Елена Ильина

Четвертая высота

Эту книгу я посвящаю

светлой памяти

Самуила Яковлевича Маршака,

моего брата, моего друга,

моего учителя

К МОИМ ЧИТАТЕЛЯМ

История этой короткой жизни не выдумана. Девушку, о которой написана эта книга, я знала ещё тогда, когда она была ребёнком, знала её также школьницей-пионеркой, комсомолкой. Мне приходилось встречать Гулю Королёву и в дни Отечественной войны. А то в её жизни, чего мне не удалось увидеть самой, восполнили рассказы её родителей, учителей, подруг, вожатых. О её жизни на фронте рассказали мне её боевые товарищи.

Всё это помогло мне узнать, как бы увидеть своими глазами всю Гулину яркую и напряжённую жизнь, представить себе не только то, что она говорила и делала, но также и то, что она думала и чувствовала.

Я буду рада, если для тех, кто узнает Гулю Королёву по страницам этой книги, она станет - хотя бы отчасти - такой же близкой, какой она была для тех, кто узнал и полюбил её в жизни.

ЕЛЕНА ИЛЬИНА

Не уходи, - сказала Гуля. - Мне темно.

Мама наклонилась над сеткой кровати:

Темнота, Гуленька, совсем не страшна.

Да ведь ничего же не видно!

Это только сначала ничего не видно. А потом ты увидишь такие хорошие сны!

Мама укрыла дочку потеплее. Но Гуля снова подняла голову. Девочка смотрела на окно, которое едва светилось от уличных фонарей сквозь синюю штору.

А тот огонёк горит?

Горит. Спи.

Покажи мне его.

Мама взяла Гулю на руки, поднесла к окну.

Напротив, над стенами Кремля, реял флаг. Он был освещён снизу и трепетал, как пламя. Этот флаг маленькая Гуля и называла «огоньком».

Видишь, горит огонёк, - сказала мама. - Он и всегда будет гореть, Гулюшка. Никогда не погаснет.

Гуля положила голову на плечо матери и молча смотрела на пламя, трепещущее в тёмном небе. Мама унесла Гулю в кроватку.

А теперь спи.

И она вышла из комнаты, оставив девочку одну в темноте.

ТРЁХЛЕТНЯЯ АРТИСТКА

Гулей прозвали её, когда ей не было ещё и года. Лёжа в кроватке, она улыбалась всем, и целый день в комнате только и слышалось:

От этого гортанного голубиного воркованья и пошло имя: Гуленька, Гулюшка. И никто уже не вспоминал, что настоящее имя Гули - Марионелла.

Одним из первых слов, которые сказала Гуля, было слово «сама». Когда её в первый раз спустили на пол, она вырвала руку, закричала:

Сама! - покачнулась и пошла.

Она сделала шаг, другой и шлёпнулась вниз лицом. Мама взяла её на руки, но Гуля сползла на пол и, упрямо передёрнув плечами, снова затопала. Её несло всё дальше и дальше, из одной комнаты в другую, и мать едва поспевала за ней.

Гуля росла. Всё увереннее топали её ножки по комнатам, коридору и кухне, всё шумней становилось в квартире, всё больше разбивалось чашек и тарелок.

Ну, Зоя Михайловна, - говорила Гулиной матери няня, приводя Гулю домой с прогулки, - много вынянчила я ребят, а такого ребёнка сроду не видала. Огонь, а не ребёнок. Сладу никакого нет. Как сядет на санки, так и не снимешь с них. Десять раз с горки скатится, и всё ей мало. «Ещё, кричит, ещё!» А ведь санки-то у нас не свои. Сколько слёз, сколько крику, спору! Не приведи бог такого ребёнка нянчить!

Гулю отдали в детский сад.

В детском саду Гуля присмирела. Дома, бывало, она ни минуты не посидит спокойно, а здесь она целыми часами сидела тихо, молча и лепила что-нибудь из пластилина, для которого придумала более короткое название - лепин.

Ей нравилось также строить на полу из кубиков разные дома и башни. И плохо приходилось тем ребятам, которые осмеливались разрушить её сооружение. Вся красная от обиды, она вскакивала и награждала своего сверстника такими тумаками, что он поднимал рёв на весь детский сад.

