17 марта, в день памяти великого подвижника Палестины преподобного Герасима Иорданского, в храме св. мученицы царицы Александры на Русском Подворье совершена Литургия Преждеосвященных Даров. Вечером того же дня в Троицком соборе Русской Духовной Миссии в Иерусалиме начальник и клирики Миссии совершили утреню с чтением Великого канона преподобного Андрея Критского. Великий канон, состоящий из 250 тропарей, – наиболее известное из покаянных великопостных гимнографических творений. В память о подвиге известной подвижницы Святой Земли преподобной Марии Египетской богослужение на пятой седмице Великого поста, за которым совершается чтение Великого канона, называют Марииным стоянием.

Марьино стояние

Православное богослужение утрени четверга пятой седмицы великого поста получило в народе название «Мари?ино или Ма?рьино стояние» по причине чтения за этой службой жития преподобной Марии, которое разделяется пением Великого канона Андрея Критского, к концу каждой песни которого добавляются тропари соответствующей песни канона прп. Марии Египетской. Тропари канона преподобной добавляются также к Покаянному канону Андрея Критского в среду и четверг первой седмицы Великого Поста. Согласно Уставу на каждый тропарь канона положено совершать по три земных поклона. Так как канон Андрея Критского чрезвычайно важен именно в качестве Покаянного, то его сочетание с чтением жития преподобной Марии, (почитаемой церковью как образец истинного покаяния), является для верующих одним из этапов подготовки к Страстной неделе.

Данная служба является очень продолжительной и особенно величественно проходит у старообрядцев, которые во время семичасового непрерывного богослужения совершают около тысячи земных поклонов, поскольку старообрядцами на практике выполняются уставные указания о земных поклонах во время богослужения.

ПРЕПОДОБНАЯ МАРИЯ ЕГИПЕТСКАЯ

«Мария Египетская и Алексий, человек Божий»

(икона работы царских изографов, XVII век

Преподобная Мария, прозванная Египетской, жила в середине V и в начале VI столетия. Её молодость не предвещала ничего хорошего. Марии исполнилось лишь двенадцать лет, когда она ушла из своего дома в городе Александрии.

Будучи свободной от родительского надзора, молодой и неопытной, Мария увлеклась порочной жизнью. Некому было остановить её на пути к погибели, а соблазнителей и соблазнов было немало. Так 17 лет Мария жила в грехах, пока милостивый Господь не обратил её к покаянию.

Случилось это так. По стечению обстоятельств Мария присоединилась к группе паломников, направлявшихся в Святую Землю. Плывя с паломниками на корабле, Мария не переставала соблазнять людей и грешить. Попав в Иерусалим, она присоединилась к паломникам, направлявшимся в храм Воскресения Христова.

Люди широкой толпой входили в храм, а Мария у входа была остановлена невидимой рукой и никакими усилиями не могла войти в него. Тут поняла она, что Господь не допускает её войти в святое место за её нечистоту.

Охваченная ужасом и чувством глубокого покаяния, она стала молить Бога простить грехи, обещая в корне исправить свою жизнь. Увидев у входа в храм икону Божией матери, Мария стала просить Богоматерь заступиться за неё перед Богом. После этого она сразу почувствовала в душе просветление и беспрепятственно вошла в храм. Пролив обильные слёзы у гроба Господня, она вышла из храма совершенно другим человеком.

Мария исполнила свое обещание изменить свою жизнь. Из Иерусалима она удалилась в суровую и безлюдную Иорданскую пустыню и там почти полстолетия провела в полном уединении, в посте и молитве. Так суровыми подвигами Мария Египетская совершенно искоренила в себе все греховные пожелания и соделала сердце своё чистым храмом Духа Святого.

Старец Зосима, живший в Иорданском монастыре св. Иоанна Предтечи, промыслом Божиим удостоился встретиться в пустыне с преподобной Марией, когда та уже была глубокой старицей. Он был поражен её святостью и даром прозорливости. Однажды он увидел её во время молитвы как бы возвысившейся над землей, а другой раз - идущей через реку Иордан, как по суше.

Расставаясь с Зосимой, преподобная Мария попросила его через год опять прийти в пустыню, чтобы причастить её. Старец в назначенное время вернулся и причастил преподобную Марию святых Тайн. Потом придя в пустыню ещё через год в надежде видеть святую, он уже не застал её в живых.

Старец похоронил останки святой Марии там, в пустыне, в чём ему помог лев, который своими когтями вырыл яму для погребения тела праведницы.

Это было, приблизительно, в 521 году.

Так из великой грешницы преподобная Мария стала, с Божией помощью, величайшей святой и оставила яркий пример покаяния.

Преподобный Герасим Иорданский

Слава постников - преподобный Герасим подвизался в монастыре недалеко от Иерусалима.

Начинающие монахи жили в самой обители, а опытные селились в пустыне, в уединенных кельях. Пять дней в неделю пустынники проводили в одиночестве и совершенном молчании. Молясь, они плели корзины из ветвей финиковой пальмы. У отшельников ничего не было, кроме ветхой одежды да плетенной из прутьев подстилки, на которой они спали. Их духовный отец преподобный Герасим запрещал им, выходя из кельи, закрывать дверь, чтобы всякий мог войти и взять, что ему понравится.

Питались они сухарями с водой и финиками. В кельях не позволялось готовить и даже разводить огонь - чтобы им и на ум не пришло сварить что-нибудь. Однажды несколько монахов просили разрешить им по ночам читать при свече и развести огонь - согреть воды. Святой Герасим ответил: "Хотите разводить огонь - живите в монастыре с новоначальными, а в отшельнических кельях я этого не потерплю". Сам преподобный Герасим во весь Великий пост до самой Пасхи ничего не ел и только причащением Божественных Таин подкреплял тело и душу.

По субботам и воскресеньям отшельники собирались в обитель. После святого причащения они шли в трапезу и обедали - ели вареную пищу и пили немного виноградного вина. Затем приносили плетеные корзинки, клали их к ногам старца и снова расходились по кельям, взяв с собой небольшой запас сухарей, финики, воду и пальмовые ветви.

Рассказывали о преподобном Герасиме такую историю. Однажды он шел по пустыне и встретил льва. Лев хромал, потому что занозил лапу, она распухла, и рана была полна гноя. Он показал преподобному больную лапу и жалобно смотрел на него, словно прося о помощи.

Старец сел, вынул из лапы колючку, рану очистил от гноя и перевязал. Зверь не убежал, а остался с пустынником и с тех пор ходил за ним повсюду, как ученик, так что преподобный удивлялся его благоразумию. Старец давал льву хлеб и кашу, и тот ел.

В монастыре был осел, на котором возили воду с Иордана, и старец велел льву пасти его у реки. Однажды лев далеко ушел от осла, лег на солнцепеке и уснул. В это время мимо ехал купец с караваном верблюдов. Он увидел, что осел пасется без присмотра, и увел его. Лев проснулся и, не найдя осла, с унылым и печальным видом пошел к старцу. Преподобный Герасим подумал, что лев съел осла.

Где осел? - спросил старец.

Лев стоял, опустив голову, как человек.

Ты его съел? - спросил преподобный Герасим.- Благословен Господь, ты не уйдешь отсюда, а будешь работать на монастырь вместо осла.

На льва надели упряжь, и он стал возить в обитель воду.

Как-то в монастырь пришел помолиться один воин. Увидев, что лев трудится как вьючное животное, он пожалел его и дал монахам три золотых монеты - на них купили другого осла, и лев больше не ходил на Иордан за водой.

Купец, который увел осла, вскоре снова проходил поблизости от монастыря. Он вез пшеницу в Иерусалим.

Увидев осла, идущего с верблюдами, лев узнал его и, рыкнув, бросился к каравану. Люди очень испугались и кинулись бежать, а лев взял в зубы уздечку, как всегда делал, когда пас осла, и повел его вместе с тремя привязанными друг к другу верблюдами в монастырь. Лев шел и радовался и от радости громко ревел. Так они пришли к старцу. Преподобный Герасим тихо улыбнулся и сказал братии:

Зря мы ругали льва, думая, что он съел осла.

И тогда старец дал льву имя - Иордан.

Иордан жил в монастыре, часто приходил к преподобному и брал из его рук пищу. Так прошло пять лет. Преподобный Герасим умер, и братия похоронили его. Случилось, что льва тогда не было в обители. Вскоре он пришел и стал искать своего старца. Отец Савватий, ученик преподобного, сказал ему:

Иордан, старец наш оставил нас сиротами - отошел ко Господу.

Он хотел покормить его, но лев не брал пищи, а повсюду искал преподобного Герасима и горестно ревел.

Отец Савватий и другие монахи гладили его по спине и говорили:

Отошел старец ко Господу.

Но не могли этим утешить льва. Иордана повели ко гробу преподобного возле церкви.

Здесь погребен наш старец,- сказал отец Савватий и, став над гробом на колени, заплакал.

Лев с громким ревом начал биться головой о землю и, страшно рыкнув, испустил дух на гробе преподобного.

ЖИТИЕ МАРИИ ЕГИПЕТСКОЙ

МЕСЯЦА АПРЕЛЯ В 1 ДЕНЬ.

ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОЙ МАТЕРИ НАШЕЙ

МАРИИ ЕГИПЕТСКОЙ, НАПИСАННОЕ СОФРОНИЕМ,

АРХИЕПИСКОПОМ ИЕРУСАЛИМСКИМ

«Тайну цареву следует хранить, а дела Божии возвещать - это славы достойно». Вот так сказал ангел Товиту после славного прозрения ослепших очей его. Не хранить тайн царевых - пагубно и коварно, а умалчивать о преславных делах Божьих - значит беду приносить душе. Поэтому и я боюсь умолчать о делах Божьих, помня о муках раба того, который получил от господина талант и в землю его зарыл, а дохода от него не получил. Святой рассказ этот слышал я и никак не могу его скрыть. И пусть никто из вас не станет мне не верить, услышав написанное здесь, не подумает, что я возгордился словами этими, поражаясь чуду этому великому. Не стану же я лгать о святых. Если же найдутся такие, кто прочтет эти книги и, возвышенным словам их удивляясь, не захочет им поверить, то пусть смилуется над такими Господь: таковые ведь, думая, что немощен человек, неправдоподобным считают то, что говорим мы о людях. Но уже пора мне начать повествование о вещи предивной, случившейся во времена наши.

Был старец в одном из палестинских монастырей, житием своим и речами украшен и с самого раннего возраста - монашескими обычаями и деяниями и священным саном облечен. Зосимой именовался тот старец. И пусть не подумает кто-либо, что то был Зосима-еретик: этот Зосима был правоверный, всякий пост соблюдал и благие дела творил, и все заповеданное хранил. Никогда не отступал от того, чему учили святые слова, и вставая и ложась, занимаясь каким-либо делом, и пищу вкушая, если можно назвать пищей то, чем он питался, одно лишь дело творил не умолкая - постоянно пел псалмы.

