Главная дорога в бессознательное

Фрейд назвал сновидения «королевской дорогой, ведущей в бессознательное», и считал, что они позволяют нам приблизиться к пониманию самых сокровенных, недоступных сознанию желаний и фантазий. Он сравнил сон с ребусом, который мы должны разгадать. Это означает, что образы сна нужно рассматривать последовательно, один за другим, чтобы понять, какое содержание они скрывают.

Женщина, которая переживала из-за своих пышных форм, видит во сне полную корзину, которую ей некуда поставить. Здесь «полноту» корзины следует понимать как «полноту» ее фигуры. Какое же желание скрыто в этом сне? Женщина очень хочет избавиться от лишнего веса – это лишь одно из желаний, отраженных в сновидении. И за ним скрывается еще одно – она, напротив, хочет стать «наполненной», то есть забеременеть. Казалось бы, законное желание – почему оно подавляется? За ним кроется другое, менее приемлемое: в пять лет она мечтала иметь ребенка от своего отца.

Исполнение желаний

Какие же желания мы стремимся осуществить во сне? Прежде всего, это любые потребности, вызванные «соматическим возбуждением» (голод, жажда). У детей желания, оставшиеся неисполненными в течение дня, часто реализуются во сне. Такие сновидения Фрейд называл «непосредственными», в отличие от «искаженных», скрывающих наши «предосудительные» желания (например, связанные с инцестом, убийством родителя-соперника, изменой...), которые мы отказываемся признать и вытесняем в бессознательное.

Очевидный смысл – это только фасад

«При засыпании нежелательные представления всплывают по мере ослабления критического процесса», – писал Фрейд. Но все же они достаточно закамуфлированы, поэтому основное правило – не позволять сбить себя с толку явными образами сна, которые могут быть нейтральными или абсурдными. Ведь сознательное «Я» даже во сне осуществляет свою «цензуру» и не дает бессознательным образам со всей ясностью проявиться в сновидении. Когда такие элементы пересекают границу сознания, возникает тревога и мы просыпаемся. Только работа по анализу снов с помощью свободных ассоциаций по отношению к отдельным элементам «явного» сновидения помогает сделать их до-ступными для сознания.

Смещение и сгущение

Чтобы не дать сознательному «Я» расшифровать наши запретные желания, бессознательное идет на хитрости и искажает их до неузнаваемости. Например, смещает акцент с эмоционально заряженного элемента на другой, менее значимый, и поэтому события, происходящие во сне, кажутся нам нейтральными. Отец, которому мы бессознательно желаем смерти из-за того, что мать «принадлежит» только ему, может появиться в облике судьи или другого служителя закона. Подобная тактика искажения истинных желаний называется «смещением». Другой способ – «сгущение» – объединяет нескольких людей или ряд предметов, имеющих сходные характеристики, в один, не вызывающий тревоги у сознательного «Я».

Сны эгоистичны

Несмотря на обилие тем и персонажей, «сон – непременно эгоистичен». «Мой метод не дает универсального ключа для расшифровки сновидений, – объяснял Фрейд. – Я уверен, что одно и то же сновидение у различных лиц и при различных обстоятельствах может скрывать различные мысли»***. Иными словами, каждый из нас создает свои сны с помощью личного «кода», вплетая в них собственные смыслы, воспоминания. Когда Фрейд увидел во сне, что «написал монографию об одном растении», только он по ассоциации мог связать это с цветком цикламеном, что, в свою очередь, было напоминанием о его жене Марте. Никому другому не пришло бы в голову выстроить именно такие связи.