Но всё же ребята любили Гулю и скучали, если она не приходила в детский сад.

Она хоть и драчливая, а зато с ней играть здорово, - говорили мальчики. - Она придумывать умеет.

Гулина мать работала в то время на кинофабрике. И режиссёры, бывая у Королёвых, говорили, глядя на Гулю:

Вот бы нам Гульку в кино!

Им нравилась резкая весёлость Гули, лукавый свет её серых глаз, её необыкновенная живость. И однажды мама сказала Гуле:

Ты сегодня в детский сад не пойдёшь. Мы с тобой поедем смотреть рыбок и птиц.

В этот день всё было не так, как всегда. К подъезду подкатил автомобиль. Гуля уселась рядом с мамой. Приехали они на какую-то площадь, где толпилось столько народу, что нельзя было ни проехать, ни пройти. Отовсюду слышался разноголосый петушиный крик, хлопотливое кудахтанье кур. Где-то важно гоготали гуси и, стараясь всех перекричать, что-то быстро лопотали индюки.

Пробиваясь сквозь толпу, мать взяла Гулю за руку.

На земле и на лотках стояли клетки с птицей и садки с живой рыбой. В воде медленно плавали большие сонные рыбы и проворно сновали вверх и вниз маленькие золотые рыбки с прозрачными, развевающимися, будто кружевными, хвостами.

Ой, мама, что это? - вскрикнула Гуля. - Водяные птички!

Но в это время какой-то незнакомый широкоплечий человек в кожаной куртке подошёл к Гуле и, кивнув её маме, взял Гулю на руки.

Я тебе сейчас что-то покажу, - сказал он ей и куда-то её понёс.

Гуля оглянулась на маму. Она думала, что мама отнимет её у «кожаного дяди», но мама только помахала ей рукой:

Ничего, Гуленька, не бойся.

Гуля и не думала бояться. Только ей не нравилось сидеть на руках у чужого, незнакомого человека.

Я сама пойду, - сказала Гуля, - пустите меня.

Сейчас, сейчас, - ответил он, поднёс её к стеклянному ящику и спустил на землю.

Там, в зелёной густой траве, копошились какие-то длинные, толстые верёвки. Это были ужи. Гуля недолго думая вцепилась в одного из них и потащила.

Ну и храбрая же ты девочка! - услышала Гуля над собой голос «кожаного дяди».

Трёхлетняя Гуля и не подозревала, что этот дядя был кинооператор и что её только что сняли для новой кинокартины.

В те годы на Трубной площади каждое воскресенье торговали всякой живностью. Любители птиц, рыб, диковинных зверушек всегда могли выбрать здесь по своему вкусу и певучую канарейку, и щегла, и дрозда, и породистого охотничьего щенка, и черепаху, и даже заморского попугая.