С младенческих лет отдан он был в монастырь и 50 лет пробыл в нем. Вот так живя в монастыре, помыслил он, говоря сам себе: «Есть ли монах на свете, могущий явить мне образец жития, которого я не достиг? Может ли муж отыскаться в пустыне лучше меня?» И когда размышлял так старец, предстал перед ним ангел Господень и сказал ему: «О Зосима! Велико подвижничество твое среди людей, но никто же не совершенен. Так узнай же, сколько есть иных способов спасения. Выйди из земли этой, как Авраам из дома отца своего, и пойди в монастырь, расположенный на Иордане».

Старец же тотчас покинул монастырь свой и пошел вслед возвестившему. Пришел он, ведомый волей Божьей, в Иорданский монастырь. Постучал в ворота, и поведали игумену. И, войдя, поклонился Зосима по обычаю монашескому. Спросил его игумен: «Откуда ты, брат, и зачем к нам, нищим, пришел?» Отвечал же Зосима: «Откуда пришел - не спрашивай меня, ибо пришел я пользы ради. Слышал я о деяниях ваших великих и достохвальных, способных приводить души к Христу, Богу нашему». Сказал ему игумен: «Один Бог, брат мой, исцеляет человеческий род. Пусть он научит и тебя и нас и наставит тебя на полезные дела». И когда сказал так игумен Зосиме, поклонился Зосима и, помолившись, произнес: «Аминь!» И остался в монастыре.

Видел Зосима старцев, деяниями и делами сияющих, пение их было непрестанно, и все ночи простаивали они на молитве, и в руках их всегда было дело, и псалмы в устах их, а пустых разговоров у них не бывало, заботились же они о том, чтобы мертва была плоть их. Пищей же им служили слова божественные, тело же питали хлебом и водою. Видя это, удивлялся Зосима и следовал им в подвижничестве.

Когда прошло немало времени, приблизились дни святого поста. Ворота монастыря были затворены и не отворялись никогда: безлюдно было то место и труднодоступно и неизвестно простым людям. Был же такой обычай принят в монастыре, ради которого Бог и привел сюда Зосиму. В первую неделю поста служил священник святую литургию, и все причащались святых тайн пречистого тела и крови Господа нашего Иисуса Христа и еды мало вкушали. Потом же, собравшись в церкви, вознося молитвы и преклонив колени, целовали друг друга и игумена и после молитвы открывали ворота монастырские, стройно распевая псалом: «Господь - свет мой и спаситель мой, кого мне бояться? Господь - защитник жизни моей, кого устрашусь?», и далее псалом тот распевая, выходили все, одного или двух братьев оставив, чтобы охраняли они монастырь. Не было в нем ничего, на что покусились бы воры, но не должна церковь оставаться без службы. Каждый из них брал с собою пищу, какую хотел: один - немного хлеба, другой же - немного инжира, иной же - финики, другие же - чечевицу, размоченную в воде, а другие - вообще ничего не несли, только тело свое и рубище, на нем одетое. И когда тело их требовало, то питались былием и травою, росшей в пустыне. И переходили они Иордан и расходились в разные стороны, и не знали друг о друге, как кто из них постится и как подвизается. И если кто видел друга своего, к нему направляющегося, то сворачивал в сторону, и каждый пребывал сам по себе, беспрестанно славословя Богу.

Так проводили они весь пост, в монастырь же возвращались в воскресение, предшествовавшее воскресению Христову, в день, в который празднество Цветное наступает в церкви. Возвращались с плодами подвига своего и осознавая каждый, что совершил он. И никто никого не расспрашивал, как он потрудился. Так было уставлено в монастыре том.

Тогда и Зосима по обычаю монастырскому пришел на Иордан, взяв с собою немного пищи для удовлетворения нужды телесной, и установленную службу совершал, бредя через пустыню. И ел по необходимости, когда тело того требовало, и спал мало, лежа на земле. Чуть свет снова вставал и продолжал свой путь, надеясь, углубившись в пустыню, обрести там хотя бы одного святого отца, живущего в ней и постящегося.

И все усиливалось его желание. Когда пробродил он уже восемь дней, остановился он как-то в шестом часу дня и, обратившись на восток, творил обычную молитву. Ежечасно прерывая свой путь ненадолго и отдыхая, пел он (псалмы) и клал поклоны. И когда так стоял и пел, увидел справа от себя словно бы тень, напоминающую человека. Сперва Зосима испугался, думая, что это видение бесовское. И затрепетал, и осенил себя крестным знамением, и, преодолев страх, перестал бояться. Уже кончал он свою молитву, когда, обратившись лицом на юг, поднял взор и увидел, что идет кто-то, нагой и черный с виду от солнечного загара, волосы же на голове его были белы, словно шерсть, и коротки. так что едва достигали шеи. Увидев это, Зосима обрадовался дивному тому видению и направился в ту сторону, где двигалось виденое им, и радовался радостью великой, ибо не видел во все те дни ни человека, ни птицы, ни зверя, ни гада.

Когда же и тот увидел издали Зосиму, то пустился бежать, удаляясь в глубь пустыни. Зосима же, словно забыв свою старость и усталость от пути, поспешал, желая догнать убегающее. Тот же убегал, а этот преследовал. Быстро шел Зосима, но еще быстрее убегавший. И когда приблизился к нему Зосима настолько, что можно уже было расслышать голос, то начал кричать, со слезами обращая к нему такие слова: «Зачем от меня, старца грешного, убегаешь, раб истинного Бога, ради которого в пустыне этой живешь? Подожди меня, грешного, и недостойного, и немощного. Даруй мне, старцу, твою молитву и благословение, как и я, ради Бога, не отторгаю от себя никого и никогда». В то время, когда Зосима говорил так со слезами, идя и говоря при этом, оказались они у русла сухого потока, - не знаю, тек ли поток тот когда-либо.

Когда же дошел до того места убегавший, то поспешно спустился до противоположного склона, Зосима же, устав, не в силах был больше идти и остановился на другой стороне ложбины и смешал со слезами слезы и рыдание с рыданием. Тогда тело убегавшее возопило громко и сказало ему: «Авва Зосима, не могу, обернувшись, предстать перед лицом твоим: ибо я женщина, нагая и босая, как видишь, и срам тела моего не покрыт. Но все же, если хочешь одарить жену грешную молитвой, то брось мне одеяние, которое носишь, чтобы прикрыла я свою немощь женскую, и тогда обернусь к тебе и молитву приму от тебя». Тогда затрепетал телом Зосима и ужаснулся разумом, услышав, что назвали его по имени, и сказал сам себе: «Она меня по имени не назвала бы, если бы не была прозорлива». И сделал тотчас же, о чем просила его, сняв ризу ветхую и драную, что носил на себе, бросил ей и отвернул лицо свое от нее. Она же, взяв ризу, обернула ею тело и прикрыла с обеих сторон то, что подобало скрыть более, чем другие части тела.

Повернулась она к Зосиме и сказала ему: «Что тебе вздумалось, авва Зосима, повидать грешную жену и чему хочешь у нее научиться, что не поленился такие трудности перенести?» Он же, преклонив колени свои, просил, как подобает, благословения. Так же и она поклонилась ему, и лежали оба на земле, прося благословения друг у друга. И ничего не было слышно произносимого ими, кроме: «Благослови меня». И когда так прошло немало времени, сказала она Зосиме: «Тебе более, чем мне, подобает молитву творить. Ты ведь священническим саном почтен, ты ведь алтарю Божьему многие годы предстоишь и многократно святые дары Господу приносишь». Эти слова привели Зосиму в еще больший страх, и вострепетал старец и покрылся потом, и застонал, и голос его стал прерываться. Обратился он к ней едва слышным голосом: «О мать духовная! Так как ты к Богу более меня приблизилась и в большей мере умертвила себя для всего мирского, то и проявляется тебе дарованный дар: меня по имени зовешь и священником называешь, хотя никогда не видела. Поэтому лучше ты сама благослови меня Господа ради и даруй молитву мне. нуждающемуся в твоей помощи».

Уступив просьбе его, отвечала она старцу: «Благословен Бог, желающий спасения рода человеческого». Зосима же ответствовал: «Аминь». И поднялись оба с земли. Она же спросила старца: «Чего ради ко мне, грешнице, пришел ты, человек Божий? Почему захотел увидеть женщину нагую, всякой добродетели лишенную? Однако благодать Святого Духа наставила тебя, чтобы оказал ты мне одну услугу, на пользу телу моему. Скажи же мне, отче, как христиане живут теперь? Как цари? Как церковь?» Зосима же отвечал, говоря: «Молитвами вашими святыми мир совершенный даровал Бог. И приступи к молитве, старица, и помолись за весь мир Господа ради и за меня грешного, да не останется бесплодным мое хождение по пустыне». Она же ответила ему: «Тебе достойно, авва Зосима, имеющему священнический чин, за мир и за всех молиться, ибо это и поручено тебе. Однако ведено нам других слушаться, и сотворю то, что велишь ты».

И сказав так, повернулась она к востоку и, глаза возведя к небу и руки воздев, начала шептать. Слов ее нельзя было разобрать. Поэтому Зосима ничего из той молитвы не уразумел, стоял, как сказал я, трепеща и в землю глядя и ни слова не произнося. Клялся Богом, говоря: «Когда наблюдал я за ней, творящей долгую молитву, то, немного приподнявшись от поклона своего, увидел, что стоит она на воздухе приблизительно на локоть от земли». Тогда же, видев это, Зосима еще более испугался и пал на землю, и покрылся испариной, и ничего не говорил, кроме как: «Господи, помилуй!» Лежа на земле, старец терзаем был сомнением: «А что если приведение это и молитвой искушает меня?» И обернулась к нему женщина, и подняла его с земли и сказала: «Почему, авва Зосима. сомнения одолевают тебя - не привидение ли я? Нет молю тебя, блаженный, пусть будет, человек, известно тебе, что я женщина грешная и крещением ограждена, а не привидение, и есть я земля, и пыль, и прах, все во мне плотское. никогда не мыслю о духовном». И сказав это, осенила крестным знамением и лоб, и глаза, и уста, и грудь, говоря так: «Авва Зосима! Да избавит нас Бог от дьявола, от поношений его, ибо постоянно боремся мы с ним».

Слыша это и видя, упал старец к ногам ее, говоря со слезами: «Заклинаю тебя Христом Богом нашим, родившимся от Девы, во имя которого наготу эту переносишь. Не скрой от меня жития своего, но обо всем поведай мне, чтобы всем стало явным величие Бога. Расскажи мне обо всем, Бога ради. Не похвальбы ради расскажи, а чтобы поведать мне, грешному и недостойному. Верую я Богу моему, с именем которого живешь ты, что того ради и надоумил меня прийти в пустыню эту, чтобы было явлено все о тебе. И нет никакой возможности нашей немощи спорить с предначертаниями Божьими. Если бы Христос наш не пожелал, чтобы узнали о тебе и о подвиге твоем, то и тебя бы не показал и меня не подвигнул бы на такой путь, никогда не хотевшего и не могшего выйти из кельи своей».

