В селе Каратузское Красноярского края жители подозревают настоятеля местной церкви в гомос*ксуальной связи с прихожанином.

Об этом со ссылкой на своих читателей сообщает ИА «Проспекта Мира».
По словам жительницы села Каратузское, женщина, придя в церковь увидела двух мужчин, занимающихся с*ксом. Одним из них оказался настоятель храма Георгий Потылицын, другим – чиновник районной администрации Александр Козин. Прихожанка рассказала о случившемся сыну, после чего о происшествии узнала вся деревня.
Как заявляла источник издания, священнослужитель попытался покинуть село, но его поймали, избили и хотели сжечь. Второй участник скандальной ситуации уехал из Каратузского. Жены обоих мужчин попытались покончить с собой после того, как история стала достоянием общественности.
Кроме того, по словам источника издания, церковный служитель был взят в приход по рекомендации именно оскандалившегося чиновника.

В Петро-Павловском храме села Каратузское, как и в местном сельсовете все отрицают. Однако, как удалось узнать «Проспекту Мира» от местных журналистов, ситуация действительно имеет место, и более того, человек, замешанный в скандале, работает в районной администрации и занимает руководящую должность.
В Красноярской епархии заявили, что о подобном случае ничего не известно, так как жалоб не поступало. Однако настоятель Петропавловского храма в селе Каратузское иерей Георгий Потылицын прокомментировал гомос*ксуальный скандал. Он сам связался с «Проспектом Мира» и заявил, что это все «грязные слухи» неизвестных.

«Из Минусинска меня перевели в Каратузское в декабре. Приехал я сюда вместе со своей супругой и девятимесячным ребенком. Ситуация в селе такая, что без помощи не обойтись. Наша семья и семья Александра Козина дружим давно, и наши жены дружат, когда нужно присмотреть за ребенком – они всячески оказывают помощь. Поддержка также поступает и в развитии храма», - рассказал отец Георгий.
По словам священнослужителя, он искренне недоумевает, каким же образом в селе появились слухи о гомос*ксуальной связи его и Александра Козина. Вероятной причиной этой ситуации Георгий Потылицын называет тот факт, что в декабре 2016 года он приехал в Каратузское вместо предыдущего настоятеля, иерея Виктора Пасечнюка. Пасечнюка же уволили со скандалом.
Георгий Потылицын опроверг и то, что его избили и пытались сжечь у храма, а его жена и жена Козина пытались покончить с собой. Но после того, как «гомос*ксуальный скандал» принял широкий масштаб, на иерея пытался напасть один из местных жителей с угрозами и требованиями убраться из поселка.
С изданием также связался и другой герой истории – руководитель культурной политики администрации Каратузского района Александр Козин. Он заявил, что 28 лет живет в Каратузском и все 28 лет находится в браке и имеет шесть внуков.
«Я много лет занимаюсь молодежной политикой, являюсь депутатом Каратузского районного совета, а тут с февраля этого года поползли эти слухи. И даже в суд за клевету подать не на кого, потому что неизвестно, кто распускает эту грязь. Очень неприятно, облили нас грязью», - сказал друг Потылицына.

«Принадлежит не себе, не семье, а Богу»: многие считают, что матушка - это дополнение к мужу в юбке в пол, с полным отсутствием косметики на лице и десятком детей-погодок. Сегодняшние попадьи признаются: все правда - просто не в их случае. Мы пообщались с тремя женами священников и узнали, как они пришли к вере и браку, что прихожане пишут вконтакте об их платьях и рыжих волосах, а также правда ли, что союзы священников крепче мирских, и не жалеют ли героини о том, что вышли замуж за будущего батюшку.

Ольга Вечканова

Муж: отец Андрей Вечканов, протоиерей, настоятель храма Спаса Нерукотворного в селе Рамено, клирик храма Георгия Победоносца в Сызрани

Моя мама - фотограф, абсолютно творческая личность, папа - радиолюбитель и заместитель директор завода «Кузнецов» по испытательной части. Они никогда не были верующими и осознанно пришли к вере только после того, как к Богу пришла я. Молитвам меня учила бабушка-старообрядка. Именно она рассказывала мне о религии, а за несколько дней до смерти сказала: «Не забывай Бога, иди в церковь». Мне было четырнадцать лет, но я хорошо запомнила этот момент и попросила маму отвести меня в храм.

До поступления в семинарию я два раза жила в Иверском монастыре на послушании и даже думала принять монашество - и это в мои 17 лет!

Мы поехали в Царевщину, и это было мое первое осознанное посещение храма. К тому моменту я уже два года была солисткой вокально-инструментальной группы в школе, и тут, во время литургии, запел хор. Это теперь я знаю, что в нем не было ничего особенного, а тогда у меня побежали мурашки - я никогда такого не слышала. Я заявила маме, что хочу петь с ними, а она как бойкий человек тут же подошла к батюшке и напрямую сказала: моя дочь - солистка в школе и хочет петь у вас. Так я попала в воскресную школу, и так началась моя любовь к хоровому пению. Там же я познакомилась с девчонками, которые уже собирались поступать в семинарию, и встала перед выбором: поступать на вокальное отделение в музыкальное училище или в духовную семинарию. Понятно, что я выбрала последнее.

Еще до поступления туда я два раза жила в Иверском монастыре на послушании и даже думала принять монашество - и это в мои 17 лет! Родители опасались такого решения, но давали мне свободу и право выбора. Уже после они приезжали в семинарию, видели, что это заведение с полным пансионом, строгой дисциплиной и трехразовым питанием, и, мне кажется, стали легче воспринимать ситуацию: дочь пристроена, накормлена, за ней приглядывают. Когда они узнали, что мне нравится молодой человек из семинарии, тоже отнеслись спокойно. Все к этому шло - они понимали, что, раз я там учусь, меня ждет именно такая судьба.

Андрей учился на пастырском отделении, я - на регентском. Наша первая встреча произошла в трапезной, где мы чистили картошку. Мне сразу понравился этот человек: он был молчаливый, загадочный. Позже мы в компании пошли смотреть кино, но до кинотеатра не дошли: долго гуляли вдвоем по набережной, и в какой-то момент я поняла, что, скорее всего, этот человек будет моим мужем.

Это был его третий и мой второй курс. Андрей - человек достаточно серьезный, в то время он был нацелен на учебу, и отношения с девушкой не входили в его планы. Он много советовался со своим духовником, и тот ему четко обозначил: расставляй приоритеты, сейчас самое главное - семинария. Я послушно ждала. Каждый вечер после ужина шла в храм, читала акафист Николаю Чудотворцу, просила Бога устроить мою судьбу. Так прошло несколько месяцев.