Откровенно говоря, когда книгу посоветовали мне в ТТТ, я побоялась остаться разочарованной. Детская литература в купе с биографией и второй мировой войной выглядит достаточно опасной гремучей смесью. На деле же книга оказалось просто великолепной. Началось все аж с 3-х летнего возраста и очень медленно и плавно нам изображают юную Королёву. После двух антиутопий и перед еще двумя, читать как советские дети купаются в море и сдают экзамены - одно удовольствие! Подруги Гули очень понравились, эта матрона Надя и пианистка Мирра, очень знакомые типажи, дают прекрасный контраст и интересное развитие, правда в данной книге их было совсем мало. Потрясающие дети, я даже в свое детство с такими не сталкивалась, еще не было никакого пиара слова толерантности, а они все такие дружные, восхищаются талантами грузин, абхазов, евреев и ни одного тебе обидного слова! А Гуля просто потрясающая, так любить жизнь, так заразительно ко всему стремиться! Вот о таком мировоззрении говорили Стругацкие, именно его годами людям прививать и надо. - Везет тебе, Гуля, - сказала Мирра, пожимая ей руку, - все на свете тебе удается. - Нет, не то что везет, - подумав, ответила Гуля, - а просто я стараюсь всего добиваться. Каждый, по-моему, везет себя сам. И я тоже сама себя везу. ...плыть вниз по течению очень легко, одно удовольствие. Лодка как будто сама идёт. А попробуй поверни обратно. Тебя захлестнёт так, что не выберешься!...это ко всему подходит, решительно ко всему. Только дай себе волю, начни жить как легче, и тебя понесёт так, что не выплывешь. Это надо помнить всю жизнь. – Ты, Гуля, ужасно любишь жизнь. Вот в чём дело! – Да, правда, люблю. Мне бы, кажется, три жизни дали – и всё бы мало было: четвёртую подавай. А уж если всего одна в запасе, так неизвестно, с чего и начинать… И того хочу и другого – и всего по полной тарелке! Можно только спросить: неужели эти люди ничему не научились после такой жестокой войны? Ведь война принесёт только бедствия и несчастья. Я не хочу войны! Я хочу мира! Финальная треть книги уже посвящена военной взрослой жизни Королёвой, и она тоже удивительная. Они не пробивают на жалость и даже ужасы войны ужасами не изображают, все такое "бытовое". Гуля все свои действия описывает как работу, как вот я в своем офисе сижу план дел составляю и выполняю, с таким же подходом и чувством она составляла свою работу - раненых перевязать, заложников высвободить, контуженных перетащить, в разведку сходить. И все так буднично, а главное все так живо, прямо перед глазами, я как будто сама все это пережила, и детство в Артеке и страхи в окопе. И все же самые последние главы читать уже было очень тяжело, становилось все меньше Гули и все больше войны, книга совсем перестала быть детской, все чаще говорят об убийствах, как о чем-то повседневном, и конечно же тяжелый страшный финал.

Елена Ильина

Четвертая высота

Эту книгу я посвящаю

светлой памяти

Самуила Яковлевича Маршака,

моего брата, моего друга,

моего учителя

К МОИМ ЧИТАТЕЛЯМ

История этой короткой жизни не выдумана. Девушку, о которой написана эта книга, я знала ещё тогда, когда она была ребёнком, знала её также школьницей-пионеркой, комсомолкой. Мне приходилось встречать Гулю Королёву и в дни Отечественной войны. А то в её жизни, чего мне не удалось увидеть самой, восполнили рассказы её родителей, учителей, подруг, вожатых. О её жизни на фронте рассказали мне её боевые товарищи.

Всё это помогло мне узнать, как бы увидеть своими глазами всю Гулину яркую и напряжённую жизнь, представить себе не только то, что она говорила и делала, но также и то, что она думала и чувствовала.

Я буду рада, если для тех, кто узнает Гулю Королёву по страницам этой книги, она станет - хотя бы отчасти - такой же близкой, какой она была для тех, кто узнал и полюбил её в жизни.

ЕЛЕНА ИЛЬИНА

Не уходи, - сказала Гуля. - Мне темно.

Мама наклонилась над сеткой кровати:

Темнота, Гуленька, совсем не страшна.

Да ведь ничего же не видно!

Это только сначала ничего не видно. А потом ты увидишь такие хорошие сны!

Мама укрыла дочку потеплее. Но Гуля снова подняла голову. Девочка смотрела на окно, которое едва светилось от уличных фонарей сквозь синюю штору.

А тот огонёк горит?

Горит. Спи.

Покажи мне его.

Мама взяла Гулю на руки, поднесла к окну.

Напротив, над стенами Кремля, реял флаг. Он был освещён снизу и трепетал, как пламя. Этот флаг маленькая Гуля и называла «огоньком».

Видишь, горит огонёк, - сказала мама. - Он и всегда будет гореть, Гулюшка. Никогда не погаснет.

Гуля положила голову на плечо матери и молча смотрела на пламя, трепещущее в тёмном небе. Мама унесла Гулю в кроватку.

А теперь спи.

И она вышла из комнаты, оставив девочку одну в темноте.

ТРЁХЛЕТНЯЯ АРТИСТКА

Гулей прозвали её, когда ей не было ещё и года. Лёжа в кроватке, она улыбалась всем, и целый день в комнате только и слышалось:

От этого гортанного голубиного воркованья и пошло имя: Гуленька, Гулюшка. И никто уже не вспоминал, что настоящее имя Гули - Марионелла.

