явился в видении эдесскому епископу и повелел спрятать свое изображение. Епископ пришел ночью к воротам, зажег перед образом лампаду и заложил его глиняной доской и кирпичами.

В 545 году, во время осады Эдессы войсками персидского царя Хозроя, эдесскому епископу Евлалию было дано откровение о местонахождении Нерукотворного Образа. Разобрав в указанном месте кирпичную кладку, жители увидели не только прекрасно сохранившийся образ, но и отпечаток Пресвятого Лика на керамике — глиняной доске, закрывавшей святой убрус. После этого чудесного обретения и после общегородского молебна перед образом, войска неприятеля неожиданно сняли осаду и спешно покинули пределы страны.

В 630 году Эдессой овладели арабы, но они не препятствовали поклонению Нерукотворному образу, слава о котором распространилась по всему Востоку.

Нерукотворной образ стал главной святыней города Эдессы, пробыв в нем до 944 года.

В 944 году император Константин Багрянородный (912-959) пожелал перенести образ в тогдашнюю столицу православия Константинополь и выкупил его у эмира — правителя города. С великими почестями Нерукотворный Образ Спасителя и его письмо Авгарю были перенесены духовенством в Константинополь. 16 августа образ Спасителя был поставлен в Фаросской церкви Пресвятой Богородицы.

О последующей судьбе Нерукотворного образа существует несколько преданий. По одному, его похитили крестоносцы во времена их владычества в Константинополе (1204-1261), но корабль, на который была взята святыня, потонул в Мраморном море. По другим преданиям, Нерукотворный образ был передан около 1362 года в Геную, где хранится в монастыре в честь апостола Варфоломея. Известно, что Нерукотворный образ неоднократно давал с себя точные отпечатки. Один из них, называемый "на керамии", отпечатался, когда Анания прятал образ у стены Эдессы. Другой, отпечатавшись на плаще, попал в Грузию.

Почитание Нерукотворного образа пришло на Русь в XI-XII веках и особенно широко распространилось начиная со второй половины XIV века. В 1355 году новопоставленный московский митрополит Алексий привез из Константинополя список иконы Спаса Нерукотворного, для которого был заложен храм. По всей стране стали строить церкви, монастыри и приделы храмов, посвященные Нерукотворному образу и получавшие название "Спасских".

Перед иконой Спаса молился Дмитрий Донской, воспитанник митрополита Алексия, получив известие о нападении Мамая. Хоругвь с иконой Спаса сопровождала русское войско в походах начиная с Куликовской битвы вплоть до Первой мировой войны, и эти хоругви стали называть "знамениями" или "знаменами" — так слово "знамя" заменило древнерусское "стяг".

Иконы Спаса размещали на крепостных башнях. Так же как и в Византии, Спас нерукотворный стал "оберегом" города и страны и одним из центральных образов русского православия, близким по значению и смыслу к кресту и распятию.

В народе Спас нерукотворный стал называться "Спасом на полотне" или Третьим Спасом — праздником, завершающим Успенский пост (исторически совпавшее с Успением перенесение Нерукотворного образа в Константинополь было решено вспоминать на следующий день, что бы не смешивать два эти торжества). В этот день освящали домотканые холсты и полотна и пекли хлеб из зерна нового урожая.

Называли Третий Спас и Ореховым, так как к этому дню поспевали лесные орехи и начинался их сбор.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

Во дни явления Господа нашего Иисуса Христа на земле, когда, живя с человеками, Он с проповедью о Царствии Божием проходил грады и веси Иудеи и окрестных стран,«исцеляя всяк недуг и всяку язю в людех» , в Эдессе, городе Сирийском по ту сторону реки Евфрата, жил князь Авгарь. Он страдал неисцельной болезнью, – проказою: снаружи его покрывали синеватые язвы; внутри он чувствовал ломоту костей и расслабление всего тела. До Авгаря достиг слух о Господе Иисусе Христе и о великих чудесах, совершаемых Им, – как словом Своим Он врачует проказу, расслабление и всякую болезнь; и сильно желал Авгарь увидеть своими глазами Творца таких чудес, надеясь и сам получить от Него исцеление. А так как князь не имел возможности сам идти в Иудею, то послал просьбу Господу Иисусу, умоляя Его придти к Нему в Эдессу. Не имея же уверенности, что просьба будет исполнена, Авгарь отправил в Палестину искусного живописца Ананию, поручив ему изобразить на иконе лицо Господа; князь желал иметь хотя ту отраду в своей болезни, что будет видеть изображение лица Христа Иисуса; столь велика была у него любовь ко Христу, внушенная верою по слуху. Послание Авгаря Господу Иисусу состояло в следующем: «Князь Эдесский Авгарь Иисусу, благому Спасителю в странах иерусалимских явившемуся, во плоти радоваться.