И многое другое говорил Зосима, и ответила женщина ему: «Стыжусь я, отец, о постыдных делах моих рассказать. Но раз уже ты наготу тела моего видел, то обнажу перед тобой и дела мои, чтобы ты понял, какой стыд я испытываю и какого срама исполнена душа моя. Не похвальбы ради, как сказал ты, но и сама того не желая, расскажу я о своей жизни. Была я сосудом, избранным дьяволом. Знай же, если я начну рассказывать тебе о жизни своей, то захочешь ты бежать от меня, как бегут от гадюки, ибо невозможно слышать ушам, какое непотребство я творила. Однако говорю, ни о чем не умалчивая, заклиная тебя прежде всего непрестанно молиться за меня, чтобы обрела я милость в день Судный». Когда же старец стал настойчиво со слезами упрашивать ее, начала она рассказ, так говоря.

«Я, господин, рождена была в Египте, и когда были еще живы мои родители и было мне 12 лет, то пренебрегла я их любовью и ушла от них в Александрию. И с тех пор как девичество свое осквернила, стала я безудержно и ненасытно предаваться любодеянию. Стыдно мне вспоминать об этом бесчестии и рассказывать, но так как сейчас поведаю тебе, узнаешь ты о невоздержанности плоти моей. 17 лет и более я так поступала, всем безотказно тело свое предлагая и платы за это не беря. Такова истинная правда. А хотевшим меня одарить - возбраняла. Так придумала я поступать, чтобы многие приходили ко мне задаром и удовлетворяли похоть и вожделение мое. Не подумай, что я была богатой и потому не брала платы: жила я в нищете, хотя немало льна пряла, и была неудержима в своем желании всегда пребывать в грязи и считала жизнью то, что постоянно ублажала вожделение телесное.

Так я и жила и увидела как-то в пору жатвы множество мужчин - ливийцев и египтян, - направляющихся к морю. Спросила я одного из встре­тившихся мне и сказала ему: „Куда так спешат эти люди идущие?" Он же ответил: „В Иерусалим, на праздник Воздвижения святого честного креста, который скоро настанет". Сказала я ему: „Возьмут ли меня с собою, если вдруг я поеду с ними?" Он же отвечал: „Если есть у тебя деньги на проезд и еда, то никто тебе не воспрепятствует". Я же сказала ему: „По правде говоря, брат мой, ни денег, ни еды не имею, однако пойду и взойду с ними на корабль, и будут кормить меня, сами того не желая, ибо тело свое отдам им в уплату". Захотела я, отче, поехать более всего потому, что рассчитывала найти многих усладителей телу моему. Сказала же тебе, отче Зосима, не принуждай меня рассказывать о позоре моем: ведь знает Господь, что сама ужасаюсь, оскверняя тебя и воздух своими словами».

Зосима же, слезами орошая землю, отвечал ей: «Говори, Господа ради, мать моя, говори и не прерывай свой полезный рассказ». Она же к сказанному ранее добавила следующее. «Тот же юноша, услышав бесстыжие слова мои, засмеялся и отошел. Я же, бросив прялку, которую изредка носила с собой, поспешила к морю, куда шел и юноша. И увидела стоящих на берегу моря десять или более молодых мужчин. Я же обрадовалась, увидев, что они развязны с виду и речами и подойдут для удовлетворения моей похоти. Другие же уже на корабль взошли. И по своему обычаю я, подбежав к ним, сказала: „Возьмите меня с собой туда, куда вы идете. Не окажусь я вам бесполезной", и еще многие слова им сказала, так что всех заставила рассмеяться. Они же, видя мое бесстыдство, взяли меня с собой, ввели на свой корабль, и оттуда начали мы плавание.

Как же я тебе, отче, остальное расскажу? Какой язык произнесет или какое ухо способно слышать о творимых мною грязных делах в пути и на корабле: даже когда и не хотели они, заставляла я их предаваться бесстыдным делам любострастным, о которых и можно и нельзя говорить, в которых была я наставница окаянным своим телом. И теперь - поверь мне, отче, - удивляюсь, как стерпело море любодеяние мое, как не разверзла земля пасть свою и живой не свела меня в ад, меня, совратившую столько душ. Но думаю, что на покаяние мое надеялся Бог, не желает ведь он смерти грешникам, но долго и терпеливо ожидает моего обращения к себе.

Так вот с усердием добрались мы до Иерусалима. И сколько дней оставалось до праздника, столько дней я творила свои дела, и еще того хуже. И оказалось мне недостаточно бывших со мной на корабле и в пути, но и других многих горожан и приезжих привлекла к себе и осквернила.

Когда же приблизился светлый праздник Воздвижения честного креста, я, как и прежде, шлялась, уловляя души юных. И увидела рано утром, что все идут в церковь. Пошла и я вместе с идущими. И пришла с ними и вошла в церковный притвор. И когда настал час святого воздвижения креста, сказала я сама себе: „Если меня и оттолкнут, то постараюсь - а ну как войду с народом". Когда же подошла я к дверям церкви, в которой покоится животворящее древо, то с усилием и в отчаянии попыталась я, окаянная, войти в нее. Но едва вступила я на порог дверей церковных, как все беспрепятственно входили внутрь, меня же останавливала некая Божия сила, не давая мне войти: и снова попыталась войти и была далеко отринута от дверей. Одна осталась я стоять в притворе, думая, что все это из-за моей женской слабости. И снова, смешавшись с другими, пробивалась я, работая локтями. Но бесплодно было мое старание: снова, когда несчастная моя нога коснулась порога, всех приняла церковь, никому вход не возбраняя, меня же не приняла. Словно множество воинов было приставлено вход собой заслонить, так и мне препятствовала некая сила Божия, и снова очутилась я в притворе.

Вот так трижды или четырежды мучилась я и старалась, и поэтому, не в силах ни пробиться, ни сносить толчки, отошла и стала в углу паперти церковной. И когда поняла я, что мешает мне увидеть животворящий крест, сновидение снизошло на очи сердца моего, показывая мне, что грязь поступков моих препятствует мне войти. И начала я плакать, и рыдать, и бить себя в грудь. и вздыхать из глубины сердца, проливая слезы. Плача на том месте, где стояла, взглянула я перед собой и увидела икону пречистой Богородицы, и обратилась к ней: „Дева Владычица, родившая во плоти Бога Слова, знаю я, что не подобает и непристойно мне, скверной и блуднице, взирать на честную икону твою, Приснодевы, ибо душа и тело мое нечистые и скверные. И по заслугам мне, блуднице, быть ненавидимой и мерзкой перед честной твоей иконой. Но, однако (так как слышала я, что Бог принял облик человеческий того ради, чтобы «призвать грешников к покаянию»), помоги мне одинокой, не имеющей никакой помощи: повели, чтобы было мне разрешено войти в церковь, не запрети мне увидеть древо, на котором был распят во плоти Бог, „отдавший кровь свою за мое избавление". Сделай так, Владычица, чтобы открылись передо мной двери для поклонения святому кресту. И будь ты за меня надежной поручительницей перед рожденным из тебя в том, что уже никогда плоти моей не оскверню плотской скверной. Но когда увижу древо креста Сына твоего, отрекусь от мира этого и тотчас уйду, куда наставишь меня пойти, став поручительницей моей". И когда сказала я это, то, словно бы некую весть получив, ощутила, как разгорается во мне вера, и с надеждой на милосердную Богородицу шагнула с места того, на котором стояла, молясь. И направилась снова в церковь, смешавшись с входящими, и уже не было никого, кто оттолкнул бы меня. никого, кто бы помешал мне войти в церковь. Охватил меня трепет и ужас, и поклонилась я, вся дрожа. Потом дошла я до дверей, прежде для меня закрытых, и без труда вошла внутрь. И сподобилась увидеть честной животворящий крест и познала тайну Божию и то, как готов Он принять кающегося, упала на землю и поцеловала святое древо, и вышла, ибо хотела быть подле поручительницы моей.

Пришла я на то место, на котором клятва моя как бы была запечатлена, и, колени преклонив перед иконой пресвятой Богородицы девы, обратилась к ней с такими словами: „Ты, Богородица Владычица, благословенная госпожа моя! Твое ко мне человеколюбие в том, что не показались тебе отвратительными мольбы мои, недостойной. Увидела я воистину твою славу, не презрела меня, блудницу. Слава Богу, через тебя принимающего покаяние грешных! О чем еще могу я, грешница, подумать, о чем сказать? Настало уже время, Владычица, свершить мне обещанное и поручение твое принять. И теперь повели мне и напутствуй меня. С этих пор будь мне наставницей к спасению, ведя на путь спасения". Едва произнесла я эти слова, как услышала голос, доносящийся издали: „Если Иордан перейдешь, то обретешь полный покой". Я же, тот глас услышав и поверив, что ко мне обращен был тот глас, заплакала, запричитала и возопила к Богородице: „Госпожа Богородица, не оставь меня!"

И так, рыдая, вышла из притвора церковного и быстро пошла. Увидел меня, идущую, некто и подал мне три медяка, сказав: „Возьми, мать моя!" Я же, взяв их, купила три хлебца и спросила продававшего хлеб: „Человек, скажи, где дорога на Иордан?" Узнав дорогу в ту сторону, вышла из города и быстро пошла по дороге, плача, и в пути провела весь день. Был уже второй час дня, когда увидела крест и уже на заходе солнца дошла до церкви святого Иоанна Крестителя близ Иордана. И поклонившись церкви, спустилась к Иордану и, омыв лицо и руки святой водой, причастилась пречистых и животворящих тайн в церкви Предтечи, и съела половинку хлебца, и испила воды из Иордана, и ту ночь проспала на земле. Наутро же, найдя ладью, переехала на другой берег Иордана и снова помолилась Богородице-наставнице: „Научи меня, Госпожа, как тебе самой будет угодно". И пошла в эту пустыню. И с тех пор и до сегодняшнего дня „удалилась, скитаясь в этой пустыне, надеясь на Бога, спасающего меня от волнений душевных и бурь, меня, обратившуюся к нему"».

Сказал же ей Зосима: «Сколько же лет прошло с тех пор, как ты в пустыню эту пришла?» Она же отвечала: «Думаю, что 47 лет минуло, как вышла я из Святого города». Спросил Зосима ее: «Что же нашла и что находишь в пищу себе, о госпожа моя?» Она же отвечала: «Два с половиной хлебца принесла я с той стороны Иордана, которые понемногу зачерствели и высохли, и понемногу вкушала от них, находясь здесь многие годы». Сказал же Зосима: «Как же не болея пробыла ты столько лет, никаких невзгод не испытав от внезапной перемены жизни своей?» Она же отвечала: «Меня теперь спрашиваешь ты, отче Зосима, но если я вспомню о всех тех напастях, которые перенесла, и мыслях, которые ввергали меня в соблазны, то боюсь, что снова ими же осквернена буду». Сказал Зосима: «Госпожа моя! Ничего не утаи, молю тебя, ничего не скрой от меня, и раз уж начала, то обо всем и поведай».