Одним из первых слов, которые сказала Гуля, было слово «сама». Когда её в первый раз спустили на пол, она вырвала руку, закричала:

Сама! - покачнулась и пошла.

Она сделала шаг, другой и шлёпнулась вниз лицом. Мама взяла её на руки, но Гуля сползла на пол и, упрямо передёрнув плечами, снова затопала. Её несло всё дальше и дальше, из одной комнаты в другую, и мать едва поспевала за ней.

Гуля росла. Всё увереннее топали её ножки по комнатам, коридору и кухне, всё шумней становилось в квартире, всё больше разбивалось чашек и тарелок.

Ну, Зоя Михайловна, - говорила Гулиной матери няня, приводя Гулю домой с прогулки, - много вынянчила я ребят, а такого ребёнка сроду не видала. Огонь, а не ребёнок. Сладу никакого нет. Как сядет на санки, так и не снимешь с них. Десять раз с горки скатится, и всё ей мало. «Ещё, кричит, ещё!» А ведь санки-то у нас не свои. Сколько слёз, сколько крику, спору! Не приведи бог такого ребёнка нянчить!

Гулю отдали в детский сад.

В детском саду Гуля присмирела. Дома, бывало, она ни минуты не посидит спокойно, а здесь она целыми часами сидела тихо, молча и лепила что-нибудь из пластилина, для которого придумала более короткое название - лепин.

Ей нравилось также строить на полу из кубиков разные дома и башни. И плохо приходилось тем ребятам, которые осмеливались разрушить её сооружение. Вся красная от обиды, она вскакивала и награждала своего сверстника такими тумаками, что он поднимал рёв на весь детский сад.

Но всё же ребята любили Гулю и скучали, если она не приходила в детский сад.

Она хоть и драчливая, а зато с ней играть здорово, - говорили мальчики. - Она придумывать умеет.

Гулина мать работала в то время на кинофабрике. И режиссёры, бывая у Королёвых, говорили, глядя на Гулю.