В традиции лечения души сновидениям всегда уделялось большое внимание. Классическим примером являются хра­мы Асклепия, в которых больной мог увидеть исцеляющие сны. В основе психотерапии Юнга лежит его вера в исцеляю­щие возможности психики, поэтому в сновидении мы можем увидеть скрытые движения души, следуя которым удается помочь клиенту как в разрешении его текущих проблем, так и в индивидуации. Начиная работать со сновидениями, Юнг предлагал забыть все наши теории, чтобы избежать редукци­онизма, не только фрейдистского, но и любого другого. Он считал, что даже если кто-либо обладает большим опытом в данной области, то ему все же необходимо - всегда и неиз­менно - перед каждым сновидением признаться самому себе в своем полном неведении и настраиваться на нечто совер­шенно неожиданное, отвергнув все предвзятые мнения. Каждое сновидение, каждый его образ является самостоятельным символом, нуждающимся в глубокой рефлексии. В этом от­личие от подхода Фрейда. Юнг считал, что Фрейд использует символы сновидения как знаки уже известного, то есть за­шифрованные знаки желаний, вытесненных в бессознатель­ное. (Э. Самуэльс, отмечая, что современный психоанализ далеко отошел от идей Фрейда об обманном характере сно­видений, ссылается на Райкрофта, который в своей книге «Невинность сновидений» утверждает, что символизация - это естественная общая способность сознания, а не метод сокрытия неприемлемых желаний.) В сложной символике сновидения или серии сновидений Юнг предлагал увидеть собственную лечебную линию психики.

Рассмотрим первое сновидение в анализе клиентки К., 40 лет, жаловавшейся на депрессивные состояния.

Я стою в комнате. К самому подоконнику подступает море, но это непрозрачная вода. Она мутная и белая, как состоящая из белка. Пол в комнате наклонный, и меня начинает тянуть к окну, за которым море. Я хватаюсь за железную кровать, чтобы удержаться, но это не помогает. Заходит женщина и закрывает окно. Опасность пропадает. Потом я оказываюсь на улице с человеком в черном. Я захожу в магазин и вижу духи. Они из того же белка, что и море. В сопроводительной бумаге объяс­няется, что это очень целебные духи, так как изготовлены из костей, которые долго гнили в болоте. Я хочу их купить, но все мои деньги у человека в черном. Я выхожу на улицу и вижу его. Он уже купил мне два флакона по цене одного. Я засыпаю довольная, что у меня на тумбочке стоит флакон с этими духами.

Если рассматривать это сновидение с телеологической по­зиции, то есть отвечать на вопрос, для чего приснилось это сно­видение (вместо почему), то можно увидеть метафору исцеле­ния, лежащую на поверхности этого сновидения: как превратить опасный контакт с морем в гомеопатический кон­такт с духами. Само сновидение подчеркивает значение четких рамок сеанса как возможности для глубокого, но безопасного контакта с энергиями моря. Первое появившееся в анализе сновидение может быть ключом к дальнейшей работе анали­тика, показывая то, что хочет бессознательное клиента от ана­литика, возможно, даже указывая на цель и стиль индивиду­ального анализа.

Обобщая свой эмпирический материал, Юнг предположил, что сновидение служит процессу компенсации установки Эго. «Компенсация есть сличение и сравнивание различных точек зрения, благодаря чему возникает выравнивание и исправле­ние». Разглядеть эту компенсаторную установку бессознатель­ного в сновидении очень важно для психотерапевта, так как эта компенсация проявляется и в невротических, и в психосо­матических симптомах. Так, в Тэвистокских лекциях Юнг при­водит случай сорокалетнего директора школы, жившего на равнине и обратившегося за помощью из-за невротических симптомов горной болезни. Его сновидения, как и симптомы, компенсировали его отрыв от корней и тщеславные устремле­ния. Именно благодаря этому компенсаторному поведению анализ сновидений позволяет сделать доступным и уяснить новые точки зрения, он открывает новые пути, которые помо­гают преодолеть устрашающий застой и вывести из него. Юнг выделяет два типа компенсации. Первый наблюдается в отдель­ных сновидениях и компенсирует текущие односторонние установки Эго, направляя его к всеобъемлющему пониманию. Второй тип можно заметить только в большой серии сновиде­ний, в которой одноразовые компенсации организуются в це­ленаправленный процесс индивидуации. Для понимания ком­пенсации необходимо иметь представление о сознательной установке сновидца, личном контексте каждого образа снови­дения. Для понимания процесса индивидуации, лежащего в основе компенсации, по мнению Юнга, необходимо также обладать познанием в области мифологии и фольклора, зна­нием психологии примитивных народов и сравнительной истории религий. Отсюда следует два основных метода: циркулярное ассоциирование и амплификация, подробно рас­сматривавшиеся в предыдущих разделах. Очевидно, что в об­суждаемом сновидении мы не можем ограничиться только ас­социациями. Древность костей и океана за окном адресует нас к двухмиллионнолетнему человеку, о котором говорил Юнг (Jung, 1980, р. 100):

