Сны и видения. Их роль в русской литературе. Сборник идеальных эссе по обществознанию

Мой реферат называется “сны и сновидения в русской литературе».

Есть одна старинная притча. Философу приснилось, что он стал мотыльком. И, проснувшись, он уже не знал, кто он: мудрый старец, видевший во сне, будто он стал мотыльком, или мотылёк, которому снится, что он - мудрый старец.

Мир снов и сновидений издревле интересовал человека как что-то столь же близкое нашему пониманию сколь далекое от него. Бодрствуя, мы видим и понимаем, что происходит вокруг, оцениваем происходящее - наше сознание работает так, как мы этого хотим. Но что происходит с сознанием человека во сне? Тайна, покрытая мраком ночи...

Изучение снов увлекает. Коснувшись однажды темы сновидений, стремишься изучить эту тему как можно больше. Так, однажды я заинтересовалась эзотерикой, в частности феноменом гипноза., а гипноз и сон связаны между собой более чем тесно. Мне стало интересно, имеют ли сны и сновидения столь же большую роль в литературе, и поэтому я выбрала именно такую тему для своего реферата .

В русской литературе сны всегда играли не меньшую, а иногда и большую роль, чем реальная действительность. Многие авторы делали сон полноценным “действующим лицом” своих произведений. Сны позволяют лучше понять характеры их героев, причины их поступков, отношение к людям и к себе. Ведь, по сути, сон - это время, когда освобождается подсознание человека. Оно не сковано внешними условностями, не позволяет лгать, притворяться и прикрываться масками. Наверное, именно по этим причинам авторы так часто прибегают к приему раскрытия личности персонажа через его сон.

В ходе работы над рефератом я рассмотрела четыре произведения российских классиков: «Евгений Онегин», «Преступление и наказание», «Тихий Дон», и «Мастер и Маргарита». В каждом из этих романов сновидения играют свою, определенную роль – общих канонов нет и быть не может.

В романе «Евгений Онегин» Александр Сергеевич Пушкин использует сны для раскрытия внутреннего мира героев (Татьяны и Онегина). С помощью большого количества слов-символов, использованных в описании сна Татьяны, автор не только раскрывает образы, но и предоставляет читателю шанс заглянуть за завесу тайны и узнать дальнейшие судьбы героев. Помимо этого, сон Татьяны является художественным приемом, который делает текст романа красочнее.

В «Преступлении и наказании», напротив, никакой красочности роману сны не придают, а еще больше затуманивают и без того неясные вещи. Так же, как и в «Евгении Онегине», сны здесь помогают лучше понять внутренний мир очень сложного человека – Родиона Раскольникова. Сны Раскольникова символичны (антитеза церкви и кабака в первом сне); их отголоски присутствуют на протяжении всего романа. Кроме того, прием снов помогает лучше понять смысл произведения (третий сон Раскольникова).

В романе «Тихий Дон» сон генерала Корнилова – вещий. С помощью символов Шолохов как будто сам рассказывает генералу будущее его армии. Через сон автор дает оценку персонажа – Корнилов – не тот герой, что спасет Россию; и показывает читателю внутренний мир генерала.

В «Мастере и Маргарите» сны использованы как «мост» в другую реальность, может быть, в гипнотический транс, наведенный Воландом и его свитой (или самим Булгаковым?). Сон Понтия Пилата символичен – противостояние добра и зла, в результате которого побеждает добро, приходит прощение и свобода – путь к Истине. Кроме того, сон (а точнее его отсутствие) использован автором как способ более глубокого раскрытия образа прокуратора, а позднее - как наказание Пилата.

Во всех четырех произведениях сны и сновидения являются одними из важнейших художественных приемов, ибо они помогают автору полномернее донести до читателя свою мысль.

Сон – это всегда загадка, и, пытаясь ее разгадать, можно прийти к удивительным открытиям. (Недаром же таблица Менделеева приснилась Дмитрию Ивановичу!) Когда я работала над рефератом, мне захотелось перечитать мои любимые книги (ведь в них были сны!) и попытаться разобрать, что они – эти сны – значат. Вдруг я пролистнула, не обратив внимания, целый мир, полный ответов и смысла?