Она же сказала ему: «Поверь мне, авва Зосима, 16 лет пробыла я в этой пустыне, словно со зверями лютыми борясь со своими помыслами. Когда стала эту пищу употреблять, то хотелось мне мяса и рыбы, как бывало в Египте. Хотелось мне вина, любимого мною. много ведь пила вина, когда жила в миру. Здесь же и воды не могла напиться и приходила в ярость, не в силах терпеть лишения. Одолевали меня страстные желания

Преподобная Мария — одна из самых запоминающихся святых, почитаемых не только в православии, но и в католицизме и англиканстве. Ее память Православная Церковь отмечает 14 апреля. В ее честь названо пятое воскресенье Великого поста и особое богослужение, совершаемое в среду вечером на пятой неделе, так называемое «Мариино стояние» . Ответ на вопрос «За что ее так чтят христиане?» дает житие преподобной.

Неведомая сила не пустила ее в храм

Будущая святая родилась в середине V века в небольшой египетской деревне. Будучи еще в совсем юном возрасте — 12 лет — впала в блуд. Благодаря запятнанной репутации девушку знала вся Александрия: 17 лет она служила плотской страсти. Мария вела развратную жизнь не из-за денег. О себе она рассказывает:

Я жила в нищете и зарабатывала пряжей…

Единственным мотивом служило удовлетворение блудных желаний.

Однажды она увидела паломников, отправляющихся в Иерусалим накануне праздника Воздвижения Креста Господнего, и решила последовать за ними. И в этот раз ею руководили отнюдь не благочестивые намерения, а лукавые помыслы. Даже в пути Марии Египетской удалось совратить некоторых христиан.

По прибытии в Иерусалим она рассчитывала не менее развратно проводить время. Но почему-то в день Воздвижения блуднице захотелось вместе с верующими пойти в храм Воскресения Христова. Для всех вход был свободен, лишь только Марии не удалось войти.

Неведомая сила — Ангел Господень — не пускала. Блудница проявила настойчивость: попыталась раз, второй, третий, четвертый... дальше притвора пробраться ей не удалось. Мария недоумевала: почему? Поразмыслив, она поняла, что всему виной ее греховная жизнь.

«Иди за Иордан…»

После осознания собственной греховности женщина разрыдалась. Тогда увидела перед собой икону Богородицы. Запятнанная пороками взмолилась перед Пречистой Девой. Блудница так каялась в своих грехах, так обещала измениться, что Богоматерь и Христос приняли ее моление.

Женщина зашла в храм, в раскаянии поклонилась Кресту Господнему , возле которого и услышала ответ на самый важный вопрос: «Как дальше?» Голос сказал:

Иди за Иордан, там обретешь блаженный покой

Мария Египетская так и сделала, причастившись перед тем как переправиться на другой берег Иордана.

У нее не было запасной одежды и запаса продуктов. 47 лет в уединении. Только три буханки хлеба на пропитание. Одежда давно обветшала. Пустынный климат не назовешь мягким: летняя изнуряющая жара, зимние холодные ночи. Но питали ее, согревали в морозы молитва и глубокое раскаяние.

47 лет в пустыне: парящая в воздухе и ходящая по воде

Как 17 лет Мария Египетская провела в блуде, так и 17 последующих она потратила на то, чтобы изжить эту страсть. Лукавые демоны то и дело проверяли ее на прочность, неоднократно подталкивая к мысли о былом веселии, винопитии и разврате.

Но все искушения подвижница преодолела и достигла действительно вершин святости. В молитве она поднималась над землей, могла ходить по водам и знала наизусть Священное Писание, которого сама вообще никогда даже не читала. Но Дух Святой открыл ей Божественное Слово.

Когда она провела в пустыне, в безмолвии и постоянной молитве, в уединении от всего мира и под постоянным Божьим предстательством более 45 лет, ее впервые повстречал человек.

Это был монах Зосима . Он вел подвижническую жизнь и на время Великого поста удалился для уединенной молитвы. Старец просил Бога показать ему человека, более его подвизавшегося в посте и молитве.

И Господь показал ему такого праведника. Это была Мария Египетская, от беспощадного солнца и обветшания одежды превратившаяся в черный силуэт.

Удивился Зосима, что эта «тень» знала его имя и попросила плащ, чтобы прикрыть наготу и подойти под благословение. Когда монах попросил пустынницу помолиться за него и весь мир, ее тело на полметра поднялось вверх.

Святая рассказала ему о своей жизни, горько оплакивая прежние падения, и попросила на следующий год снова прийти в пустыню и причастить ее.

Зосима так и сделал. Но когда он со Священными Дарами приблизился к Иордану, то увидел женщину, идущую по волнам. Монах хотел упасть пред ней на колени, но Мария остановила его, держащего в руках чашу.

Праведная кончина, старец Зосима и дикий лев

Отшельница попросила его и на следующий год, в этот же день, прийти на это же место. Старец Зосима исполнил ее желание. Но вместо идущей по волнам и поднимающейся молитвой ввысь он увидел нетленное тело Марии Египетской с крестообразно сложенными руками. Над ее головой было обращение к нему:

Отец Зосима! Похорони здесь тело смиренной Марии, умершей 1 апреля

Это был именно тот день, когда монах причастил праведницу.

Ее тело «охранял» лев. По преданию, дикий зверь лизал стопы преподобной. А потом, словно понимая мысли старца Зосимы и завет упокоившейся, своими когтями помогал монаху рыть яму для погребения.

Но уже на протяжении почти 15 веков ее подвиг покаяния чтит Святая Церковь. В ее честь названа пятая неделя Великого поста. Ведь именно в этот благодатный для покаяния и изменения час многих верующих подкрепляет пример праведной жизни преподобной.

День памяти святой и самая длинная служба

В среду вечером на пятой недели поста в храмах совершается особая утреня — «Мариино стояние» . В этом году она совпала с днем памяти святой.

Показать еще

Можно ли есть морепродукты в Великий пост? Если с рыбой все понятно - однозначно нельзя - то по поводу употребления мидий, кальмаров, гребешков возникают вопросы. Говорят, будто по выходным, на протяжении всего поста, афонские монахи едят кальмары. Правда ли это? Читайте в статье.

«Мариино стояние » — богослужение в честь святой преподобной Марии Египетской. Это богослужение посвящено подвигу удивительной святой, которая после греховной молодости 47 лет провела в пустыне в подвиге покаяния.

В память о великой святой Марии Египетской, Церковью установлена служба утрени четверга 5-й седмицы Великого Поста, совершаемая обычно в среду вечером . На этой утрене полностью прочитываются Великий покаянный канон Андрея Критского и житие преподобной Марии Египетской. Именно поэтому это богослужение получило в народе название «Мариино или Марьино стояние».

Согласно Уставу на каждый тропарь канона положено совершать по три земных поклона. Так как канон Андрея Критского чрезвычайно важен именно в качестве Покаянного, то его сочетание с чтением жития преподобной Марии, (почитаемой церковью как образец истинного покаяния), является для верующих одним из этапов подготовки к Страстной неделе.

Данная служба является очень продолжительной и особенно величественно проходит у старообрядцев, которые во время семичасового непрерывного богослужения совершают около 1000 земных поклонов, поскольку старообрядцами на практике выполняются уставные указания о земных поклонах во время богослужения.

Житие преподобной Марии Египетской является примером того, каким искренним и глубоким, преодолевающим все грехи, может и должно быть покаяние, перерождающее душу и меняющее жизнь человека. Некогда великая блудница через покаяние стала великой праведницей.

Чтение канона св. Андрея и жития Марии Египетской на пятой седмице Святой Четыредесятницы установлено отцами VI Вселенского Собора. Именно тогда, в 692 году, составленное патриархом Иерусалимским Софронием житие и канон были представлены христианам. Смысл установленного святыми отцами богослужения в том, чтобы в период Великого поста, когда до Пасхи остается две с половиной недели, еще и еще раз вспомнить о своих грехах и необходимости покаяния.

«Мариино стояние»- это стояние в покаянии, стояние в вере, стояние в борьбе с грехом.

Великий канон Андрея Критского, читаемый в четверг пятой седмицы Великого поста

Причастие Марии Египетской

Большинство икон святой Марии Египетской изображают ее молящейся. Она измождена, чрезвычайно суха телом, невозможно угадать в ней прежнюю красавицу. Руки ее воздеты, она устремлена ко Христу. Христос слышит ее молитвы. Его благословляющая десница видна в верхнем углу, куда устремлен взгляд святой. Но есть и иные иконы, где Марию причащает Зосима. Надвратную роспись с таким сюжетом я видел в афонском монастыре Дохиар.

Это очень важный сюжет жития. Возможно, он - самый важный. Мир узнал о прежней грешнице, взошедшей на высокую гору святости, благодаря монаху Зосиме. А тот был приведен в пустыню к Марии с двоякой целью. С одной стороны, нужно было уврачевать его душу, в которой уже зародился гордый помысел: я, дескать, превзошел прочих подвижников, и подобных мне нет. А с другой стороны, он, как священник, мог взять с собой Святые Тайны и причастить Марию. Что он со временем и сделал.

Мария, когда Зосима впервые увидел ее, была уже в благодатном состоянии. Принося Богу тихую молитву о живущих в миру, она поднялась на глазах Зосимы на локоть от земли. Она знала его имя прежде, нежели он назвался ей. Она цитировала Святое Писание, хотя не была научена грамоте. Иорданская вода была твердой под ее стопами, и преподобная шла по воде после совершения над ней крестного знамения. И все же ей, уже питающейся Богом, было необходимо принять Причастие.

Она уже была мертва для греха и жива для правды. Макарий Великий говорит, что душа в отношении греха должна быть заклана по подобию ветхозаветных жертв. Там ягненок был выкупан, и рассечен священником на части, и посолен солью. И лишь затем - принесен во всесожжение. «Так и наша душа, - говорит Макарий, - приступая к истинному Архиерею - Христу, должна быть от Него закланною и умереть для своего мудрования и для худой жизни, какою жила, то есть, для греха; и как жизнь оставляет жертву, должно оставить ее лукавство страстей» Все это на Марии исполнилось. Но и при этом нуждалась она в Небесном Хлебе. Такова непреходящая нужда живущего на земле человека в Причастии.

Если и ходящий по водам, и знающий наизусть Писание, и воскрешающий мертвых человек скажет, что не нужно ему Причастие, то нет в нем истины. А что же скажет духовный калека, который покрыт грехами, как коростой? Что он скажет, если Бог гремел над его духовным слухом всю жизнь, говоря «Примите, ядите Тело Мое!», «Пейте все Кровь Мою», а он не услышал повеление, пренебрег подарком, отверг призвание?