«Мы вместе с пациентом обращаемся к двухмиллионнолетнему человеку, который есть в каждом из нас. В современном анализе наши трудности по большей части возникают в результате по­тери контакта с нашими инстинктами, с древней незабытой мудростью, хранящейся в нас. А когда мы устанавливаем кон­такт с этим старым человеком в нас? В наших сновидениях».

Примером классической амплификации образа духов во флаконе будет обращение к сюжету о духе в бутылке. Соглас­но алхимическому варианту сюжета, к которому обращается Юнг, в сосуде находится дух Меркурий. Загнав духа назад в бутылку хитростью, герой договаривается с духом, и тот за свое освобождение дарит волшебный платок, превращающий все в серебро. Превратив свой топор в серебряный, юноша продает его и на вырученные деньги заканчивает свое обра­зование, став впоследствии известным доктором-фармацев­том. В своем неукрощенном обличий Меркурий предстает духом кровожадной страсти, ядом. Но водворенный назад в бутылку, в своей просветленной форме, облагороженный рефлексией, он способен превращать простое железо в дра­гоценный металл, он становится лекарством. Амплификация позволяет сновидцу изменить исключительно личное и ин­дивидуалистическое отношение к образам сновидения. Она придает особое значение скорее метафорическому, нежели буквальному толкованию содержаний сна и подготавливает сновидца к акту выбора.

В обсуждаемом сновидении можно обратиться к удержанию (контейнированию) и материнской поддержке - метафоре, де­тально разработанной в психоанализе. Эта метафора через со­временный язык психоаналитической культуры адресует к веч­ным образам материнской заботы. Тогда методически на первом этапе анализ будет строиться как удерживание сильных подав­ляющих содержаний бессознательного в рамках сеанса и пре­вращение их в человечески приемлемые с помощью мягких проясняющих интерпретаций. В работе со снами происходит, по мнению Боснака (Боснак, 1992, с. 17), нечто подобное сюжету сказки о Меркурии.

«В сновидениях выплывают страстные желания и смертонос­ные импульсы. Мы даем этим образам развиться, словно потвор­ствуя этим страстям, но в последний момент мы сковываем те­невые стороны Меркурия рефлексией. Таким образом, мы целиком переживаем образ, но не даем ему реализоваться».

В современной аналитической психологии существуют два других подхода (отличных как от теории исполнения жела­ний Фрейда, так и от теории компенсации Юнга) к понима­нию сновидений и методов работы с ними. В основе обоих подходов лежит отношение к роли Эго-комплекса в снови­дении.

Первый подход предложен Гансом Дикманом, основателем института К. Г. Юнга в Берлине. По его мнению, Эго сна пытается сохранить непрерывность Эго-комплекса в сновидении, большинство процессов изменения в аналитической работе впервые происходят через Эго сна, через которое они позже бо­лее легко переходят в область сознательных изменений. Так, способность Эго К. удерживать контакт с морем на уровне ду­хов вначале проявляется в сновидении и лишь затем на анали­тических сеансах и в жизни.

Дикман по-новому обосновывает правило Юнга о необхо­димости интерпретаций вначале на объективном и лишь затем на субъективном уровне (Дикман, 1997, с. 48).

«Если в начале аналитической терапии фигуры (кроме Эго сна) и символы из сновидений рассматривать как объекты и если концентрироваться на Эго сна и подчеркивать непрерывность Эго-комплекса, то тем самым обеспечивается большая степень безопасности для путешествий пациента в своем внутреннем мире, который до настоящего времени был для него таким не­понятным и неизвестным. Это тем более важно, что, насколько известно, практически каждый пациент, консультирующийся у нас, страдает от какой-либо слабости Эго».