Я себе свою жизнь представляла так: мы поедем в какую-нибудь деревню, я разведу там курочек и уточек, нарожаю кучу детишек, и сама, как клушечка, буду за ними бегать

Учебный год близился к завершению, и я поняла, что у меня больше нет моральных сил любить безответно: я знала, что человек ко мне неравнодушен, но он никак не проявлял свою симпатию. Я только подумала, что мое терпение иссякло и мне больше не стоит думать о нем, шла с ужина с этими мыслями, - и тут навстречу идет мой Андрей и невзначай спрашивает: «Оль, а что ты сегодня вечером делаешь?». Он пригласил меня гулять, мы начали встречаться, а через три месяца поженились.

Мне было девятнадцать лет и, думаю, я не осознавала всей ответственности такого брака. Конечно, мы в семинарии много об этом слышали, знали, что матушка - это помощница своему батюшке по жизни и что ей нужно забыть обо всем на свете. Я себе свою жизнь представляла так: мы поедем в какую-нибудь деревню, я разведу там курочек и уточек, нарожаю кучу детишек, и сама, как клушечка, буду за ними бегать. Но идеальные картинки остались в юности, а в реальности все пошло совершенно по другому сценарию - и получилось куда интереснее.

По благословению мы также организовали первый фестиваль хоровой музыки «Пасха над Волгой»

В ближайшие месяцы после свадьбы Андрея рукоположили сначала в дьяконы, а потом в священники. Владыка на тот момент отправлял служить и в деревни, но нас оставили в Самаре, хотя определенного места у мужа не было. Так продолжалось около года, а потом в парке Победы началось строительство храма в честь князей Бориса и Глеба. Андрея сделали его настоятелем и поставили заканчивать стройку. Так началось наша тринадцатилетнее служение там. Я создала при храме прекрасный хор «Верея»: мы записывали альбомы, вели концертную деятельность, участвовали в фестивалях, занимали первые места на конкурсах. Отец Андрей создал молодежный клуб.

В какой то момент мы начали делать пристрой к храму и оказались в ситуации, когда финансов не хватает, спонсоров нет, а строить надо - сроки жесткие. Владыка понял, что мы не справляемся, и снял моего мужа с настоятельства. Он стал благочинным храма, вел клуб, да и я осталась на своем месте, но подтягивать хозяйственную часть начал другой батюшка. Стройка снова закипела, а я в тот момент поняла, что хочу реализовать себя где-то еще - и решила выучиться на флориста. В итоге вместе с компаньоном открыла мастерскую свадебного декора, где мы отработали два удачных сезона.

Параллельно я вела активную организаторскую деятельность. Владыка предложил мне продумать проекты, которые могли бы быть интересны самарской епархии. Так мы организовали студенческую фотовыставку, которая переезжала из вуза в вуз. Потом были святочные концерты: два года подряд во время рождественских праздников мы организовывали выступления в разных храмах города, куда приглашали клиросные хоры. Потом по благословению мы также организовали первый фестиваль хоровой музыки «Пасха над Волгой», который я до сих пор не могу оставить.

Наконец, владыке Фоме вверили Сызранскую епархию, и он пригласил нас с собой. Естественно, мы поехали за другом: знали, что сможем применить там все наши таланты. Владыка дал нам служебное жилье, работу и поле для реализации. На данный момент у меня есть небольшой ансамбль Avem (пер. лат. - «птица»). Это не просто музыканты, а - за редкими исключениями - матушки и батюшки. Мы уже сделали несколько записей, и их можно послушать в сети.

Я также являюсь руководителем отдела культуры Сызранской Епархии: на моих плечах лежат все концерты и мероприятия. Есть и светская деятельность: я работаю в западном управлении министерства образования и науки Самарской области, в научно-методическом отделе. То есть, являюсь мостиком между епархией и образованием: все конкурсы духовной направленности, которые реализуются в школах, техникумах и колледжах, проходят через меня.

Конечно, я думала, что после переезда в Сызрань я продолжу заниматься флористикой, но сегодня у меня совершенно нет на это времени. Иногда я украшаю цветами храм, составляю букеты для друзей - и прихожу от этого в восторг.

Мой муж - помимо того, что он служит в двух храмах - руководит детским епархиальным центром в Сызрани. Это, опять же, симбиоз минобра и епархии.

Пока у нас четверо детей - три мальчика и одна девочка. Старшему сыну - 16 лет, дочке - 12, еще один сын - первоклассник, самому младшему - 3 года. И нам хотелось бы больше! При этом не знаю, кто из нас двоих реже бывает дома, - ни маму, ни папу они не видят. Нас очень выручает дочка: летом к нашему приходу она всегда моет посуду, наводит порядок, любит готовить супы, а если малыши не идут в сад, то с утра до вечера остаются с ней. В общем, при острой нехватке времени она у нас и нянькой, и домработницей - бедный ребенок. Также нам помогают наши родители. На данный момент у нас живет папа моего мужа: он на пенсии и сможет следить за детьми, развозить их по кружкам, делать с ними уроки.

Старший сын хочет быть МЧС-ником или военным, грезит армией и контрактом. Меня, конечно, это пугает, но его желание мы принимаем как должное. К своим 16 годам он уже воцерковленный христианин, который без принуждения ходит в храм, исповедуется, причащается. Мы никогда не настаивали на этом, но в какой-то момент его перещелкнуло, и для нас стало неожиданностью, что у сына есть духовник, у которого он просит совета. Мы иной раз спрашиваем: «Алеш, может быть, семинария? Пойдешь по стопам отца?». Раньше слышали в ответ категорическое нет, а теперь он говорит: «Не знаю, буду целый год молиться Богу, чтобы он меня направил». Мы не давим. Это его выбор, и мы можем только поддерживать его на данном этапе.

Да, я пользуюсь косметикой, одеваюсь совершенно по-разному, люблю украшения. Иногда наращиваю ногти, когда хочется - ресницы

У дочки пока в голове мальчики и косметика, но она уже помогает мне петь на клиросе. У нее хороший голос, слух, и надеюсь, она будет любить хоровую музыку так же, как я.

Мы пытаемся держать детей в строгости, но получается не всегда. Мы так мало времени проводим вместе, что, скорее, хотим «залюбить» их, хотя, бывает, и ругаем за непослушание. Мы очень стараемся держать баланс: не баловать и в то же время не передавить.