До меня достиг слух о Тебе и Твоих преславных чудотворениях, как без врачевства и лекарств Ты исцеляешь болезни, – слепым даешь прозрение, хромым хождение, отгоняешь от людей нечистых духов, очищаешь прокаженных, расслабленных, в течение многих лет лежащих на одре, врачуешь словом и воскрешаешь мертвых: слыша о Тебе, что Ты совершаешь столь дивные чудеса, я относительно Тебя пришел к такого рода двум заключениям: Ты или Бог, сошедший с неба, или Сын Божий. Посему я и обращаюсь к Тебе с таким смиренным молением, да потрудишься придти ко мне и исцелить неизлечимую болезнь мою, от которой я страдаю уже много лет; дошло до меня также, что иудеи ненавидят Тебя и хотят причинить Тебе зло. Я же имею город, хотя и небольшой, но красивый и изобилующий всем; итак приходи ко мне и живи со мною в моем городе, в котором для нас обоих найдется всё потребное».

С этим посланием Авгаря живописец Анания достиг Иерусалима. Он увидел Господа Иисуса учащего на равнине среди множества людей, но не мог приблизиться к Нему по причине тесноты, производимой скученностью народа. Ожидая времени, когда разойдется народ, Анания вступил на один камень, немного возвышавшийся над землею; отсюда он внимательно всматривался в лицо Спасителя, намереваясь изобразить его; и не мог Анания сделать этого, ибо Всевидец, не благоволивший к намерению живописца, изменял лицо Свое божественною, непостижимою, недоступною для изображения руки человеческой, славою и благодатию. Долго трудился Анания, но ничего не достиг. Господь же повелел Апостолу Фоме идти и привести мужа, который, стоя на камне, изображает его лицо. Когда его подвели и он еще ничего не начал говорить, Господь подозвал его к себе по имени и, указывая на его занятие, назвал его по имени живописцем Ананиею и открыл причину его пришествия, говоря:

– Где письмо князя твоего Авгаря, которое ты принес ко мне из Эдессы?

Анания, в удивлении и ужасе от Господней прозорливости, тотчас вынул послание князя и с трепетом отдал его в руки Спасителя. Господь, прочтя послание, написал Авгарю следующее:

«Блажен ты, Авгарь, не видевший Меня и уверовавший в Меня, ибо о Мне написано, что видящие Меня не имут веры, не видящие же Меня уверуют в Меня и наследуют жизнь вечную. Ты пишешь ко Мне, чтобы Я пришел к тебе, но Мне подобает совершить то, ради чего Я послан, и, по совершении, возвратиться к Пославшему Меня Отцу. И когда Я буду вознесен к Нему, тогда пошлю к тебе одного из учеников Моих, который, совершенно исцелив тебя от твоей болезни, подаст тебе и находящимся с тобою жизнь вечную (через крещение)».

Написав такое послание Авгарю, Господь запечатал его печатью, на которой находилось еврейским письмом такое начертание: Божие видение, Божественное чудо. Затем Господь, исполняя желание Авгаря и художника, приказал принести воду и, умыв пресвятое лицо Свое, отер его поданным Ему четвероконечным убрусом. И о, чудо! простая вода обратилась в краску, и на убрусе отпечаталось пресвятое подобие Божественного лица. Отдавая это изображение Анании вместе с письмом, Господь сказал:

– Неси, отдай пославшему тебя. (Это были последние дни жития Господа на земле пред Его страданиями .

Тропарь, глас 2:

Пречистому Твоему образу поклоняемся Благий, просяще прощения прегрешений наших Христе Боже: волею бо благоволил еси плотию взыти на крест, да избавиши, яже создал еси, от работы вражия. Тем благодарственно вопием Ти: радости исполнил еси вся Спасе наш, пришедый спасти мир.

Кондак, глас 2:

Неизреченного и божественного Твоего к человеком смотрения, неописанное Слово Отчее, и образ неписанный и богописанный победителен ведуще неложнаго Твоего воплощения, почитаем того лобызающе.