Мария, несомненно, причащалась бы часто, если бы жила вблизи селений и церквей. Но нельзя было ей жить вблизи людей. Ее многолетний греховный навык требовал максимального удаления от всяких соблазнов. Не просто явный соблазн, но даже шум человеческих жилищ, взгляд на любое лицо человеческое родил бы в ней такой внутренний пожар, что она вернулась бы к прежней жизни с ее немыслимым развратом. Мария должна была бежать от людей, бежать далеко, не оборачиваясь. По сути, она бежала от себя. Ради Господа Христа и ради своей бессмертной души она бежала ото всего, что могло пробудить в ней дикого зверя похоти. Только поэтому она не причащалась часто. Но и уйти из этого мира к престолу Спасителя она без Святых Тайн не хотела. До этого она причащалась еще только раз, в начале ухода из мира.

Удивительные отношения сложились у Марии с Христом и Его пречистыми Тайнами. Свое первое Причастие она получила в Иерусалимском храме Воскресения, получила наперед, как залог, поскольку были у нее в то время одни грехи и ничего доброго. Не было поста, не было молитвы, не было ни одной благочестивой мысли. Но когда Бог снял с ее глаз пелену, и она увидела свою жизнь, похожую на зловонный труп, поедаемый червями, источник слез закипел у нее в груди. С тех пор обильные слезы текли из глаз Марии непрестанно. И этих слез хватило уже в первый раз, чтобы причаститься.

Ослепшая от плача, растрепанная, с мокрым лицом, словно безумная она приняла Причастие. И никто не остановил ее, никто не спросил, читала ли она молитвы, постилась ли, была ли на исповеди. Дух Святой, начавший совершать в ее душе спасительное действие, дал почувствовать всем, что эта женщина должна причаститься.

Сорок семь лет пустынного жития и два принятия Тела и Крови Христовых, один раз - в начале пустынных трудов, второй раз - перед смертью. Не было бы Причастия - не было бы сил перенести почти полувековой пустынный подвиг. Не было бы Причастия - Зосима не пришел бы к ней, мы бы о ней не узнали.

Нам не нужно грешить так, как грешила она, живя в миру. Не нужно, потому что подобно ей каяться мы не сможем. Но нам нужно принимать Святые Тайны, без которых, как видим, самые святые - не до конца святы.

Протоиерей Андрей Ткачев

17 марта, в день памяти великого подвижника Палестины преподобного Герасима Иорданского, в храме св. мученицы царицы Александры на Русском Подворье совершена Литургия Преждеосвященных Даров. Вечером того же дня в Троицком соборе Русской Духовной Миссии в Иерусалиме начальник и клирики Миссии совершили утреню с чтением Великого канона преподобного Андрея Критского. Великий канон, состоящий из 250 тропарей, – наиболее известное из покаянных великопостных гимнографических творений. В память о подвиге известной подвижницы Святой Земли преподобной Марии Египетской богослужение на пятой седмице Великого поста, за которым совершается чтение Великого канона, называют Марииным стоянием.

Марьино стояние
Православное богослужение утрени четверга пятой седмицы великого поста получило в народе название «Мари?ино или Ма?рьино стояние» по причине чтения за этой службой жития преподобной Марии, которое разделяется пением Великого канона Андрея Критского, к концу каждой песни которого добавляются тропари соответствующей песни канона прп. Марии Египетской. Тропари канона преподобной добавляются также к Покаянному канону Андрея Критского в среду и четверг первой седмицы Великого Поста. Согласно Уставу на каждый тропарь канона положено совершать по три земных поклона. Так как канон Андрея Критского чрезвычайно важен именно в качестве Покаянного, то его сочетание с чтением жития преподобной Марии, (почитаемой церковью как образец истинного покаяния), является для верующих одним из этапов подготовки к Страстной неделе.

Данная служба является очень продолжительной и особенно величественно проходит у старообрядцев, которые во время семичасового непрерывного богослужения совершают около тысячи земных поклонов, поскольку старообрядцами на практике выполняются уставные указания о земных поклонах во время богослужения.


ПРЕПОДОБНАЯ МАРИЯ ЕГИПЕТСКАЯ

«Мария Египетская и Алексий, человек Божий»
(икона работы царских изографов, XVII век

Преподобная Мария, прозванная Египетской, жила в середине V и в начале VI столетия. Её молодость не предвещала ничего хорошего. Марии исполнилось лишь двенадцать лет, когда она ушла из своего дома в городе Александрии.

Будучи свободной от родительского надзора, молодой и неопытной, Мария увлеклась порочной жизнью. Некому было остановить её на пути к погибели, а соблазнителей и соблазнов было немало. Так 17 лет Мария жила в грехах, пока милостивый Господь не обратил её к покаянию.

Случилось это так. По стечению обстоятельств Мария присоединилась к группе паломников, направлявшихся в Святую Землю. Плывя с паломниками на корабле, Мария не переставала соблазнять людей и грешить. Попав в Иерусалим, она присоединилась к паломникам, направлявшимся в храм Воскресения Христова.

Люди широкой толпой входили в храм, а Мария у входа была остановлена невидимой рукой и никакими усилиями не могла войти в него. Тут поняла она, что Господь не допускает её войти в святое место за её нечистоту.

Охваченная ужасом и чувством глубокого покаяния, она стала молить Бога простить грехи, обещая в корне исправить свою жизнь. Увидев у входа в храм икону Божией матери, Мария стала просить Богоматерь заступиться за неё перед Богом. После этого она сразу почувствовала в душе просветление и беспрепятственно вошла в храм. Пролив обильные слёзы у гроба Господня, она вышла из храма совершенно другим человеком.

Мария исполнила свое обещание изменить свою жизнь. Из Иерусалима она удалилась в суровую и безлюдную Иорданскую пустыню и там почти полстолетия провела в полном уединении, в посте и молитве. Так суровыми подвигами Мария Египетская совершенно искоренила в себе все греховные пожелания и соделала сердце своё чистым храмом Духа Святого.

Старец Зосима, живший в Иорданском монастыре св. Иоанна Предтечи, промыслом Божиим удостоился встретиться в пустыне с преподобной Марией, когда та уже была глубокой старицей. Он был поражен её святостью и даром прозорливости. Однажды он увидел её во время молитвы как бы возвысившейся над землей, а другой раз - идущей через реку Иордан, как по суше.

Расставаясь с Зосимой, преподобная Мария попросила его через год опять прийти в пустыню, чтобы причастить её. Старец в назначенное время вернулся и причастил преподобную Марию святых Тайн. Потом придя в пустыню ещё через год в надежде видеть святую, он уже не застал её в живых.

Старец похоронил останки святой Марии там, в пустыне, в чём ему помог лев, который своими когтями вырыл яму для погребения тела праведницы.

Это было, приблизительно, в 521 году.

Так из великой грешницы преподобная Мария стала, с Божией помощью, величайшей святой и оставила яркий пример покаяния.

Преподобный Герасим Иорданский

Слава постников - преподобный Герасим подвизался в монастыре недалеко от Иерусалима.

Начинающие монахи жили в самой обители, а опытные селились в пустыне, в уединенных кельях. Пять дней в неделю пустынники проводили в одиночестве и совершенном молчании. Молясь, они плели корзины из ветвей финиковой пальмы. У отшельников ничего не было, кроме ветхой одежды да плетенной из прутьев подстилки, на которой они спали. Их духовный отец преподобный Герасим запрещал им, выходя из кельи, закрывать дверь, чтобы всякий мог войти и взять, что ему понравится.

Питались они сухарями с водой и финиками. В кельях не позволялось готовить и даже разводить огонь - чтобы им и на ум не пришло сварить что-нибудь. Однажды несколько монахов просили разрешить им по ночам читать при свече и развести огонь - согреть воды. Святой Герасим ответил: "Хотите разводить огонь - живите в монастыре с новоначальными, а в отшельнических кельях я этого не потерплю". Сам преподобный Герасим во весь Великий пост до самой Пасхи ничего не ел и только причащением Божественных Таин подкреплял тело и душу.

По субботам и воскресеньям отшельники собирались в обитель. После святого причащения они шли в трапезу и обедали - ели вареную пищу и пили немного виноградного вина. Затем приносили плетеные корзинки, клали их к ногам старца и снова расходились по кельям, взяв с собой небольшой запас сухарей, финики, воду и пальмовые ветви.

Рассказывали о преподобном Герасиме такую историю. Однажды он шел по пустыне и встретил льва. Лев хромал, потому что занозил лапу, она распухла, и рана была полна гноя. Он показал преподобному больную лапу и жалобно смотрел на него, словно прося о помощи.

Старец сел, вынул из лапы колючку, рану очистил от гноя и перевязал. Зверь не убежал, а остался с пустынником и с тех пор ходил за ним повсюду, как ученик, так что преподобный удивлялся его благоразумию. Старец давал льву хлеб и кашу, и тот ел.

В монастыре был осел, на котором возили воду с Иордана, и старец велел льву пасти его у реки. Однажды лев далеко ушел от осла, лег на солнцепеке и уснул. В это время мимо ехал купец с караваном верблюдов. Он увидел, что осел пасется без присмотра, и увел его. Лев проснулся и, не найдя осла, с унылым и печальным видом пошел к старцу. Преподобный Герасим подумал, что лев съел осла.

Где осел? - спросил старец.

Лев стоял, опустив голову, как человек.

Ты его съел? - спросил преподобный Герасим.- Благословен Господь, ты не уйдешь отсюда, а будешь работать на монастырь вместо осла.

На льва надели упряжь, и он стал возить в обитель воду.

Как-то в монастырь пришел помолиться один воин. Увидев, что лев трудится как вьючное животное, он пожалел его и дал монахам три золотых монеты - на них купили другого осла, и лев больше не ходил на Иордан за водой.

Купец, который увел осла, вскоре снова проходил поблизости от монастыря. Он вез пшеницу в Иерусалим.

Увидев осла, идущего с верблюдами, лев узнал его и, рыкнув, бросился к каравану. Люди очень испугались и кинулись бежать, а лев взял в зубы уздечку, как всегда делал, когда пас осла, и повел его вместе с тремя привязанными друг к другу верблюдами в монастырь. Лев шел и радовался и от радости громко ревел. Так они пришли к старцу. Преподобный Герасим тихо улыбнулся и сказал братии:

Зря мы ругали льва, думая, что он съел осла.

И тогда старец дал льву имя - Иордан.

Иордан жил в монастыре, часто приходил к преподобному и брал из его рук пищу. Так прошло пять лет. Преподобный Герасим умер, и братия похоронили его. Случилось, что льва тогда не было в обители. Вскоре он пришел и стал искать своего старца. Отец Савватий, ученик преподобного, сказал ему:

Иордан, старец наш оставил нас сиротами - отошел ко Господу.

Он хотел покормить его, но лев не брал пищи, а повсюду искал преподобного Герасима и горестно ревел.

Отец Савватий и другие монахи гладили его по спине и говорили:

Отошел старец ко Господу.

Но не могли этим утешить льва. Иордана повели ко гробу преподобного возле церкви.

Здесь погребен наш старец,- сказал отец Савватий и, став над гробом на колени, заплакал.