В этом году исполняется 115 лет со дня рождения замечательной советской писательницы Елены Ильиной и 70 лет ее самой знаменитой книге "Четвертая высота". Предлагаю вам сегодня вспомнить ее саму и ее прекрасную повесть.
Елена Ильина - это псевдоним. Настоящее ее имя Маршак Лия Яковлевна. Самуил Яковлевич Маршак ее родной брат. В отличие от него, о самой Ильине мало что известно. Мы знаем только, что родилась на 20 июня 1901 в г. Острогожск (Воронежская обл.), а умерла 2 ноября 1964 года в Москве. Впервые в печати она появилась в 1925 г. – ее рассказ был опубликован в журнале «Новый Робинзон». В том же году выпустила первую книгу «Турусы на колёсах». В дальнейшем печаталась в разных детских журналах. В 1926 г. окончила словесное отделение Ленинградского института истории искусств. Занималась переводом иностранной литературы на русский язык. В годы сталинских репрессий она оказалась в числе «врагов народа» и долгие годы провела в лагерях и тюрьмах.
Ильиной принадлежит много рассказов, стихов и сказок для детей, которые вошли в сборники «Шум и шумок», «Пушистый гость», «Топ-топ». Она также написала несколько повестей, издала сборник документальных рассказов «Четыре мая» (1941). Но самым известным ее произведением стала и остается книга «Четвёртая высота» (1945). Это биографическая повесть о детстве и юности участницы Великой Отечественной войны Гули Королёвой, погибшей под Сталинградом.
В ней рассказывается о трагической судьбе девушки, которая за свою короткую жизнь преодолела 4 высоты, и, к сожалению, четвертая высота оказалась для нее последней. Обращаясь к своим читателям, Елена Ильина писала: "История этой короткой жизни не выдумана. Девушку, о которой написана эта книга, я знала ещё тогда, когда она была ребёнком, знала её также школьницей-пионеркой, комсомолкой. Мне приходилось встречать Гулю Королёву и в дни Отечественной войны. А то в её жизни, чего мне не удалось увидеть самой, восполнили рассказы её родителей, учителей, подруг, вожатых. О её жизни на фронте рассказали мне её боевые товарищи.
Мне посчастливилось также читать её письма, начиная с самых ранних – на линованных страницах школьной тетрадки – и кончая последними, написанными наскоро на листках блокнота в перерывах между боями.
Всё это помогло мне узнать, как бы увидеть своими глазами всю Гулину яркую и напряжённую жизнь, представить себе не только то, что она говорила и делала, но также и то, что она думала и чувствовала.
Я буду рада, если для тех, кто узнает Гулю Королёву по страницам этой книги, она станет – хотя бы отчасти – такой же близкой, какой она была для тех, кто узнал и полюбил её в жизни."
Эта книга о реальном человеке - Королёвой Марионелле Владимировне, она родилась в Москве 9 сентября 1922 года, в семье режиссёра, сценографа Владимира Даниловича Королёва и актрисы Зои Михайловны Метлиной. Но полным именем Марионеллу никто не звал, с раннего детства ее называли Гуля. Очень рано у Гули проявились основные черты характера: она не плакала от боли, не капризничала, была весела, настойчива в преодолении трудностей, которые ей приходилось встречать. Одним из первых слов, которое сказала Гуля, было слово «сама».
Гуля Королева начала сниматься в кино, когда ей было три года. В то время ее мама работала на кинофабрике и как-то раз взяла девочку на съемки. Так Гуля появилась в одном из эпизодов фильма режиссера Ольги Преображенской "Каштанка". Затем в 5 лет она снялась в картине «Бабы рязанские» (1927г.) В 13 лет она снимается в фильме "Дочь партизана". Там она сыграла бесстрашную крестьянскую девочку Василинку. Эта роль далась ей непросто: по сюжету её героиня должна была ездить верхом на коне и брать препятствия. Гуле пришлось этому научиться. Всё было бы ничего, но конь на кинофабрике оказался злым и упрямым. Несколько раз она скидывал Гулю с себя, и всё-таки через несколько дней Гуля исправно ездила верхом. Но впереди было ещё одно испытание-барьер. Сивко не хотел его брать, и перед самим препятствием брыкался, мотал головой, кусал удила. Так повторялось несколько раз. Видя, что дело неладное, режиссёры хотели прекратить съёмку. Но Гуля заупрямилась и всё-таки смогла сладить с конём и взять препятствие. Так она взяла свою первую высоту. За съемки в этом фильме Гулю наградили поездкой в лагерь «Артек», который находится в Крыму. Там она нашла много друзей. Об этом тоже написано в книге.
Вторая высота - экзамен по географии, сданный на отлично. Она полгода не ходила в школу из-за постоянных съемок в кино и ей пришлось догонять класс, далеко ушедший вперёд по учебной программе. Гуля усердно готовилась, несмотря на то, что за окном стояли чудесные тёплые деньки. И не зря было потрачено много времени и сил на подготовку - она с блеском выдержала все экзамены.
Позже она начала заниматься прыжками в воду, и третьей ее высотой стал первый прыжок с высоты 8 метров.
После того, как Гуля окончила школу, она поступила в Гидромелиоративный институт и вышла замуж. Пред ней открывалась чудесная жизнь… Но 22 июня 1941 г. началась война. Гуля с матерью эвакуировались в Уфу, где осенью у Гули родился сын Саша. Ее муж погиб в первый военный год. Она устроилась работать в госпитале медсестрой, а в мае 1942 решила уйти на фронт, чтобы защищать от фашистов самое дорогое для неё: свою Родину и сына. Она записалась добровольцем на фронт в медико-санитарный батальон 280-го стрелкового полка, оставив своего сына на попечение бабушки. В этом же году дивизия отправилась на фронт в район города Сталинград. Гуля была санинструктором и спасла моножество раненых бойцов из Сталинградской битвы. Она же переправляла их через реку Дон, во время боевых действий, под непрерывным обстрелом.