На данный момент «неформатных» матушек становится все больше. Когда я закончила духовную семинарию и уже начала делать самостоятельные шаги как жена священника, мне часто приходилось слышать «Ты матушка?». Да и до сих пор приходится. Люди постоянно говорят: «Если бы мы не знали, что ты жена священника, наверное, никогда бы об этом не подумали». Да, я пользуюсь косметикой, одеваюсь совершенно по-разному, люблю украшения. Иногда наращиваю ногти, когда хочется - ресницы. Если я организую мероприятие или иду в театр на концерт, всегда надеваю красивое вечернее платье и делаю прическу у стилиста. Я - лицо своего мужа и человек, который представляет целый отдел в Епархии.

Пока хочется жить, почему не жить-то?

Помню, когда мы только пришли в храм Бориса и Глеба, одна женщина подошла и сказала: «Матушка, ну что же вы так ярко краситесь». На что я - может, и резко - ответила, что пока я молодая, я буду и краситься, и наряжаться. Пока хочется жить, почему не жить-то? Ведь Господь создал нас не для того, чтобы мы страдали.

Естественно, всегда живо клише о том, что матушка - серенькое, безликое существо, которое поглощено семьей, бытом, хозяйством, что это верная помощница мужу. Но нужно оговориться: помощь мужу - это не только «сидеть дома и жарить блинчики». Можно же помогать иначе - зарабатывать, содержать семью.

Это было бы неискренне с моей стороны: внутри «вау», а снаружи - платок и серое платье

Во время учебы в семинарии мы выкатывались на улицу в длинных черных юбках, мальчишки - в кителях, а мимо нашего заведения проходили обыватели и спрашивали «У вас здесь что, монастырь?». Мы хохотали, но так и выглядят стереотипы. И у меня получается их рушить. Даже от священников или регентов я очень часто слышу «Ты такая яркая и классная». Я понимаю, что я - «неформат», и мне это нравится.

Я всегда выбивалась из общих представлений и уже привыкла к повышенному вниманию. Я уверенно веду себя в своем амплуа, и не хочу вести себя по-другому - это было бы неискренне с моей стороны: внутри «вау», а снаружи - платок и серое платье. Наверное, такой образ пришелся бы по вкусу многим прихожанам, но это был бы обман. Люди должны принимать нас не за внешность, а за поступки и отношение.

Однажды я покрасилась в ядрено-рыжий цвет. Конечно, в приходе все «выпали», но тактично промолчали и смотрели с улыбкой. А в какой-то момент я захотела сделать зизи-косички - это тоже поиск себя.

После семинарии я получила еще одно образование - отучилась на экономиста в Поволжском институте бизнеса. В планах была и магистратура, но свой диплом я защищала с младенцем на руках и пока решила притормозить. Хотя на данный момент я допускаю, что буду получать второе высшее - возможно, вообще в другой области.

Моя младшая сестра замужем за заводчанином. Самая обычная российская семья: родили ребеночка, платят коммуналку, перебиваются от зарплаты до зарплаты. И я не могу сказать, что ее жизнь проще, чем моя. У всех свои проблемы.

Семья священника - это семья, которая на виду. Прихожане должны иметь к нему круглосуточный доступ: неважно, день или ночь, звонки раздаются всегда. Люди идут и с болезнями, и со страстями, и просто за советом. Тяжело, когда твоя семья настолько публична, но с годами к этому привыкаешь и принимаешь как должное. Ты понимаешь, что у твоего мужа особое служение, что это не просто заводчанин, который оттарабанил на работе, пришел домой и полностью растворился в семье. Для священника семья вторична - в этом, наверное, основная наша тяжесть. Муж как бы твой, но он принадлежит людям, а ты просто учишься с этим жить, смиряться и довольствоваться тем временем, которое он может уделить. Кончено, это никогда не становится предметом упреков. Даже в 19 лет я понимала, на что шла. Нас готовили к этому в семинарии, рассказывали, что в семьях священников все именно так.

Со страхом думаю, что моя жизнь могла бы сложиться иначе

В 19 лет я получала удовольствие от того, что меня называют матушкой, а сейчас мне это не очень нравится. Да, я жена священника, мама своим детям и матушка в своем приходе, но такое обращение меня смущает: я не ощущаю себя достаточно статусной, мудрой. Поэтому я предпочитаю быть «Ольгой Сергеевной», как это принято на госслужбе, - хотя поначалу и это было для меня непривычно: так называют только зрелых женщин, а ко мне можно просто «Оля».

Главное, я никогда не жалела, что я матушка. Скорее наоборот: со страхом думаю, что моя жизнь могла бы сложиться иначе. Если бы рядом со мной был другой человек, я не стала бы тем, кем стала. Муж дал мне свободу для самореализации, и я благодарна ему за это. Другой бы сказал: «Угомонись, сиди детьми занимайся, щи вари». Но я реализовалась и как мать, и как творческий человек, и как организатор, который помогает встать на ноги молодой епархии. Я стараюсь платить своему мужу тем же, не ограничиваю его свободу в выборе деятельности, проявлении себя. Я счастлива, что проживаю именно такую жизнь, и другой мне не надо.

Светлана Соколова

Муж: отец Максим Соколов, иерей, клирик собора во имя святых равноапостольных Кирилла и Мефодия

До знакомства с Максимом я ходила в храм, только чтобы поставить свечку перед экзаменами - таких обычно называют «захожане». Меня крестили в 13 лет, но по-настоящему я поверила в Бога только после того, как прочитала книгу о разоблачении церковных чудес, которую нашла дома. Это была советская агитка, где было написано, как вскрывали мощи Серафима Саровского. Она была написано настолько бездарно, что даже в подростковом возрасте я поняла, что все не так просто, как там описывают. В общем, эффект получился прямо противоположным.

С Максимом мы познакомились на встрече общества толкинистов. Он тогда был студентом медицинского института. После окончания работал в психиатрической больнице, потом психофизиологом на железной дороге и только около 9 лет назад ушел в служение - сначала стал дьяконом, а потом священником.

Наверное, на его решение во многом повлияла смерть матери от рака. Он задумывался и раньше, пока она болела, но тогда еще колебался - понимал, что его могут послать служить в деревню. К тому же все вокруг думали, что он еще не совсем готов к такой жизни. Позже случилось так, что в храме Кирилла и Мефодия, где муж уже был алтарником, освободилось место дьякона, которое ему и предложили. Он поступил в семинарию и закончил ее экстерном. Мне кажется, он думал о таком пути всю жизнь, и я тоже всегда считала, что это - «его», поэтому всячески поддерживала. В общем, мы все были готовы к изменением в нашей семье, и нельзя сказать, что что-то свалилось на нас с неба.