В рамках аналитического процесса под защитой переноса и контрпереноса произойдет прямое ослабление структуры Эго. Эго-комплекс сможет оставить защитные механизмы и шире развить те функции, которые были повреждены и блокированы в неврозе, сможет направлять контролирующие и организаци­онные структуры, сможет смягчить границы Эго и допустить новые экспериментальные содержания.

Дикман считает, что при интерпретации и проработке сно­видений больший акцент следует делать на Эго сна и что Эго сна следует поместить в центр процесса развития и созревания индивидуальности. То, что Эго не может делать в сновидении, оно не может делать в состоянии бодрствования, и до тех пор, пока оно во снах избегает определенного содержания, для него будет слишком трудно интегрировать эти переживания.

Конечно, необходимым условием для проработки такого типа изменений в Эго-комплексе с методической точки зрения является наблюдение серии сновидений. Существуют конкретные сигналы, говорящие аналитику, чтобы он не упустил из виду те сновидения, которые свидетельствуют о яв­ных переменах в способах восприятия и поведении Эго сна. Во-первых, сновидец часто замечает их и придает им особое значе­ние, считая их важными, живыми, яркими и т. д., даже если они не содержат архетипического материала. Во-вторых, аналити­ки должны быть натренированы замечать эти процессы. Так, в серии сновидений клиентки Д. ключевым было сновидение о сражении с карликом. В процессе этой борьбы, в которой ей помогало то, что рядом находится ее муж, она смогла справить­ся с нападавшим карликом и связать его, после чего он транс­формировался в безопасную фигуру. До этого на первом этапе анализа доминировали сновидения с огромной преследующей мужской фигурой, наводившей такой сильный страх, что она застывала, не могла бежать и в ужасе просыпалась. После этого ключевого сновидения изменилась позиция Эго во сне и наяву. Клиентка Д. стала проявлять свою агрессию, прямо нападая на аналитика, что дало возможность постепенно рефлексировать сильные деструктивные и эротические энергии и постепенно справляться с ними, одновременно расширяя представления о себе. Этот пример подкрепляет идею Ламберта (предлагавше­го рассматривать проявления защитных механизмов в сновиде­нии) о том, что угрожающие фигуры могут быть проявлениями проецируемого гнева сновидца.

Однако, обосновывая значимость объективного уровня ин­терпретаций, Дикман одновременно возражает против ригид­ного использования правила: не обращаться к субъективному уровню до тех пор, пока не исчерпаны объективные ассоциа­ции (там же).

«Акцент на субъективном уровне интерпретации в терапевти­ческом процессе, как мне кажется, всегда важен, когда речь идет о периоде воссоединения с Самостью и о достижении изначаль­ной целостности... это приводит к усилению функций Эго, что делает возможным отказаться от механизмов защиты, сделать границы проницаемыми и испытать связь с Самостью».