23 ноября 1942 года, во время боя за высоту 56,8 под Сталинградом, Гуля Королева выносила с поля боя раненых красноармейцев, а когда был убит командир, в критический момент боя на берегу Дона, близ хутора Паньшино подняла бойцов в атаку. Первая ворвалась во вражеский окоп, несколькими бросками гранат поразила 15 немецких солдат и офицеров. В бою отважная девушка была смертельно ранена, но из последних сил продолжала сражаться, пока не подоспело подкрепление...
Книга "Четвертая высота" Елены Ильиной впервые вышла в свет в 1946 году и в 2016 ей исполняется 70 лет. Чем не повод прочитать или перечитать повесть о девушке, отдавшей свою жизнь за мир?!

История этой короткой жизни не выдумана. Девушку, о которой написана эта книга, я знала еще тогда, когда она была ребенком, знала ее также школьницей-пионеркой, комсомолкой. Мне приходилось встречать Гулю Королёву и в дни Отечественной войны. А то в ее жизни, чего мне не удалось увидеть самой, восполнили рассказы ее родителей, учителей, подруг, вожатых. О ее жизни на фронте рассказали мне ее боевые товарищи.

Все это помогло мне узнать, как бы увидеть своими глазами всю Гулину яркую и напряженную жизнь, представить себе не только то, что она говорила и делала, но также и то, что она думала и чувствовала.

Я буду рада, если для тех, кто узнает Гулю Королёву по страницам этой книги, она станет – хотя бы отчасти – такой же близкой, какой она была для тех, кто узнал и полюбил ее в жизни.

Елена Ильина

– Не уходи, – сказала Гуля. – Мне темно.

Мама наклонилась над сеткой кровати:

– Темнота, Гуленька, совсем не страшна.

– Да ведь ничего же не видно!

– Это только сначала ничего не видно. А потом ты увидишь такие хорошие сны!

Мама укрыла дочку потеплее. Но Гуля снова подняла голову. Девочка смотрела на окно, которое едва светилось от уличных фонарей сквозь синюю штору.

– А тот огонек горит?

– Горит. Спи.

– Покажи мне его.

Мама взяла Гулю на руки, поднесла к окну.

Напротив, над стенами Кремля, реял флаг. Он был освещен снизу и трепетал как пламя. Этот флаг маленькая Гуля и называла «огоньком».

– Видишь, горит огонек, – сказала мама. – Он и всегда будет гореть, Гулюшка. Никогда не погаснет.

Гуля положила голову на плечо матери и молча смотрела на пламя, трепещущее в темном небе.

Мама унесла Гулю в кроватку.

– А теперь спи.

И она вышла из комнаты, оставив девочку одну в темноте.

Гулей прозвали ее, когда ей не было еще и года. Лежа в кроватке, она улыбалась всем, и целый день в комнате только и слышалось:

– Гу-гу…

От этого гортанного голубиного воркованья и пошло имя: Гуленька, Гулюшка. И никто уже не вспоминал, что настоящее имя Гули – Марионелла.

Одним из первых слов, которые сказала Гуля, было слово «сама». Когда ее в первый раз спустили на пол, она вырвала руку, закричала:

– Сама! – покачнулась и пошла. Она сделала шаг, другой и шлепнулась вниз лицом. Мама взяла ее на руки, но Гуля сползла на пол и, упрямо передернув плечами, снова затопала. Ее несло все дальше и дальше, из одной комнаты в другую, и мать едва поспевала за ней.

Гуля росла. Все увереннее топали ее ножки по комнатам, коридору и кухне, все шумней становилось в квартире, все больше разбивалось чашек и тарелок.

– Ну, Зоя Михайловна, – говорила Гулиной матери няня, приводя Гулю домой с прогулки, – много вынянчила я ребят, а такого ребенка сроду не видала. Огонь, а не ребенок. Сладу никакого нет. Как сядет на санки, так и не снимешь с них. Десять раз с горки скатится, и все ей мало. «Еще, кричит, еще!» А ведь санки-то у нас не свои. Сколько слез, сколько крику, спору! Не приведи бог такого ребенка нянчить!

Гулю отдали в детский сад.

В детском саду Гуля присмирела. Дома, бывало, она ни минуты не посидит спокойно, а здесь она целыми часами сидела тихо, молча и лепила что-нибудь из пластилина, для которого придумала более короткое название – лепин.