Наверное, мы все стали строже к себе относиться, потому что с мирянина один спрос, а со священника - совсем другой. В остальном все по-старому: мы в этот храм как ходили, так и ходим. Возможно, если бы нас перекинули в какую-нибудь деревню, изменения были бы заметнее, а так мы просто стали семьей священника, а до этого были семьей человека, который ходит в храм.

Да, теперь я понимаю, что муж не принадлежит мне. Но так было и раньше: человек в первую очередь принадлежит Богу, а уже потом семье. Даже если ты не верующий, ты все равно не владеешь своим супругом - у нас же нет рабства. Конечно, для Максима на первом месте - служение. Здесь нельзя сказать: «Отпросись завтра с работы, надо сделать что-то по дому».

У мужа много других интересов: он очень общительный человек, достаточно либеральный, любит музыку. Плюс, мы уже много лет занимаемся реконструкцией XIII века Руси, в которую переросла наша любовь к Толкиену. Максим руководить центром «Кириллица», где есть клуб «Легенда» - вместе с ним мы каждый год организуем фестиваль «Ратное дело»: собираем таких же любителей и тратим много времени на популяризацию истории. Надо как-то донести людям, что они находятся в плену заблуждений, что популярные сегодня веды и неоязычество не имеют никакого отношения к реальному прошлому нашей страны. Нужно показать, как было на самом деле, и мы посильно этим занимаемся.

Статус «матушки» связан с повышенным вниманием окружающих. Я слышала такое выражение - «стеклянный дом»: все рассматривают, что ты покупаешь, носишь, как одеты твои дети. Кроме того, мы живем рядом с храмом, как и наши прихожане, - естественно, они смотрят, к примеру, какая у нас машина. Или, допустим, я иду по улице, и совершенно незнакомые люди окликают меня и говорят: «Матушка, нам так понравилось ваше последнее платье, которое вы выложили вконтакте». Сначала меня это очень сильно напрягало, а сейчас я совершенно спокойно отношусь: если на все реагировать, с ума сойдешь.

Что касается стереотипов о матушках, я даже не в курсе, каковы они. Наш круг общения - либо православные, знающие всю эту кухню, любо люди, которые нас давно знают и глупостей не говорят. Я не читаю никаких сайтов, где чернят священство, - стараюсь не вникать, чтобы не расстраиваться. При этом я знаю множество жен священников, и все они разные: кто-то работает, кто-то нет, у одних много детей, у других мало, кто-то руководит хором, а кто-то работает врачом.

Сама я уже 15 лет работаю секретарем в военной части. Однажды одна сотрудница, не зная, что я жена священника, сказала: «Купила себе юбку, но она слишком длинная, надо обрезать - не буду же я ходить, как попадья, мести пол подолом». Да, для большинства матушка - это что-то такое в платочке, смиренное, не имеющее права голоса. У нее много детей, она не работает и всю жизнь занимается только домом. Возможно, у нас было бы так же, дай нам Бог больше детей. Но какой смысл сидеть дома, когда можно реализовываться?

В момент рукоположения про риски и финансы никто не думает. Да, моего мужа могут завтра послать служить в деревню на три бабушки, где надо восстанавливать храм, - и тогда я не знаю, откуда мы будем брать деньги. Наверное, как-то выплывем. Слава Богу, у нас есть квартира, и нам не нужно платить ипотеку. Возможно, если бы надо мной каждый месяц нависало 25 тысяч кредита, я бы смотрела на ситуацию по-другому, но сейчас у нас все стабильно. Я всю жизнь работаю, и в принципе мы могли бы прожить на одну мою зарплату.

Главное здесь - поддержка. Я знаю случаи, когда жены уходили от мужей священников, потому что у них не было денег, - мы же тоже люди. Правда, такие ситуации можно пересчитать по пальцам одной руки, в то время как все знакомые миряне женаты едва ли не по третьему разу. Естественно, тот факт, что вместе с венчанием в нашу семью входит Бог и священник не сможет жениться второй раз, укрепляет семью: люди до последнего борются, потому что у них нет такой свободы, как у остальных. Если верующие стремятся сохранить семью даже в тех случаях, когда уже ничего не поможет, то священство старается еще больше.

При этом мы такая же семья, как и любая другая: у нас те же самые проблемы, а особенности в быту такие же, как у всех православных. Среда и пятница - постные дни, а в Великий пост мы не ходим в гости - даже на дни рождения друзей. Конечно, со стороны это выглядит как дополнительные сложности, но в моральном плане такой образ жизни объединяет, а не разобщает.

У нас, к сожалению, всего двое детей - сын и дочь. Когда София была школьницей, я просила ее не надевать брюки - хотела, чтобы она всегда ходила в платье, в романтическом стиле. Сейчас она отбросила это все, носит кепку и черную майку. Она сама может выбирать, но главное, мы всегда старались, чтобы дети выглядели прилично - никаких фиолетовых волос.

Я знаю, что у Софии в школе были проблемы, но она из тех людей, кто предпочитает решать вопросы сам. Мы как-то обсуждали детскую травлю с одной матушкой, дочерью священника из многодетной семьи, и она рассказывала, что ее саму одноклассники из советской школы хотели прибить к забору, как Христа, и бегали за ней с молотком и гвоздями. Конечно, они бы вряд ли такое сделали, но подобные угрозы в любом случае большая травма для ребенка. Моя дочь, услышав это, заверила, что с ней такого не было - просто подколки, ничего серьезного.

Сыну и вовсе повезло с одноклассниками, да и характер у него другой. На его свадьбе парень, с которым они дружат с первого класса, сказал, что Арсений - самый добрый и прощающий человек на земле. Мы, конечно, посмеялись, но на самом деле он и правда очень мягкий - не от мира сего, витающий в облаках. Я даже знаю, что в школе он вел «пропаганду»: в начальных классах ездил лагерь и там рассказывал о Библии.

У моих детей был период отхода от храма, в подростковом возрасте это нормально: дети должны перестать жить верой своих родителей и поверить сами. Но это нормально, когда ты говоришь, что в воскресенье им нужно идти в храм. Арсения подстегивало то, что он уже помогал там алтарником.

Православие, в принципе, тяжелая вещь. К примеру, недавно мы с католиками обсуждали, как проходит Великий пост у них и у нас. Когда рассказываешь, что нам нельзя молочные, мясные продукты, растительное масло, они закатывают глаза. Но если ты живешь в таком ритме всю жизнь, это не сложно. Труднее отстаивать свои права и веровать в современном мире, где люди скептически относятся ко всему. Многие же считают, что верующие - это платки, платья в пол, никакого образования, немытые волосы и полный отказ от своей индивидуальности, - и они не правы. Я знаю массу образованных людей в православии и женщин, которые реализуют себя в разных сферах.