Лев с громким ревом начал биться головой о землю и, страшно рыкнув, испустил дух на гробе преподобного.

ЖИТИЕ МАРИИ ЕГИПЕТСКОЙ

МЕСЯЦА АПРЕЛЯ В 1 ДЕНЬ.

ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОЙ МАТЕРИ НАШЕЙ

МАРИИ ЕГИПЕТСКОЙ, НАПИСАННОЕ СОФРОНИЕМ,

АРХИЕПИСКОПОМ ИЕРУСАЛИМСКИМ

«Тайну цареву следует хранить, а дела Божии возвещать - это славы достойно». Вот так сказал ангел Товиту после славного прозрения ослепших очей его. Не хранить тайн царевых - пагубно и коварно, а умалчивать о преславных делах Божьих - значит беду приносить душе. Поэтому и я боюсь умолчать о делах Божьих, помня о муках раба того, который получил от господина талант и в землю его зарыл, а дохода от него не получил. Святой рассказ этот слышал я и никак не могу его скрыть. И пусть никто из вас не станет мне не верить, услышав написанное здесь, не подумает, что я возгордился словами этими, поражаясь чуду этому великому. Не стану же я лгать о святых. Если же найдутся такие, кто прочтет эти книги и, возвышенным словам их удивляясь, не захочет им поверить, то пусть смилуется над такими Господь: таковые ведь, думая, что немощен человек, неправдоподобным считают то, что говорим мы о людях. Но уже пора мне начать повествование о вещи предивной, случившейся во времена наши.

Был старец в одном из палестинских монастырей, житием своим и речами украшен и с самого раннего возраста - монашескими обычаями и деяниями и священным саном облечен. Зосимой именовался тот старец. И пусть не подумает кто-либо, что то был Зосима-еретик: этот Зосима был правоверный, всякий пост соблюдал и благие дела творил, и все заповеданное хранил. Никогда не отступал от того, чему учили святые слова, и вставая и ложась, занимаясь каким-либо делом, и пищу вкушая, если можно назвать пищей то, чем он питался, одно лишь дело творил не умолкая - постоянно пел псалмы.

С младенческих лет отдан он был в монастырь и 50 лет пробыл в нем. Вот так живя в монастыре, помыслил он, говоря сам себе: «Есть ли монах на свете, могущий явить мне образец жития, которого я не достиг? Может ли муж отыскаться в пустыне лучше меня?» И когда размышлял так старец, предстал перед ним ангел Господень и сказал ему: «О Зосима! Велико подвижничество твое среди людей, но никто же не совершенен. Так узнай же, сколько есть иных способов спасения. Выйди из земли этой, как Авраам из дома отца своего, и пойди в монастырь, расположенный на Иордане».

Старец же тотчас покинул монастырь свой и пошел вслед возвестившему. Пришел он, ведомый волей Божьей, в Иорданский монастырь. Постучал в ворота, и поведали игумену. И, войдя, поклонился Зосима по обычаю монашескому. Спросил его игумен: «Откуда ты, брат, и зачем к нам, нищим, пришел?» Отвечал же Зосима: «Откуда пришел - не спрашивай меня, ибо пришел я пользы ради. Слышал я о деяниях ваших великих и достохвальных, способных приводить души к Христу, Богу нашему». Сказал ему игумен: «Один Бог, брат мой, исцеляет человеческий род. Пусть он научит и тебя и нас и наставит тебя на полезные дела». И когда сказал так игумен Зосиме, поклонился Зосима и, помолившись, произнес: «Аминь!» И остался в монастыре.

Видел Зосима старцев, деяниями и делами сияющих, пение их было непрестанно, и все ночи простаивали они на молитве, и в руках их всегда было дело, и псалмы в устах их, а пустых разговоров у них не бывало, заботились же они о том, чтобы мертва была плоть их. Пищей же им служили слова божественные, тело же питали хлебом и водою. Видя это, удивлялся Зосима и следовал им в подвижничестве.

Когда прошло немало времени, приблизились дни святого поста. Ворота монастыря были затворены и не отворялись никогда: безлюдно было то место и труднодоступно и неизвестно простым людям. Был же такой обычай принят в монастыре, ради которого Бог и привел сюда Зосиму. В первую неделю поста служил священник святую литургию, и все причащались святых тайн пречистого тела и крови Господа нашего Иисуса Христа и еды мало вкушали. Потом же, собравшись в церкви, вознося молитвы и преклонив колени, целовали друг друга и игумена и после молитвы открывали ворота монастырские, стройно распевая псалом: «Господь - свет мой и спаситель мой, кого мне бояться? Господь - защитник жизни моей, кого устрашусь?», и далее псалом тот распевая, выходили все, одного или двух братьев оставив, чтобы охраняли они монастырь. Не было в нем ничего, на что покусились бы воры, но не должна церковь оставаться без службы. Каждый из них брал с собою пищу, какую хотел: один - немного хлеба, другой же - немного инжира, иной же - финики, другие же - чечевицу, размоченную в воде, а другие - вообще ничего не несли, только тело свое и рубище, на нем одетое. И когда тело их требовало, то питались былием и травою, росшей в пустыне. И переходили они Иордан и расходились в разные стороны, и не знали друг о друге, как кто из них постится и как подвизается. И если кто видел друга своего, к нему направляющегося, то сворачивал в сторону, и каждый пребывал сам по себе, беспрестанно славословя Богу.

Так проводили они весь пост, в монастырь же возвращались в воскресение, предшествовавшее воскресению Христову, в день, в который празднество Цветное наступает в церкви. Возвращались с плодами подвига своего и осознавая каждый, что совершил он. И никто никого не расспрашивал, как он потрудился. Так было уставлено в монастыре том.

Тогда и Зосима по обычаю монастырскому пришел на Иордан, взяв с собою немного пищи для удовлетворения нужды телесной, и установленную службу совершал, бредя через пустыню. И ел по необходимости, когда тело того требовало, и спал мало, лежа на земле. Чуть свет снова вставал и продолжал свой путь, надеясь, углубившись в пустыню, обрести там хотя бы одного святого отца, живущего в ней и постящегося.

И все усиливалось его желание. Когда пробродил он уже восемь дней, остановился он как-то в шестом часу дня и, обратившись на восток, творил обычную молитву. Ежечасно прерывая свой путь ненадолго и отдыхая, пел он (псалмы) и клал поклоны. И когда так стоял и пел, увидел справа от себя словно бы тень, напоминающую человека. Сперва Зосима испугался, думая, что это видение бесовское. И затрепетал, и осенил себя крестным знамением, и, преодолев страх, перестал бояться. Уже кончал он свою молитву, когда, обратившись лицом на юг, поднял взор и увидел, что идет кто-то, нагой и черный с виду от солнечного загара, волосы же на голове его были белы, словно шерсть, и коротки. так что едва достигали шеи. Увидев это, Зосима обрадовался дивному тому видению и направился в ту сторону, где двигалось виденое им, и радовался радостью великой, ибо не видел во все те дни ни человека, ни птицы, ни зверя, ни гада.

Когда же и тот увидел издали Зосиму, то пустился бежать, удаляясь в глубь пустыни. Зосима же, словно забыв свою старость и усталость от пути, поспешал, желая догнать убегающее. Тот же убегал, а этот преследовал. Быстро шел Зосима, но еще быстрее убегавший. И когда приблизился к нему Зосима настолько, что можно уже было расслышать голос, то начал кричать, со слезами обращая к нему такие слова: «Зачем от меня, старца грешного, убегаешь, раб истинного Бога, ради которого в пустыне этой живешь? Подожди меня, грешного, и недостойного, и немощного. Даруй мне, старцу, твою молитву и благословение, как и я, ради Бога, не отторгаю от себя никого и никогда». В то время, когда Зосима говорил так со слезами, идя и говоря при этом, оказались они у русла сухого потока, - не знаю, тек ли поток тот когда-либо.

Когда же дошел до того места убегавший, то поспешно спустился до противоположного склона, Зосима же, устав, не в силах был больше идти и остановился на другой стороне ложбины и смешал со слезами слезы и рыдание с рыданием. Тогда тело убегавшее возопило громко и сказало ему: «Авва Зосима, не могу, обернувшись, предстать перед лицом твоим: ибо я женщина, нагая и босая, как видишь, и срам тела моего не покрыт. Но все же, если хочешь одарить жену грешную молитвой, то брось мне одеяние, которое носишь, чтобы прикрыла я свою немощь женскую, и тогда обернусь к тебе и молитву приму от тебя». Тогда затрепетал телом Зосима и ужаснулся разумом, услышав, что назвали его по имени, и сказал сам себе: «Она меня по имени не назвала бы, если бы не была прозорлива». И сделал тотчас же, о чем просила его, сняв ризу ветхую и драную, что носил на себе, бросил ей и отвернул лицо свое от нее. Она же, взяв ризу, обернула ею тело и прикрыла с обеих сторон то, что подобало скрыть более, чем другие части тела.

Повернулась она к Зосиме и сказала ему: «Что тебе вздумалось, авва Зосима, повидать грешную жену и чему хочешь у нее научиться, что не поленился такие трудности перенести?» Он же, преклонив колени свои, просил, как подобает, благословения. Так же и она поклонилась ему, и лежали оба на земле, прося благословения друг у друга. И ничего не было слышно произносимого ими, кроме: «Благослови меня». И когда так прошло немало времени, сказала она Зосиме: «Тебе более, чем мне, подобает молитву творить. Ты ведь священническим саном почтен, ты ведь алтарю Божьему многие годы предстоишь и многократно святые дары Господу приносишь». Эти слова привели Зосиму в еще больший страх, и вострепетал старец и покрылся потом, и застонал, и голос его стал прерываться. Обратился он к ней едва слышным голосом: «О мать духовная! Так как ты к Богу более меня приблизилась и в большей мере умертвила себя для всего мирского, то и проявляется тебе дарованный дар: меня по имени зовешь и священником называешь, хотя никогда не видела. Поэтому лучше ты сама благослови меня Господа ради и даруй молитву мне. нуждающемуся в твоей помощи».

Уступив просьбе его, отвечала она старцу: «Благословен Бог, желающий спасения рода человеческого». Зосима же ответствовал: «Аминь». И поднялись оба с земли. Она же спросила старца: «Чего ради ко мне, грешнице, пришел ты, человек Божий? Почему захотел увидеть женщину нагую, всякой добродетели лишенную? Однако благодать Святого Духа наставила тебя, чтобы оказал ты мне одну услугу, на пользу телу моему. Скажи же мне, отче, как христиане живут теперь? Как цари? Как церковь?» Зосима же отвечал, говоря: «Молитвами вашими святыми мир совершенный даровал Бог. И приступи к молитве, старица, и помолись за весь мир Господа ради и за меня грешного, да не останется бесплодным мое хождение по пустыне». Она же ответила ему: «Тебе достойно, авва Зосима, имеющему священнический чин, за мир и за всех молиться, ибо это и поручено тебе. Однако ведено нам других слушаться, и сотворю то, что велишь ты».