Второй подход, обогащающий методологию работы со сно­видениями, предложен Джеймсом Хиллманом, автором архетипической психологии. В отличие от Дикмана, предлагающе­го поставить в центр анализа Эго сна, Хиллман считает, что Эго также является образом, не единственным, не наиболее важным, а просто одним из множества других, равных по важ­ности. Когда Эго появляется как образ в сновидениях или при активном воображении, оно откровенно, даже самонадеянно, полагает, что именно оно есть целая психика (или как мини­мум ее центр), тогда как на самом деле оно является только ее частью. Продемонстрировать относительность всех образов в результате анализа означает усмирить (но не унизить) Эго. Это служит цели разоблачения самомнения и предубеждения Эго. С данной точки зрения задачей анализа является не ин­теграция психики (через компенсацию сознания с помощью бессознательного и индивидуацию Эго в отношении Самости), а релятивизация Эго (через дифференциацию воображения). Субъект наивно предполагает, что все образы принадлежат ему, потому что они на первый взгляд в нем и возникают. По Хиллману, однако, эти образы приходят в субъект и проходят че­рез него из воображения - из того, что он называет «mundus imaginalis» («мир образов» - лат.), транссубъективного изме­рения воображения. На уровне методологии работы со снови­дениями он предлагает отказаться от любых интерпретаций, то есть отказаться от герменевтического подхода. Согласно Хиллману (Hillman, 1983), герменевтика неизбежно приводит к редукционизму. Он определяет интерпретацию как концеп­туализацию воображения. То есть интерпретация влечет за со­бой редукцию частных образов к общим концептам (напри­мер, редукцию конкретного образа женщины в сновидении к абстрактной концепции Анимы). Например, в отличие от Юнга, который говорит: «Вода является наиболее общим сим­волом бессознательного», Хиллман выступает против интер­претации «скоплений воды в сновидениях, например в виде ванн, плавательных бассейнов, океанов, как "бессознатель­ного"» (Hillman, 1983, р. 54). Он побуждает индивидов заняться феноменологически «сортом воды в сновидении», то есть спе­цификой конкретных образов. Герменевтическая психология редуцирует многие воды, различные конкретные образы (ван­ны, плавательные бассейны, океаны) к единой «воде», а затем к абстрактному концепту - «бессознательному». Образная пси­хология ценит частность всех образов выше обобщенности лю­бого концепта. Воды в сновидениях или активном воображе­нии могут быть столь же различными, как реки по сравнению с лужами. Эти воды могут быть глубокими или мелкими, про­зрачными или темными, чистыми или грязными, они могут течь или стоять на месте, они могут испаряться, конденсиро­ваться, выпадать в виде осадков, они могут быть жидкими, твердыми или газообразными. Описательные качества, кото­рые им присущи, столь невероятно разнообразны, что потен­циально бесконечны так же, как и метафорические подтексты. В соответствии с таким подходом аналитик предлагает сконцентрироваться на каждом образе сновидения, постепенно формируя в анализируемом образную, метафорическую чув­ствительность. Так, в обсуждаемом сновидении концентрация на образе белкового моря может привести нас к метафоре соляриса.

Индивидуальность подхода и целебность анализа будут определяться тем, насколько аналитик сможет выдержать на­пряжение индивидуальной метафоры, насколько сможет быть носителем одновременно нескольких необходимых для кли­ента проекций образов сновидения (женской, материнской фигуры, вовремя закрывающей окно, мужской фигуры, при­носящей флакон), тем, насколько кости изученных им теорий стали белковым морем, в котором могут рождаться необходи­мые для души образы. В этом солярисе могут всплывать любые фигуры и объекты, бессознательно значимые сейчас для ана­лизируемого. Но этот процесс, безусловно, двусторонний, по­этому анализируемый - это солярис для аналитика. В соляри­се души анализируемого всплывают значимые для аналитика образы. Разговор аналитика с этими образами, их персонализация оживляют застывшую поверхность привычной односто­ронней саморефлексии, анимизирует анализируемого. То, что казалось застывшим объективированным и безгласным, ста­новится текучим и живым, как море. Однако в этом поэтичес­ком интерактивном поле важно не потерять связь с реальнос­тью. Способность к воображению и метафоризация тесно связаны с силой Эго. По мнению Плаута, когерентное центральное Эго должно установиться для того, чтобы пропускать, ассимилируя, поток содержаний из внутреннего во внешний мир. Тогда истинное воображение расцветет в противовес от­носительно пассивному фантазированию, при котором мен­тальное содержание не принадлежит человеку, но просто при­ходит к нему. Эта пассивность - форма умопомешательства, которое возникает вследствие дефекта Эго-сознания, вызван­ного отсутствием ощущения содержания в материнском окру­жении. Содействуя развитию Эго-сознания, аналитик, по мне­нию того же Плаута, играет роль, аналогичную роли матери. Он обеспечивает окружение (сеттинг), которое может содер­жать возбуждающие переживания и дать им возможность быть ощутимыми и разделенными, а также помогает найти и раз­вить образную систему, которая, будучи выражена словами, становится связанной с сознательной частью Эго. Эту после­днюю функцию можно рассматривать как передачу пациенту части Эго.