В зависимости от круга общения меня называют по-разному: в клубе - по имени, молодежь, которая только присоединяется к нему, - по имени и отчеству, в храме зовут матушкой. И с одной стороны, это странно - особенно, когда ко мне так обращаются пожилые люди, но с другой, это всего лишь вежливая форма, которая принята в этой среде. К тому же, людям удобно - можно не запоминать, как меня зовут. Подходишь, говоришь «матушка» - и нормально.

Моменты сомнения есть у всех. В книжечке для исповеди даже есть специальный пункт «Сомнения в вере»: ты же человек - ты думаешь, анализируешь, а значит, сомневаешься. Но в итоге ты все равно приходишь к тому, что все в этой жизни было правильно.

Ксения Кокарева

Муж: Максим Кокарев, служитель храма преподобных Кирилла и Марии Радонежских при Самарской духовной семинарии, пресс-секретарь Самарской епархии, руководитель магистратуры и заведующий Церковно-практической кафедрой Самарской духовной семинарии

Мы с мужем однокурсники - встретились на историческом факультете государственного университета. Максим еще параллельно учился на историка в семинарии, но об этом я узнала не сразу - и не помню, как именно.

Мне кажется, замуж выходить всегда страшно, всегда тяжело идти в чужую семью, но поначалу я, конечно, вообще не знала, на что соглашаюсь. Время на то, чтобы вникнуть, у меня, конечно, было - мы встречались почти три года - и все равно на первом этапе я знала о будущей жизни и служении лишь в общих чертах.

Мы поженились летом, на предпоследнем курсе, тем же летом Максима рукоположили. Мои родители сразу прониклись серьезностью момента, поняли, что отдают меня в надежные руки, и никогда не спрашивали «Почему?».

У нас же вся страна «верующая», мои родители такие же - верующие, но не воцерковленные. Это Максим привел меня в храм, когда я еще была невестой, рассказал все и показал. До этого я знала все на стандартном уровне: поставлю свечку, постою, посмотрю, как все красиво, и пойду, ничего при этом особо не понимая.

Если в воскресенье у него температура 40, но он должен служить, он просто идет и служит

Становиться «матушкой» было странно. Я всю жизнь бегала, задрав хвост: провела детство в компании старшего брата и мальчишек, лазила по гаражам, да и в студенчестве не отличалась сдержанностью - а тут вдруг «матушка». Для такого «звания» мне просто не хватало опыта: когда мне задавали насущные вопросы, я даже не всегда знала, что ответить, - поэтому старалась сильно не выделяться и голову высоко не поднимать.

Первое время мы жили с родителями Максима, а потом нас переселили «на воспитание» к его бабушке: она была вдовой священника, очень строгой матушкой. Мы довольно долго прожили в одной квартире и смогли найти общий язык. Я училась у нее готовить, а, главное, постепенно поняла, какая на мне лежит ответственность. Осознала, что нужно не просто во всем помогать мужу, но и зачастую отодвигать себя на задний план. К примеру, он только на третий раз сам отвез меня в роддом. Я стала понимать, насколько то, что чем он занимается, важно для людей. К примеру, если в воскресенье у него температура 40, но он должен служить, он просто идет и служит. Мне хотелось приковать его к постели и пичкать лекарствами, но я, скрепя сердце, отпускала его.

Матушки бывают разные: кто-то сидит дома и воспитывает детей, а кому-то хочется заняться чем-то еще - все-таки тяжело замыкаться на одних домашних делах. Думаю, когда будущий священник женится, он выбирает невесту не только по любви, но и исходя из взглядов на жизнь. Мне повезло, муж всегда говорил: «Делай, что хочешь». Он со своей стороны старается не притеснять меня, давать свободу выбора.

Я долго была в декретных отпусках, переходя из одного в другой - у нас трое детей. Много лет работала в Художественном музее. На одной из выставок мы представляли картину неизвестного художника «Портрет священника с женой» из собственного собрания. Это поясной портрет: он в рясе, она в платье и с серьгами в ушах - все-таки картину пишут, надо соответствовать. Моя коллега как-то высказала сомнения, что женщина на картине действительно матушка: «Посмотрите, на ней украшения, да еще и такой нарядный платок». О картине, конечно, известно немного, так что можно делать разные предположения, но я тогда про себя подумала: «Ничего себе, что ж теперь, и серьги не носить?». Конечно, надевать короткие юбки и ярко краситься не в правилах любой верующей женщины, но в разумных пределах и косметика, и наряды - это нормально в современном обществе. Тем более, если ты ходишь на работу и тебе нужно общаться с людьми.

Сегодня я работаю в медицинском центре. Конечно, мало кто из клиентов знает, что я матушка, но если заходит разговор об их детях, проблемах, я всегда предлагаю помощь. Если спрашивают, рассказываю, в чем состоит роль матушки и как наша жизнь выглядит на самом деле: если человек думает, что все церковные люди ездят на «Мерседесах» и джипах, приходится развенчивать мифы - мол, многие все-таки ходят пешком.

Меня часто спрашивают, как мы с мужем познакомились. Бывает, сталкиваюсь с людьми, которые вообще не знают, что православный священник может быть женат, или путают в своих представлениях образ матушки с образом монахини.

Если ребенок во время службы отвлекается или хулиганит, показываешь: вон папа в алтаре стоит

Я понимаю, что неосторожным словом или каким-то действием можно навредить не только своему «имиджу», но и представлению о матушках и духовенстве в целом. У меня была знакомая женщина, которая оказалась в протестантской церкви, потому что ее кто-то обидел в православном храме. Именно поэтому я чувствую ответственность за то, как живу, в чем хожу.

Может быть, я знаю не так много других семей священников, но я видела только заботливых матушек - тех, кто понимает, что нужно мужу, и принимает его служение. Это не просто работа, на которой получают зарплату и где можно сказать: «Сегодня не ходи, у меня роды». Но если разобраться, так происходит не только у нас: любые мужья, которые много работают, вынуждены мало видеть родных. Мы все в семье понимаем, что у отца Максима такая должность: он занимается связями с общественностью, он же лектор, в передачах снимается. Дел очень много, и, к сожалению, дети видят его редко - в основном, вечерами и то поздно.