И сказав так, повернулась она к востоку и, глаза возведя к небу и руки воздев, начала шептать. Слов ее нельзя было разобрать. Поэтому Зосима ничего из той молитвы не уразумел, стоял, как сказал я, трепеща и в землю глядя и ни слова не произнося. Клялся Богом, говоря: «Когда наблюдал я за ней, творящей долгую молитву, то, немного приподнявшись от поклона своего, увидел, что стоит она на воздухе приблизительно на локоть от земли». Тогда же, видев это, Зосима еще более испугался и пал на землю, и покрылся испариной, и ничего не говорил, кроме как: «Господи, помилуй!» Лежа на земле, старец терзаем был сомнением: «А что если приведение это и молитвой искушает меня?» И обернулась к нему женщина, и подняла его с земли и сказала: «Почему, авва Зосима. сомнения одолевают тебя - не привидение ли я? Нет молю тебя, блаженный, пусть будет, человек, известно тебе, что я женщина грешная и крещением ограждена, а не привидение, и есть я земля, и пыль, и прах, все во мне плотское. никогда не мыслю о духовном». И сказав это, осенила крестным знамением и лоб, и глаза, и уста, и грудь, говоря так: «Авва Зосима! Да избавит нас Бог от дьявола, от поношений его, ибо постоянно боремся мы с ним».

Слыша это и видя, упал старец к ногам ее, говоря со слезами: «Заклинаю тебя Христом Богом нашим, родившимся от Девы, во имя которого наготу эту переносишь. Не скрой от меня жития своего, но обо всем поведай мне, чтобы всем стало явным величие Бога. Расскажи мне обо всем, Бога ради. Не похвальбы ради расскажи, а чтобы поведать мне, грешному и недостойному. Верую я Богу моему, с именем которого живешь ты, что того ради и надоумил меня прийти в пустыню эту, чтобы было явлено все о тебе. И нет никакой возможности нашей немощи спорить с предначертаниями Божьими. Если бы Христос наш не пожелал, чтобы узнали о тебе и о подвиге твоем, то и тебя бы не показал и меня не подвигнул бы на такой путь, никогда не хотевшего и не могшего выйти из кельи своей».

И многое другое говорил Зосима, и ответила женщина ему: «Стыжусь я, отец, о постыдных делах моих рассказать. Но раз уже ты наготу тела моего видел, то обнажу перед тобой и дела мои, чтобы ты понял, какой стыд я испытываю и какого срама исполнена душа моя. Не похвальбы ради, как сказал ты, но и сама того не желая, расскажу я о своей жизни. Была я сосудом, избранным дьяволом. Знай же, если я начну рассказывать тебе о жизни своей, то захочешь ты бежать от меня, как бегут от гадюки, ибо невозможно слышать ушам, какое непотребство я творила. Однако говорю, ни о чем не умалчивая, заклиная тебя прежде всего непрестанно молиться за меня, чтобы обрела я милость в день Судный». Когда же старец стал настойчиво со слезами упрашивать ее, начала она рассказ, так говоря.

«Я, господин, рождена была в Египте, и когда были еще живы мои родители и было мне 12 лет, то пренебрегла я их любовью и ушла от них в Александрию. И с тех пор как девичество свое осквернила, стала я безудержно и ненасытно предаваться любодеянию. Стыдно мне вспоминать об этом бесчестии и рассказывать, но так как сейчас поведаю тебе, узнаешь ты о невоздержанности плоти моей. 17 лет и более я так поступала, всем безотказно тело свое предлагая и платы за это не беря. Такова истинная правда. А хотевшим меня одарить - возбраняла. Так придумала я поступать, чтобы многие приходили ко мне задаром и удовлетворяли похоть и вожделение мое. Не подумай, что я была богатой и потому не брала платы: жила я в нищете, хотя немало льна пряла, и была неудержима в своем желании всегда пребывать в грязи и считала жизнью то, что постоянно ублажала вожделение телесное.

Так я и жила и увидела как-то в пору жатвы множество мужчин - ливийцев и египтян, - направляющихся к морю. Спросила я одного из встре­тившихся мне и сказала ему: „Куда так спешат эти люди идущие?" Он же ответил: „В Иерусалим, на праздник Воздвижения святого честного креста, который скоро настанет". Сказала я ему: „Возьмут ли меня с собою, если вдруг я поеду с ними?" Он же отвечал: „Если есть у тебя деньги на проезд и еда, то никто тебе не воспрепятствует". Я же сказала ему: „По правде говоря, брат мой, ни денег, ни еды не имею, однако пойду и взойду с ними на корабль, и будут кормить меня, сами того не желая, ибо тело свое отдам им в уплату". Захотела я, отче, поехать более всего потому, что рассчитывала найти многих усладителей телу моему. Сказала же тебе, отче Зосима, не принуждай меня рассказывать о позоре моем: ведь знает Господь, что сама ужасаюсь, оскверняя тебя и воздух своими словами».

Зосима же, слезами орошая землю, отвечал ей: «Говори, Господа ради, мать моя, говори и не прерывай свой полезный рассказ». Она же к сказанному ранее добавила следующее. «Тот же юноша, услышав бесстыжие слова мои, засмеялся и отошел. Я же, бросив прялку, которую изредка носила с собой, поспешила к морю, куда шел и юноша. И увидела стоящих на берегу моря десять или более молодых мужчин. Я же обрадовалась, увидев, что они развязны с виду и речами и подойдут для удовлетворения моей похоти. Другие же уже на корабль взошли. И по своему обычаю я, подбежав к ним, сказала: „Возьмите меня с собой туда, куда вы идете. Не окажусь я вам бесполезной", и еще многие слова им сказала, так что всех заставила рассмеяться. Они же, видя мое бесстыдство, взяли меня с собой, ввели на свой корабль, и оттуда начали мы плавание.

Как же я тебе, отче, остальное расскажу? Какой язык произнесет или какое ухо способно слышать о творимых мною грязных делах в пути и на корабле: даже когда и не хотели они, заставляла я их предаваться бесстыдным делам любострастным, о которых и можно и нельзя говорить, в которых была я наставница окаянным своим телом. И теперь - поверь мне, отче, - удивляюсь, как стерпело море любодеяние мое, как не разверзла земля пасть свою и живой не свела меня в ад, меня, совратившую столько душ. Но думаю, что на покаяние мое надеялся Бог, не желает ведь он смерти грешникам, но долго и терпеливо ожидает моего обращения к себе.

Так вот с усердием добрались мы до Иерусалима. И сколько дней оставалось до праздника, столько дней я творила свои дела, и еще того хуже. И оказалось мне недостаточно бывших со мной на корабле и в пути, но и других многих горожан и приезжих привлекла к себе и осквернила.

Когда же приблизился светлый праздник Воздвижения честного креста, я, как и прежде, шлялась, уловляя души юных. И увидела рано утром, что все идут в церковь. Пошла и я вместе с идущими. И пришла с ними и вошла в церковный притвор. И когда настал час святого воздвижения креста, сказала я сама себе: „Если меня и оттолкнут, то постараюсь - а ну как войду с народом". Когда же подошла я к дверям церкви, в которой покоится животворящее древо, то с усилием и в отчаянии попыталась я, окаянная, войти в нее. Но едва вступила я на порог дверей церковных, как все беспрепятственно входили внутрь, меня же останавливала некая Божия сила, не давая мне войти: и снова попыталась войти и была далеко отринута от дверей. Одна осталась я стоять в притворе, думая, что все это из-за моей женской слабости. И снова, смешавшись с другими, пробивалась я, работая локтями. Но бесплодно было мое старание: снова, когда несчастная моя нога коснулась порога, всех приняла церковь, никому вход не возбраняя, меня же не приняла. Словно множество воинов было приставлено вход собой заслонить, так и мне препятствовала некая сила Божия, и снова очутилась я в притворе.

Вот так трижды или четырежды мучилась я и старалась, и поэтому, не в силах ни пробиться, ни сносить толчки, отошла и стала в углу паперти церковной. И когда поняла я, что мешает мне увидеть животворящий крест, сновидение снизошло на очи сердца моего, показывая мне, что грязь поступков моих препятствует мне войти. И начала я плакать, и рыдать, и бить себя в грудь. и вздыхать из глубины сердца, проливая слезы. Плача на том месте, где стояла, взглянула я перед собой и увидела икону пречистой Богородицы, и обратилась к ней: „Дева Владычица, родившая во плоти Бога Слова, знаю я, что не подобает и непристойно мне, скверной и блуднице, взирать на честную икону твою, Приснодевы, ибо душа и тело мое нечистые и скверные. И по заслугам мне, блуднице, быть ненавидимой и мерзкой перед честной твоей иконой. Но, однако (так как слышала я, что Бог принял облик человеческий того ради, чтобы «призвать грешников к покаянию»), помоги мне одинокой, не имеющей никакой помощи: повели, чтобы было мне разрешено войти в церковь, не запрети мне увидеть древо, на котором был распят во плоти Бог, „отдавший кровь свою за мое избавление". Сделай так, Владычица, чтобы открылись передо мной двери для поклонения святому кресту. И будь ты за меня надежной поручительницей перед рожденным из тебя в том, что уже никогда плоти моей не оскверню плотской скверной. Но когда увижу древо креста Сына твоего, отрекусь от мира этого и тотчас уйду, куда наставишь меня пойти, став поручительницей моей". И когда сказала я это, то, словно бы некую весть получив, ощутила, как разгорается во мне вера, и с надеждой на милосердную Богородицу шагнула с места того, на котором стояла, молясь. И направилась снова в церковь, смешавшись с входящими, и уже не было никого, кто оттолкнул бы меня. никого, кто бы помешал мне войти в церковь. Охватил меня трепет и ужас, и поклонилась я, вся дрожа. Потом дошла я до дверей, прежде для меня закрытых, и без труда вошла внутрь. И сподобилась увидеть честной животворящий крест и познала тайну Божию и то, как готов Он принять кающегося, упала на землю и поцеловала святое древо, и вышла, ибо хотела быть подле поручительницы моей.

Пришла я на то место, на котором клятва моя как бы была запечатлена, и, колени преклонив перед иконой пресвятой Богородицы девы, обратилась к ней с такими словами: „Ты, Богородица Владычица, благословенная госпожа моя! Твое ко мне человеколюбие в том, что не показались тебе отвратительными мольбы мои, недостойной. Увидела я воистину твою славу, не презрела меня, блудницу. Слава Богу, через тебя принимающего покаяние грешных! О чем еще могу я, грешница, подумать, о чем сказать? Настало уже время, Владычица, свершить мне обещанное и поручение твое принять. И теперь повели мне и напутствуй меня. С этих пор будь мне наставницей к спасению, ведя на путь спасения". Едва произнесла я эти слова, как услышала голос, доносящийся издали: „Если Иордан перейдешь, то обретешь полный покой". Я же, тот глас услышав и поверив, что ко мне обращен был тот глас, заплакала, запричитала и возопила к Богородице: „Госпожа Богородица, не оставь меня!"