Модель Плаута согласуется с моделью, предложенной Дикманом, и моделью Боснака, ученика Д. Хиллмана. По Боснаку, аналитик, концентрируясь на образах, предложенных вообра­жением клиента, заражается и заболевает этими образами, опи­раясь на силу своей Самости.

Если практика интересуют единичные переживания осознанного сновидения, то простого изучения данного учебника и прочих материалов может быть вполне достаточно. Но если человек хочет добиться наибольших результатов, то ему не обойтись без включения своей собственной головы.

До тех пор, пока все вопросы решаются поиском ответов в различных источниках информации, никакого реального прогресса ожидать не стоит. Многие вещи никто описать и изъяснить не может. Всегда масса моментов остается на личное усмотрение и понимание. Найти все ответы просто невозможно. Мало того, это очень сильно тормозит прогресс, ведь ученику-практику приходится отвлекаться на утомительное чтение или разговоры.

А ведь другие могут заблуждаться. Ни в коем случае не должно быть никаких авторитетов и недостижимых идеалов. Ко всему и всем нужно относиться изначально скептически. Поэтому нужно чаще включать собственное мышление, чтобы решить какой-то вопрос, чем пытаться найти ответ где-либо. Учитывая тот фактор, что данный учебник содержит все самые главные темы и вопросы, то его вполне достаточно для развития самостоятельного анализа.

К примеру, если практик столкнулся в техниках осознанного сновидения или уже внутри нее с каким-то непонятным явлением или проблемой, в первую очередь, он должен самостоятельно попытаться понять причину их возникновения. И так нужно делать каждый раз. Надеяться нужно только на себя. Если всегда искать ответы вне собственного разума, то есть вероятность наткнуться на ложное мнение и принять его на вооружение.

Этот вопрос не затрагивался бы в этой книге, если бы не был настолько актуален. Многие упорно не хотят анализировать свои удачи и неудачи, а вместо этого открывают самые разные книги, часто противоречащие друг другу, и извлекают оттуда информацию, которую даже не удосуживаются проверить. Заканчивается все это обычно ничем, кроме как дальнейшими умножающимися заблуждениями.

Первый метод анализа сновидений, по Фрейду, рассматривает содержание сновидения как нечто целое и старается заменить его другими понятиями и в некоторых отношениях аналогичным содержанием. Например, К. Юнг использовал именно этот метод толкования снов. Он считал сны проявлением бессознательного и описывал их в символах. Цель его работы со снами кроме психотерапии включает в себя выявление архетипического в той сфере психики, которая полностью относится к бессознательному. На первый взгляд сны не имеют отношения к культуре. Однако, как историческое развитие души определяет ключевые образы и понятия, которые становятся базовыми архетипами культуры и сознания людей, так и существует обратное влияние. Архетипы культурного сознания глубоко созвучны душе любого человека и отражаются в его личной бессознательной сфере, побуждая её к развитию. Историческое бессознательное сформировало разум; разум формирует душу человека. Таков общий процесс культурной эволюции. Это метод является символическим и он не подходит для тех сновидений, которые кажутся не только непонятными, но и спутанными и хаотичными.

Второй метод анализа сновидений можно назвать «расшифровка». Этот метод мы используем, когда заглядываем утром в сонник.

Третий метод анализа сновидений можно назвать ассоциативным. Этот метод использовал и сам Зигмунд Фрейд.

Фрейд делил сновидения на три группы. В первую группу входят вполне осмысленные сновидения, понятные, т.е. допускающие без дальнейших затруднений объяснения их с точки зрения нашей нормальной жизни. Во вторую группу входят ясные по смыслу сновидения, но странные, потому что мы не можем связать их с нашей душевной жизнью. К третьей группе Фрейд относил лишенные смысла сновидения, непонятные, т.е. представляющиеся нам бессвязными, спутанными и бессмысленными.