У нас пока трое детей: старшей, Лизе, 15 лет, Тихону - 12, Савве - 9. Они уже подросли, а раньше на службе всегда кричали «папа» - приходилось успокаивать. Или наоборот: если ребенок во время службы отвлекается или хулиганит, показываешь: вон папа в алтаре стоит.

Особенно хорошие отношения у Максима с дочкой: у нее сейчас «сложный возраст», девятый класс, а он старается поддерживать с ней общие интересы, обсуждать фильмы. Я выговариваю: не то надела или что-то не сделала, а он заступается - «Что ты к ней привязалась?».

Впрочем, я и сама всю юность проходила в джинсах и осознаю, что дочь знает, как одеваться соответствующе ситуации. Не помню, чтобы во время жизни с бабушкой Максима я носила джинсы, но потом поняла, что не это главное - в юбке все время ходить. Во-первых, в ней просто холодно зимой.

О работе мужа я всегда знала: так надо

Наши дети с рождения в храме, ходили в воскресную школу. Сложнее всего было с младшим. У него сложный характер, и на занятиях он никогда ничего не писал - просто сидел в уголке и лепил. А потом оказалось, что он все слушал и мотал на ус. Он учится в 54 школе, где есть «основы нравственности» и храм при школе, и для меня было открытием, что он так много знает и отвечает на уроках.

Как правило, по воскресеньям наши дети всегда бывают на службе, но мы никогда их не принуждали. Именно поэтому они относятся к храму, как к дому. У нас остается не так много свободного времени, но летом, когда не было лекций в семинарии, мы могли пойти погулять в парк, поехать на дачу или сходить в гости.

О работе мужа я всегда знала: так надо. Да, ему нужно быть в это время в другом месте, ничего не поделаешь. Видимо, я уже привыкла, что мы - я и дети - на вторых ролях. Но меня никогда не бросали в воду со словами «плыви»: на свете много добрых людей - у нас есть друзья, которые могли отвезти меня на те же роды.

Наверняка все матушки жалуются на то, что им уделяют мало внимания и времени, но такая уж у нас судьба. Конечно, и кризисы бывают, и нервы сдают - особенно когда все наслаивается: школа, работа, везде надо успевать. По молодости, когда дети еще были маленькими, казалось, что это очень тяжело, но сейчас я ко всему отношусь спокойнее. Кризисы случаются, но Господь дает понять, что кому-то все же тяжелее, а у нас на самом деле все хорошо: все живы, здоровы, и слава Богу.

Убивший жену священник монастыря в городе Дзержинском Подмосковья Дионисий (Денис Г.) на протяжении десяти лет брака всячески издевался над супругой, а также домогался прихожанок, сообщает Лайф со ссылкой на отца убитой.

Как , священник вывез свою жену, 30-летнюю Анну, в лес под Солнечногорском и нанес ей семь ножевых ранений, которые оказались смертельными. После этого он спрятал тело и уехал. На первом же допросе иерей дал признательные показания. У молодой женщины остались двое маленьких сыновей 1,5 и 6 лет.

По словам отца Анны, священник мучил его дочь фактически с момента свадьбы. Однако девушка панически боялась его и о разводе не помышляла до самого последнего момента.

Сообщается, что спустя всего месяц после свадьбы Денис начал по любому поводу придираться к супруге и закатывал скандалы. Всё происходило на глазах у родителей женщины, поскольку молодожёны жили с ними в одной квартире.

Отец убитой вспоминает ряд случаев, когда священник вёл себя крайне странно и агрессивно по отношению к жене. "Будучи школьной учительницей, Анна приносила домой тетради на проверку, однако супруг ей запретил работать дома. Когда же она решила проверять тетради после уроков в школе, отец Дионисий был недоволен, что жена возвращается поздно домой", - говорится в статье.

А однажды священник купил жене пальто, которое она случайно испачкала. В отместку мужчина разбил её телефон, сказав, что тоже сделал это случайно.

В какой-то момент тесть даже выгнал зятя из дома, поскольку больше не мог наблюдать постоянные издевательства над дочерью. Родители уговаривали Анну подать на развод, но женщина говорила, что они с мужем венчаны и разводиться не будут.

Ситуация только ухудшилась, когда у молодых появилось отдельное жилье. Однажды родители увидели у дочери синяк. Анна выгораживала мужа но, когда её отец решил заступиться за дочь, женщина пообещала, что такого больше не повторится.

"Любила его. И боялась, как огня. У него веры никогда не было. Надел рясу - священник, снял - уже нет, - приводит News.ru слова отца Анны. - Уговаривали её разводиться".

Как отмечает издание, Денис хотя и не любил жену, на развод не подавал, опасаясь потерять работу.

В декабре 2017 года у отца Дионисия неожиданно отняли приход и перевели на работу в Николо-Угрешский монастырь. Прчииной стали его домогательства к прихожанкам.

Каждый православный человек встречается с лицами духовенства, которые выступают публично или ведут службу в церкви. При первом взгляде на можно понять, что каждый из них носит какой-то особый чин, ведь не зря же они имеют различия в одежде: разного цвета мантии, головные уборы, у кого-то есть украшения из драгоценных камней, а другие более аскетичны. Но не каждому дано разбираться в чинах. Чтобы узнать основные саны священнослужителей и монахов, рассмотрим чины православной церкви по возрастанию.

Следует сразу сказать, что все чины делятся на две категории:

1. Белое духовенство. К ним относятся служители, которые могут иметь семью, жену и детей.
2. Чёрное духовенство. Это те, кто принял монашество и отказался от мирской жизни.

Белое духовенство

Описание людей, которые служат Церкви и Господу, идет еще из Ветхого Завета. В писании говорится, что до Рождества Христова пророком Моисеем были назначены люди, которые должны были общаться с Богом. Именно с этими людьми связана сегодняшняя иерархия чинов.

Алтарник (послушник)

Этот человек является мирским помощником священнослужителя. В его обязанности входит:

При необходимости послушник может звонить в колокола и читать молитвы, но ему строго возбраняется касаться престола и ходить между алтарем и Царскими вратами. Одежду алтарник носит самую обычную, наверх накидывает стихарь.

Этот человек не возводится в ранг священнослужителей. Он должен читать молитвы и слова из писания, растолковывать их простым людям и объяснять детям основные правила жизни христианина. За особое усердие священнослужитель может посвятить псаломщика в иподиакона. Из церковной одежды ему разрешено носить подрясник и скуфью (бархатную шапочку).

Этот человек также не имеет священного сана. Но может надевать стихарь и орарь. Если архиерей благословит его, то иподиакону можно касаться престола и заходить через Царские врата в алтарь. Чаще всего иподиакон помогает батюшке совершать службу. Он обмывает ему руки во время богослужений, подает необходимые предметы (трикирий, рипиды).