И так, рыдая, вышла из притвора церковного и быстро пошла. Увидел меня, идущую, некто и подал мне три медяка, сказав: „Возьми, мать моя!" Я же, взяв их, купила три хлебца и спросила продававшего хлеб: „Человек, скажи, где дорога на Иордан?" Узнав дорогу в ту сторону, вышла из города и быстро пошла по дороге, плача, и в пути провела весь день. Был уже второй час дня, когда увидела крест и уже на заходе солнца дошла до церкви святого Иоанна Крестителя близ Иордана. И поклонившись церкви, спустилась к Иордану и, омыв лицо и руки святой водой, причастилась пречистых и животворящих тайн в церкви Предтечи, и съела половинку хлебца, и испила воды из Иордана, и ту ночь проспала на земле. Наутро же, найдя ладью, переехала на другой берег Иордана и снова помолилась Богородице-наставнице: „Научи меня, Госпожа, как тебе самой будет угодно". И пошла в эту пустыню. И с тех пор и до сегодняшнего дня „удалилась, скитаясь в этой пустыне, надеясь на Бога, спасающего меня от волнений душевных и бурь, меня, обратившуюся к нему"».

Сказал же ей Зосима: «Сколько же лет прошло с тех пор, как ты в пустыню эту пришла?» Она же отвечала: «Думаю, что 47 лет минуло, как вышла я из Святого города». Спросил Зосима ее: «Что же нашла и что находишь в пищу себе, о госпожа моя?» Она же отвечала: «Два с половиной хлебца принесла я с той стороны Иордана, которые понемногу зачерствели и высохли, и понемногу вкушала от них, находясь здесь многие годы». Сказал же Зосима: «Как же не болея пробыла ты столько лет, никаких невзгод не испытав от внезапной перемены жизни своей?» Она же отвечала: «Меня теперь спрашиваешь ты, отче Зосима, но если я вспомню о всех тех напастях, которые перенесла, и мыслях, которые ввергали меня в соблазны, то боюсь, что снова ими же осквернена буду». Сказал Зосима: «Госпожа моя! Ничего не утаи, молю тебя, ничего не скрой от меня, и раз уж начала, то обо всем и поведай».

Она же сказала ему: «Поверь мне, авва Зосима, 16 лет пробыла я в этой пустыне, словно со зверями лютыми борясь со своими помыслами. Когда стала эту пищу употреблять, то хотелось мне мяса и рыбы, как бывало в Египте. Хотелось мне вина, любимого мною. много ведь пила вина, когда жила в миру. Здесь же и воды не могла напиться и приходила в ярость, не в силах терпеть лишения. Одолевали меня страстные желания

Мария Египетская. Русский Север. Середина XVIII в.

На пятой неделе Великого поста, в среду вечером, в храмах совершается утреня четверга, которую принято называть Стояние Марии Египетской, или Мариино стояние. Это продолжительная служба, которая бывает только раз в году. Во время нее полностью вычитывается весь Великий канон Андрея Критского (в первую неделю Великого поста канон читался небольшими частями с понедельника по четверг), который соединяется с каноном Марии Египетской. Также в храме в этот день мы слышим житие святой Марии Египетской. Этот текст, по мысли святых отцов VI Вселенского собора (692 год), - а именно тогда была составлена служба из Великого покаянного канона преподобного Андрея Критского и жития Марии Египетской, - способен дать надежду и тем, кто думает, что находится в отчаянном положении, и тем, кто не верит, что способен достойно завершить пост и встретить Воскресение Христово. Мариино стояние - это служба, которая утешает страждущих и вместе с тем побуждает верующих продолжать подвиг поста и покаяния.

Марьино стояние - текст службы

Полный текст службы Мариино стояние .

Житие Марии Египетской

Мария родилась в небольшой египетской деревушке. Когда ей исполнилось двенадцать лет, она покинула родительский дом. Одержимая плотской страстью, она отправилась в Александрию и стала блудницей. Мария предавалась разврату безудержно и ненасытно, как за мзду, так и добровольно. Более 17 лет она не знала предела в своем распутстве. Однажды, увидев множество ливийских паломников, которые отправлялись в Иерусалим, чтобы поклониться Кресту Господню, Мария решила примкнуть к ним.

Никаких благочестивых намерений женщина не испытывала, напротив, рассчитывала, что в клиентах не будет недостатка, да и в Иерусалиме всегда найдется с кем «весело» провести время. Своим телом она расплачивалась за еду, за постой, за провоз на корабле. Но когда в день праздника Воздвижения Креста Господня Марии вдруг захотелось вместе с толпой паломников войти в храм Воскресения Христова, она не смогла этого сделать. Не только толпа верующих оттесняла ее от входа, но и какая-то непонятная сила не пускала, не позволяла переступить порог храма. Она попробовала войти один, второй, третий раз, но когда и в четвертый раз ей что-то помешало оказаться в храме, женщина отступила. Обессилевшая, она растеряно стояла у входа и задавалась вопросом: «Почему так? Я хочу быть там, внутри». Ответ напрашивался сам собой. Осознав, кто она есть, чем живет, к чему стремится, поняв, что собственный грех не позволяет ей прикоснуться к Животворящему Кресту Господню, Мария неожиданно расплакалась. Стоя в притворе храма, рыдая о своих грехах, она увидела перед собой икону Богоматери. Мария обратилась к Богородице, умоляя заступиться перед Христом, который никогда не гнушался грешников. В своей мольбе Мария обещала «не осквернять себя более плотской скверной и отречься от мира». И вот она чувствует, что молитва услышана. Преображенная Мария у Креста Господня. Лицо залито слезами. Слезы нескончаемым потоком текут по уставшими глазам, а в голове вопрос: «Как жить дальше? Как вымолить прощение?» Также неожиданно она услышала голос: «Иди за Иордан, там обретаешь блаженный покой».

Преподобная Мария Египетская с житием. XIX в.

За Иорданом, в пустыне, совершенно одна, сорок семь лет испытывая страшные искушения, Мария молила о прощении. Сорок семь лет под палящим солнцем святая плакала о своих грехах, практически не вспоминая о воде и пище.

Поэтому, когда монах Зосима – очевидец жизни Марии Египетской, желая увидеть «святого мужа, превзошедшего его в трезвении и делании», пришел в заиорданскую пустыню, то в черной тени он не узнал ни женщины, ни даже человека.

Когда же «тень» стала стремительно от него удаляться, он бросился ее преследовать. Лишь после того, как немощный старец стал умолять пустынника не убегать, почерневший от солнца человек сам обратился к старцу за помощью. Мария, не подозревающая о достигнутой ею святости, обратилась к иноку по имени, назвала его пресвитером и попросила у Зосимы плащ, чтобы прикрыть наготу и подойти под благословение.

Долго они стояли на коленях друг перед другом и повторяли: «Благослови». А потом Зосима попросил у Марии помолиться за весь мир и за него. Обратившись на восток, подняв руки к небу, Мария шептала молитву. Ее тело почти на полметра приподнялось от земли и парило.

Еще больше был потрясен инок Зосима, когда Мария рассказывала ему о своей жизни. Необразованная женщина, никогда не державшая в руках книги, в одиночестве проведшая в пустыне полвека, с легкостью цитировала Священное Писание и псалмы. А главное, горько оплакивала свой грех.

Спустя год, в четверг страстной Седмицы, когда церковь вспоминает Тайную Вечерю , святая пришла к Иордану. На глазах у старца перекрестила воду и перешла реку, как по суху, чтобы причаститься. Старец Зосима печалился лишь о том, что не знает имени подвижницы.

Прошел год. Зосима вновь в пустыне. Он стоит у высохшего ручья, где впервые встретил отшельницу. Перед ним ее тело со сложенными крестообразно на груди руками. И в головах на песке послание: «Погреби, авва Зосима, на этом месте тело смиренной Марии». Вот Зосима и узнал имя святой. Он похоронил подвижницу, лев, пришедший из пустыни, помог выкопать могилу. Это произошло в 522 году.

«Золотая легенда», или Как Мария Магдалина превратилась в Марию Египетскую

Хосе де Рибера. Мария Египетская. 1651

В церковном искусстве, благодаря существовавшей с VII века службе, Мария Египетская наравне с Андреем Критским стала почитаться как «наставница в покаянии» и изображаться на иконах вместе с ним.

В художественной литературе и в фольклоре, в живописи, скульптуре образ святой также нашел свое отражение. Большую роль в этом сыграла «Золотая легенда» (1255 год) Иакова Ворагинского, уступавшая по популярности в средневековой Европе только Библии. Одно из двухсот содержащихся в книге житий посвящено Марии Магдалине. И хотя мироносица Мария Магдалина - это святая, жившая пятью веками ранее Марии Египетской, автор (не знавший ни греческого, ни иврита) заимствует для своего рассказа некоторые мотивы жития Марии Египетской. Он адаптирует их, приписывает Марии Магдалине некоторые из черт Марии Египетской. В «Золотой легенде» Мария Магдалина изображена как раскаявшаяся блудница, которая, придя ко Христу и осознав свою греховность, подвизалась в посте и молитве в пустыне. Тридцать лет ангелы ежедневно приносили к пещере, где она жила, просфоры.

Джотто. Мария Магдалина получает одежду из рук старца Зосимы. 1307-1308

«Золотая легенда» вдохновляла скульпторов и живописцев эпохи Возрождения. Поэтому-то Мария Магдалина и у скульптора Донателло, и в картине Тициана, внешне напоминает Марию Египетскую. В Евангелии ничего не сказано о том, что Мария Магдалина была блудницей или жила в пустыне, но популярность «Золотой легенды» превратила персонажа Нового Завета в средневековую подвижницу.

Донателло. Мария Магдалина. 1454

Образ Марии Египетской нашел отражение и в литературе Нового времени. Мотивы ее жития встречаем и у Брехта, и у Гете, и у Достоевского, и у Замятина.

14 апреля по новому стилю, а также в воскресенье пятой недели Великого поста Русская Православная Церковь чтит память преподобной Марии Египетской. В 1912 году поэт Серебряного века, писатель и композитор Михаил Кузьмин в поэтических строках пересказал житие святой Марии Египетской и подарил его на день ангела 1 апреля своей знакомой, Марии Замятиной.

«Ведь Марию Египтянку
Грешной жизни пустота
Прикоснуться не пустила
Животворного креста.
А когда пошла в пустыню,
Блуд забыв, душой проста,
Песни вольные звучали
Славой новою Христа.

Отыскал ее Зосима,
Разделив свою милоть,
Чтоб покрыла пред кончиной
Уготованную плоть.
Не грехи, а Спаса сила,
Тайной жизни чистота
Пусть соделает Вам легкой
Ношу вольного креста.

А забота жизни тесной,
Незаметна и проста,
Вам зачтется, как молитва,
У воскресного Христа,
И отыщет не Зосима,
Разделив свою милоть:
Сам Христос, придя, прикроет
Уготованную плоть».