Анализ доказывает, что каждый сон без исключения связан с каким-либо впечатлением последних дней или, вернее, последнего дня перед сновидением.

Практическое задание

Опишите два случая проявления в ваших сновидениях нерешенных личных проблем (или, наоборот, примеры того, как сновидения помогали решению личных проблем).

«Утро вечера мудренее»- есть ли в этом какой-то смысл? Вот даже Скарлетт в трудных ситуациях говорила: «Я подумаю об этом завтра», - и засыпала. Возможно, ли во сне решить личные проблемы?

Психолог Дейдре Барретт, доктор философии, изучала сны более десяти лет."Многие мысли наяву являются банальными и частыми, и лишь некоторые из

них – глубоки и значимы. Я думаю, что сны нужно рассматривать также. Они могут показать тайные истины, другие – лишь фон", - говорит она. Также Барретт предполагает, что сны могут быть полезным инструментом для решения проблем. В одном исследовании она попросила студентов думать о насущной домашней работе или личной проблеме, из-за которых им было трудно уснуть. Рядом с кроватями стояли компьютеры, и участников попытались воспроизвести свои сны, просыпаясь с утра и размышляя о чем-то постороннем. Спустя неделю половина студентов сообщила, что им снилась насущная проблема, другая часть студентов нашла во сне решение этой проблемы.

Были ли в моих снах случаи решения проблем? Не были. Но в моих снах часто присутствуют случаи нерешенных проблем. Совершенно недавно я вспомнила сон, в котором я с родителями нахожусь в зале ожидания аэропорта и жду самолета, который отправится в США в Нью-Йорк. Дело в том, что я давно мечтаю и стремлюсь к путешествиям, а слетать в Нью-Йорк,- моя давняя цель, которую я надеюсь вскоре осуществить.

Заинтересовавшись темой сновидений, я проводила опросы среди своих друзей, знакомых и коллег на работе. Одна моя коллега рассказала сон, в котором она с подругой наблюдает Бога, спускающегося к ним с небес. Он подходит к подруге и говорит, что она верит в него и именно поэтому всё в её жизни сложится хорошо… Затем Бог подходит к моей коллеге и говорит, что она не склонна верить в него и ей необходимо что-то поменять. В реальной жизни моя коллега действительно не верит в Бога и считает себя чуть ли не атеистом.

Каждый сон сугубо индивидуален. Он отражает весь спектр того, что происходит с данным человеком. Все те события, которые с ним происходят, все мысли и эмоции, которые он переживает. Все это отражается во сне и несет сугубо индивидуальную характеристику.

Несколько фактов о снах:

В клинике университета Мангейма 15 спящих молодых женщин окружали разными ароматами. Оказалось: неприятные запахи вызывают кошмары, а приятные - радостные сны.

Обследовав около миллиона человек в Калифорнийском университете обнаружили, что те, кто спит ночью 8 и более часов, живут меньше тех, кто мало спит. Недосыпание тоже негативно. Идеальным оказался режим 6-7 часов сна.

В 1964 году 17-летний Ренди Гарднер бодрствовал 264 часа и 12 минут, после регистрации этого достижения он почувствовал себя чемпионом, заснул и спал 15 часов подряд.

66 % россиян спят 6-8 часов в сутки, 20 % - не больше 4-6 часов и только 14 % - более 8 часов. 36 % наших сограждан регулярно видят сны о работе. Что интересно, женщинам коллеги и начальники снятся чаще, чем мужчинам (42 % против 31 %).

По данным ВОЗ (Всемирная Организация Здравоохранения), за последние 100 лет время сна уменьшилось на 20 %. Особенно часто бессонницей страдают юристы, педагоги и представители творческих профессий.

Во время кошмаров во сне 37 % людей падают в пропасть, убегают от кого-то 26 % , не могут двигаться при опасности 25,1 %, опаздывают 23 %, 20 % страдают из-за смерти близких. 10 % видят землетрясение, а 7,2 % - что у них выпали зубы или волосы.