Церковные саны православной церкви

Все перечисленные выше служители церкви не являются церковнослужителями. Это простые мирные люди, которые желают приблизиться к церкви и Господу Богу. На свои должности они принимаются только по благословению батюшки. Рассматривать церковные саны православной церквиначнем с самого низшего.

Положение диакона остается неизменным с древних времен. Он так же, как и раньше, должен помогать в богослужении, но ему запрещено самостоятельно совершать церковную службу и представлять Церковь в обществе. Его главная обязанность - чтение Евангелия. В настоящее время необходимость в услугах диакона отпадает, поэтому их число в церквях неуклонно снижается.

Это самый главный дьякон при соборе или церкви. Раньше этот сан получал протодиакон, который отличался особым рвением к службе. Чтобы определить, что перед вами протодиакон, стоит посмотреть на его облачение. Если на нем надет орарь со словами «Свят! Свят! Свят», значит перед вами именно он. Но в настоящее время этот сан дается только после того, как диакон отслужил в церкви не менее 15–20 лет.

Именно эти люди имеют красивый певческий голос, знают многие псалмы, молитвы, поют на разных церковных богослужениях.

Это слово пришло к нам из греческого языка и в переводе означает «жрец». В православной церкви это наименьший сан священника. Епископ наделяет его следующими полномочиями:

• совершать богослужения и другие таинства;
• нести учение людям;
• проводить причащение.

Иерею запрещено освящать антиминсы и проводить таинство рукоположения священства. Вместо клобука его голова покрыта камилавкой.

Этот сан дается в награду за какие-то заслуги. Протоиерей является самым главным среди иереев и по совместительству настоятелем храма. Во время свершения таинств протоиереи надевают ризу и епитрахиль. В одном богослужебном заведении могут служить сразу несколько протоиереев.

Этот сан дается только патриархом Московским и всея Руси в награду за самые добрые и полезные дела, которые совершил человек в пользу Русской православной церкви. Это высший сан в белом духовенстве. Заслужить чин выше уже не получится, так как далее идут чины, которым запрещено создавать семью.

Тем не менее многие, чтобы получить повышение, бросают мирскую жизнь, семью, детей и навсегда уходят в монашескую жизнь. В таких семьях супруга чаще всего поддерживает мужа и так же отправляется в монастырь, чтобы принять монашеский обет.

Черное духовенство

К нему относятся только те, кто принял монашеский постриг. Эта иерархия чинов более подробная, чем у тех, кто предпочел семейную жизнь монашеской.

Это монах, который является диаконом. Он помогает священнослужителям проводить таинства и совершать службы. Например, выносит необходимые для ритуалов сосуды или произносит молитвенные просьбы. Самый старший иеродиакон называется "архидиакон".

Это человек, который является священником. Ему дозволяется проводить различные священные таинства. Этот сан могут получить священники из белого духовенства, которые решили перейти в монахи, и те, кто прошел хиротонию (наделение человека правом совершать таинства).

Это настоятель или настоятельница русского православного монастыря или храма. Раньше, чаще всего, этот сан давался в качестве награды за заслуги перед Русской православной церковью. Но с 2011 года патриархом было принято решение наделять этим чином любого настоятеля монастыря. При посвящении игумену вручается посох, с которым он должен обходить свои владения.

Это один из самых высоких санов в православии. При его получении священнослужитель также награждается митрой. Архимандрит носит черное монашеское одеяние, которое отличает его от других монахов тем, что на нем есть красные скрижали. Если к тому же архимандрит является настоятелем какого-либо храма или монастыря, у него есть право ношения жезла – посоха. К нему положено обращаться «Ваше высокопреподобие».

Этот сан принадлежит к разряду архиереев. При рукоположении они получили самую Высшую благодать Господа и поэтому могут совершать любые священнодействия, даже рукополагать диаконов. По церковным законам они имеют равные права, самым старшим считается архиепископ. По древней традиции только епископ может благословить службу с помощью антимиса. Это четырехугольный платок, в который зашита часть мощей какого-либо святого.

Также это духовное лицо контролирует и опекает все монастыри и храмы, которые расположены на территории его епархии. Общепринятое обращение к епископу «Владыка» или «Ваше преосвященство».

Это духовный сан высокого ранга или высший титул епископа, самый древний на земле. Подчиняется он только патриарху. Отличается от других санов следующими деталями в одежде:

• имеет голубую мантию (у епископов красные);
• клобук белого цвета с крестом, отделанным драгоценными камнями (у остальных клобук черного цвета).

Этот сан дается за очень высокие заслуги и является знаком отличия.

Самый высокий сан в православной церкви, главный священник страны. Само слово объединяет в себе два корня «отец» и «власть». Его избирают на Архиерейском Соборе. Этот сан является пожизненным, только в самых редких случаях возможно его низложение и отлучение от . Когда место патриарха пустует, временным исполняющим назначается местоблюститель, который выполняет всё, что должен делать патриарх.

Эта должность несет в себе ответственность не только за себя, но и за весь православный народ страны.

Чины в православной церкви по возрастанию имеют свою четкую иерархию. Несмотря на то, что многих священнослужителей мы именуем «батюшка», каждый православный христианин должен знать основные отличия санов и должностей.

Московский Комсомолец

Несколько дней назад многие были ошарашены известием: молодой священник Дионисий Горовой завез в лес свою жену и зарезал ножом, а потом закопал. И хотя руководство и знакомые этого священника говорят, что была заметна уже достаточно давно, некоторые стали искать другие причины, толкнувшие священника на жестокое преступление.

Например, пустили слух, будто этот священник якобы увлекался идеями известного медийного проповедника - протоиерея Андрея Ткачева. Ткачев , в которых он молодых девушек, ведущих свободную сексуальную жизнь, называет «малолетними шалавами» и призывает пороть их ремнем, а непокорных жен советует воспитывать про помощи засовывания их в стиральную машину, и вообще - «ломать через колено, отшибать рога». Вот, мол, начитался Горовой Ткачева - и пошел жену ломать так, что насовсем.

Но это объяснение слишком простое и притянуто за уши. Да, в историческом православии патриархального общества Российской империи у женщины всегда была незавидная роль, и за человека жена не слишком-то считалась - тут Ткачев просто яркий представитель этой традиции. Все это находило оправдание в обрывке цитаты из Священного Писания: мол, «жена да убоится мужа». Правда, в контексте это означало, что жене просто следует бояться расстраивать мужа, то есть уважать его, а муж при этом (и эта часть цитаты всегда игнорируется) должен любить жену, «как свое тело», как самого себя.