Первое сказание о сношениях Христа с Авгарем встречаем у отца церковной истории Евсевия Памфила (ум. 340 г.); по его собственным словам он занес это сказание в свою историю, основываясь не на предания только, но и на письменных документах, найденных им в Эдесских архивах. За Евсевием следуют из IV века Ефрем Сирин, из V в. армянский историк Моисей Хоренский и из VI в. – Прокопий. Армянский историк V века Моисей Хоренский описывает случай, благодаря которому Авгарь услышал об Иисусе Христе, именно: Авгарь узнал о Христе от своих послов, которых он отправлял к римскому трибуну, управляющему Финикией, Палестиной, Сирией и Месопотамией, – послы на обратном пути были в Иерусалиме и здесь видели чудеса Спасителя. Писатель X века Константин Порфирородный (ум. 959 г.), у которого встречаем наиболее обстоятельный рассказ о происхождении Нерукотворенного образа, передает, что Авгарю сообщает о Христе слуга его Анания, возвратившийся из путешествия в Египет.

Возражают против подлинности посланий Авгаря к Иисусу Христу и Иисуса Христа к Авгарю. Говорят: 1) Евангелие молчит о сем событии. Но в Евангелии сказано: «Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не писано в книге сей» (). По Евангелию слух об Иисусе Христе прошел до Сирии и оттуда приносили больных (). 2) Писатели первых трех веков до Евсевия молчат. Но и это доказательство отрицательное, как и первое. Цицероново сочинение о Республике открыто только в 1822 году; что удивительного, что не знали о сем послании восточные греческие писатели, коих самых сочинения многие не доли. Впрочем у Георгия синкелла под 215 годом от Р. Х. говорится, что Юлий африканский говорил об Авгаре св. муже царе в Эдессе, тоже у Моисея Хоренского (5 в. кн. 2, гл. 9). 3) Блаженный Иероним молчит. Но Евсевий стоит Иеронима. Он сам видел сии акты и обнародовал их на греческом языке в своей церковной истории. 4) Блаженный Августин говорит, что Иисус Христос ничего не писал. Это он говорит в споре с манихеями, которые опирались на сочинения, яко бы Самим Христом о Себе написанные, и вообще разумеет, что Иисус Христос не излагал и не имел намерения излагать письменно учения о Себе, а это не может относиться к краткому письму Иисуса Христа к Авгарю. Иисус Христос преклонься писал на земле пред фарисеями, приведшими к Нему жену блудницу. 5) В письме Иисуса Христа есть указание на Иоанна (XX, 29). Не на Иоанна, а на пророчество Исаии (6,9. 50. 15, 65, 2). 6) У Евсевия год кончины Иисуса Христа, по эре Селевкидов 340, падает на 30 год жизни Его (на 15 Тиверия). Евсевий приводит не свое летосчисление, а эдессян; было мнение в древности у многих, что И. Христос пострадал в первый год Своего служения, т.е. 30 Своей жизни. Впрочем известно, что ошибки в числах в древних рукописях дело обыкновенное. 7) Папа Геласий декретом своим признал это сочинение апокрифическим; но это значило, что оно не было внесено в число канонических писаний; однако не все признанные апокрифическими писания не заслуживают веры. – В славянской минее сказано, что Ап. Фаддей почил в Вирите, граде финикийском. В Ипполитовом или Ипполиту приписываемом сочинении об Апостолах мученическая кончина в Вирите приписывается Фаддею из 12 Апостолов или Иуде (июня 19).

Предание, записанное Константином Порфирородным, сообщает, что когда Анания, возвращаясь на родину, достиг г. Иераполя, то он, остановившись вне города скрыл изображение Лика Христова в куче только что сделанных кирпичей. Около полночи жители города увидели огонь, окружавший это место и нашли здесь скрытую святыню; вместе с тем оказалось, что на одном из кирпичей отобразилось изображение Спасителя. Жители Иераполя удержали у себя этот кирпич, а Ананию отпустили. Константин замечает, что этот кирпич еще в его время сохранялся в Иераполе.

Константин Порфирородный описывает перенесение Нерукотворного образа из Эдессы и письма Христова к Авгарю в Константинополь в 944 г. Нерукотворный образ хранился в Константинополе до 1204 г. Что касается кирпича с нерукотворенным образом, то, по свидетельству Зонары (ум. 1118 г.), он перенесен императором Никифором Фокою (963–969 гг.) в 968 г. Зонара называет его иерон кэ фион ектипора (священное и божественное изображение). – По одному сказанию Нерукотворный образ около 1362 года был отдан Иоанном Палеологом генуэзскому генералу Леонардо-де-Монтальто за избавление греческой империи от нападения сарацин, а Монтальто отдал его в монастырь св. Варфоломея в Генуе, где он и доныне. По другому, более вероятному сказанию, он во время владычества крестоносцев в Царьграде в 1204–1261 гг. похищен венецианским дожем Дандорло, но корабль, на котором он находился с другими священными предметами, потонул в Пропонтиде.