Ей нравилось также строить на полу из кубиков разные дома и башни. И плохо приходилось тем ребятам, которые осмеливались разрушить ее сооружение. Вся красная от обиды, она вскакивала и награждала своего сверстника такими тумаками, что он поднимал рев на весь детский сад.

Но все же ребята любили Гулю и скучали, если она не приходила в детский сад.

– Она хоть и драчливая, а зато с ней играть здорово, – говорили мальчики. – Она придумывать умеет.

Гулина мать работала в то время на кинофабрике. И режиссеры, бывая у Королёвых, говорили, глядя на Гулю:

– Вот бы нам Гульку в кино!

Им нравилась резвая веселость Гули, лукавый свет ее серых глаз, ее необыкновенная живость.

И однажды мама сказала Гуле:

– Ты сегодня в детский сад не пойдешь. Мы с тобой поедем смотреть рыбок и птиц.

В этот день все было не так, как всегда. К подъезду подкатил автомобиль. Гуля уселась рядом с мамой. Приехали они на какую-то площадь, где толпилось столько народу, что нельзя было ни проехать, ни пройти. Отовсюду слышался разноголосый петушиный крик, хлопотливое кудахтанье кур. Где-то важно гоготали гуси и, стараясь всех перекричать, что-то быстро лопотали индюки.

Пробиваясь сквозь толпу, мать взяла Гулю за руку.

На земле и на лотках стояли клетки с птицей и садки с живой рыбой. В воде медленно плавали большие сонные рыбы и проворно сновали вверх и вниз маленькие золотые рыбки с прозрачными, развевающимися, будто кружевными, хвостами.

– Ой, мама, что это? – вскрикнула Гуля. – Водяные птички!

Но в это время какой-то незнакомый широкоплечий человек в кожаной куртке подошел к Гуле и, кивнув ее маме, взял Гулю на руки.

– Я тебе сейчас что-то покажу, – сказал он ей и куда-то ее понес.

Гуля оглянулась на маму. Она думала, что мама отнимет ее у «кожаного дяди», но мама только помахала ей рукой.

– Ничего, Гуленька, не бойся.

Гуля и не думала бояться. Только ей не нравилось сидеть на руках у чужого, незнакомого человека.

– Я сама пойду, – сказала Гуля, – пустите меня.

– Сейчас, сейчас, – ответил он, поднес ее к стеклянному ящику и спустил на землю.

Там, в зеленой густой траве, копошились какие-то длинные, толстые веревки. Это были ужи. Гуля не долго думая вцепилась в одного из них и потащила.

– Ну и храбрая же ты девочка! – услышала Гуля над собой голос «кожаного дяди».

Трехлетняя Гуля и не подозревала, что этот дядя был кинооператор и что ее только что сняли для новой кинокартины.

В те годы на Трубной площади каждое воскресенье торговали всякой живностью. Любители птиц, рыб, диковинных зверушек всегда могли выбрать здесь по своему вкусу и певучую канарейку, и щегла, и дрозда, и породистого охотничьего щенка, и черепаху, и даже заморского попугая.

Кинооператору привезли Гулю на Трубную площадь, потому что в этот день они снимали картину «Каштанка» по рассказу Чехова. В картине этой собака Каштанка попадает на Трубный торг и теряет своего хозяина в толпе взрослых и детей.

Спустя несколько дней Гуле Королёвой прислали из кинофабрики ее первый заработок – два рубля.

Один рубль был истрачен в тот же день. Дома случайно не было денег, и Гулин рубль как раз пригодился на лекарство для самой же Гули.

Другой рубль – большой, новенький, желтого цвета – хранится до сих пор у Гулиной матери. Он спрятан в коробочке рядом с льняной шелковистой прядкой Гулиных младенческих волос.

Гулю взяли в зоопарк.

Она шла вместе с мамой по усыпанной песком дорожке мимо длинного ряда клеток с какими-то толсторогими козлами, баранами и бородатыми быками. Возле высокой железной ограды они остановились. Гуля увидела за решеткой что-то огромное, клыкастое, с длинным, до земли, носом.