Но есть еще и конкретные проблемы, о которых современному светскому человеку мало известно, и чтобы их прояснить, надо немного углубиться в историю.

Например, в середину XIX века. Был такой удивительный священник, Иоанн Белюстин, который осмелился написать книгу, потрясшую тогдашнее общество «Святой Руси», - . В книге он в подробностях описал все ужасы жизни низшего священства, от первого шага в духовном училище до самой смерти.

В то время (и столетиями до этого) священство было замкнутой кастой. Дети священников шли в семинарии почти поголовно, соответственно большинство из выпускников семинарии рано или поздно также становились священниками. Но в православии нельзя стать священником, предварительно не женившись. (Католические священники, наоборот - вместе с саном принимают обет безбрачия, а в некоторых протестантских деноминациях можно сначала стать пастором, а потом уже подобрать себе жену. Первым безбрачным - целибатным - священником в России стал протоиерей Александр Горский в 1860 году, но это был экстраординарный случай.) Но православный семинарист в России XIX века должен был не просто жениться: ему предстояло еще заплатить кучу денег вымогателям из епархиального управления, консистории - так называемой «архиерейской сволочи», церковным чиновникам, чтобы пробиться к рукоположению и получить приход для служения. Поэтому кандидату в священство надо было не просто найти невесту, но с порядочным приданым, из богатой поповской семьи. Разумеется, никого не волновала любовь или хотя бы нравственные качества той девицы - взял деньги, купил сан, ну и в нагрузку дается жена, без нее никак.

И, , это вело к постоянно нарастающим проблемам в будущей жизни молодого священника: ни любви, ни даже взаимного уважения в семье нет, жена его пилит или требует денег, смотреть на нее тошно: «Молодой иерей начинает ненавидеть все - до самых стен дома, в котором живет. Быть дома - мука для него, и он ищет всех случаев быть вне его - в приходе, у причетников, в сторожке, где бы то ни было, только не дома. Не имея в себе нравственной точки опоры, от семинарии с предрасположением злым, он принимается за чарку - сначала чтобы заглушить горе, а потом чарка делается для него потребностью и обращается в страсть. … Случается, и нередко, предается грубейшим порокам - пьяному и ненавидящему свою жену что не взойдет в голову?»

Напомним, что во все времена православному священнику не разрешалось разводиться и вступать во второй брак - он должен тянуть лямку с той женой, которая ему досталась, или прекратить служить (или постричься в монахи).

В нынешнее время так называемого «церковного возрождения» конца XX - начала XXI вв. ситуация немного улучшилась. Далеко не везде со ставленника (кандидата в священники) требуют денег, да и жену он, теоретически, может выбрать себе сам. Но это именно «теоретически». Обычный путь к священству у большинства таков: юноша идет после школы в семинарию, потом иногда - в духовную академию. Там очень строгие порядки, режим, гулять особо некогда и негде, найти себе подругу жизни проблематично. Но вот он оканчивает курс, и его вызывает архиерей: «Будем тебя рукополагать! Вот тебе две недели - чтобы срочно нашел себе попадью!»

Где неопытному юноше такую найти? Обычно рядом с семинарией есть регентское отделение, где учатся в основном девушки. Конечно, там - наилучшие кандидатки, их не только послушанию учат, но и пению, церковному уставу, а на деревенском приходе, куда ходят три с половиной бабушки, всегда нужна собственная бесплатная певчая. И вот семинарист находит себе ту, которая согласится разделить с ним «счастье», - готово, есть муж и жена, а он вскоре - батюшка.

Буквально накануне нам на портал «Ахилла» прислали . Она вышла замуж за будущего священника еще проще: ее вызвал архиерей, ткнул пальцем в семинариста и сказал: «Вот за него выйдешь замуж». И она вышла. И такое не редкость: всякие «старцы», или духовники порой именно так и сводят православных молодых людей: забудьте про любовь, поиск общего, дружбу и прочие глупости - я вас благословляю, женитесь.

А потом, рассказывает та матушка из письма, муж начал ее регулярно бить. И она с большим трудом, с кучей детей, смогла сбежать от него через несколько лет и начать новую жизнь.

А еще (это к причинам и поводам для насилия в священнических семьях) священник - это очень странное существо. С одной стороны, на своем приходе (если он настоятель) - он почти бог. Ему кланяются, целуют ручку, он все за всех решает, отпускает грехи, накладывает епитимьи (типа духовного «штрафа» на грешника за нерадивую жизнь), может начать «рулить» внутренней, семейной жизнью своих прихожан. Это может дать такое чувство власти, что оно способно сшибить с ног даже психически устойчивого человека.

С другой стороны, перед своим правящим архиереем священник - это ничто, букашка, которую епископ может унизить, растоптать, снять с прихода, отослать в тьмутаракань, отправить в запрет, лишить сана… И где за эти унижения священнику отыграться, кроме как на домашних?

Мы на нашем сайте опубликовали психолога Наталию Скуратовскую, которая давно и плотно работает со священническими семьями. Так вот, по (хоть и нет статистики в цифрах), насилия в таких семьях больше, чем в «среднем по больнице».

Итак, обобщим причины и поводы, ведущие к насилию в семьях священников:

• многовековая кастовость и клановость священнического сословия, которая только в последние несколько десятилетий слегка расширила границы;
• мировоззрение, застрявшее в средневековье, где «жена да убоится»;
• необходимость срочной женитьбы после семинарии, и, как следствие, частое отсутствие любви и уважения к жене, которую выбрал не по сердечному влечению, а ради карьеры;
• огромная власть над душами прихожан, при одновременном униженном положении священника перед архиереем;
• страх перед свободой личности, которая в современном светском мире, в отличие от церковного, является базисом всех отношений, как личностных, так и социальных;
• отсутствие возможности вступить во второй брак для священника, что ведет или к двойной жизни (раздельное проживание с номинальной супругой, наличие любовницы, тайный развод и второй брак, который не афишируется в церковной среде - при этом со страхом разоблачения), или порождает состояние безнадежности, которое заливается водкой, или находит выход в агрессии.

Какие есть выходы из этого положения - ответить сложно. Система церковной жизни в России строилась столетиями, и изменить ее в одночасье невозможно, тем более не особо наблюдается желание ее менять ни со стороны патриархии, ни «снизу». Но все же в тупиковой ситуации, помимо изворотливости, агрессии или «чарки», есть и более конструктивное решение - выход из церковной системы через снятие сана и попытка построения своей личной жизни вне ее.