Реферат на тему

СНЫ И СНОВИДЕНИЯ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Гришуковой Алены

11 «А» класс

Гимназия 1577

Москва. 2008 год

Введение

Евгений Онегин

Преступление и наказание

Тихий Дон

Мастер и Маргарита

Заключение

Список литературы

Введение

(из энциклопедии)

Сновидение - субъективное восприятие некоторой реальности, которая может включать в себя изображения, звуки, голоса, слова, мысли или ощущения во время сна. Сновидящий обычно не понимает, что находится во сне, принимая окружающее за реальность, и обычно не может сознательно воздействовать на сюжет сна. Издавна считалось, что сновидение несёт некое зашифрованное сообщение. Как правило, в древних и традиционных культурах бытовала вера в то, что это послание имеет отношение, прежде всего, к будущему человека или его окружения. Сновидения посылались человеку высшими существами (богами и проч.) именно с этой целью.

Прочитав приведенную выше статью из энциклопедии, трудно не проникнуться глубоким таинством сновидений. Это таинство подобно трясине: узнав немного, хочется узнавать еще и еще, постигать новые глубины. Так же, как и сами сны, это знание заполняет сознание и никогда нельзя пресытиться этим знанием, как нельзя пресытиться сном. Поэтому, коснувшись однажды темы сновидений, стремишься изучить эту тему как можно больше. Так, однажды я заинтересовалась эзотерикой, в частности феноменом гипноза, а гипноз и сон связаны между собой более чем тесно. Мне стало интересно, имеют ли сны и сновидения столь же большую роль в литературе, и поэтому я выбрала именно такую тему для своего реферата.

В этой притче сон и явь переплетаются. И если даже философ не может провести между ними чёткую грань, чего же тогда ожидать от простых смертных? Иногда приходится слышать, что мы живём в мире иллюзий или в каком-то придуманном мире. Люди часто говорят о том, что им хотелось бы забыться и уйти от повседневных забот. Желание уснуть и не видеть ничего вокруг, так или иначе, возникает у каждого человека. Сон - это всегда что-то загадочное, необъяснимое.

В русской литературе сны всегда играли не меньшую, а иногда и большую роль, чем реальная действительность. Многие авторы делали сон полноценным “действующим лицом” своих произведений. Сны героев позволяют лучше понять характеры их героев, причины их поступков, отношение к людям и к себе. Ведь, по сути, сон - это время, когда освобождается подсознание человека. А оно не сковано внешними условностями, не позволяет лгать, притворяться и прикрываться масками. Наверное, именно по этим причинам авторы так часто прибегают к следующему приему: раскрытие личности персонажа через его сон.

Проблематика сновидений, использованных в произведениях художественной литературы, широка и разнообразна. Часть из них имеет ярко выраженную политическую окраску, в других случаях сны помогают глубже понять субъективные переживания героев, есть сны-иносказания, а иногда сон выступает в произведении как средство, помогающее сделать текст более занимательным. Но как бы то ни было, сны в художественной литературе всегда служат для того, чтобы ярче отразить связь творческой фантазии писателя с реальной жизнью.

В своем реферате я рассмотрю роль снов в русской литературе и выявлю, какую функцию они выполняют в произведениях наших классиков. Будут рассмотрены сновидения из четырех романов:

· «Евгений Онегин» А.С. Пушкина

· «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского

· «Тихий Дон» М.А. Шолохова

· «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова

Евгений Онегин

Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин» - весьма своеобразен и необычен: большое количество причудливых героев, лирических отступлений, присутствие автора в строках произведения, да и сам жанр «роман в стихах», определенный лично Пушкиным и доселе не существовавший, делает роман не похожим ни на один другой. Немалую роль в произведении играет каждый прием, использованный гениальным автором. Сон Татьяны Лариной – не исключение. Вообще, особенность сна литературного героя заключается в том, что читатель, имея возможность сравнить его содержание с последующими событиями в судьбе персонажа, может угадать логику автора и раскрыть значения символов.

Эпизод сна Татьяны встречается читателю в середине романа – к этому моменту он уже достаточно знаком с главными героями. Остался позади визит Онегина в дом Лариных, знакомство Евгения и Татьяны, уже написано любовное письмо и получен отказ... Продолжаются лишь страдания несчастной девушки. Не в силах справиться с переполнившими ее чувствами, Татьяна заболевает:

Увы, Татьяна увядает,

Бледнеет, гаснет и молчит!

Ничто ее не занимает,

Ее души не шевелит.

Терзая собственное сердце и силясь найти разгадку Евгения Онегина, в ночь на святки она идет гадать.

Татьяна верила преданьям

Простонародной старины,

И снам, и карточным гаданьям,

И предсказаниям луны.

Но, ни одно гаданье не дает результата. Тогда Татьяна, по совету няни, кладет под подушку свое девичье зеркало и засыпает.

«И снится чудный сон Татьяне...»

Татьяне снится, будто бы она идет по мрачному лесу, и на пути встречается ей ручей, который она боится перейти: мостик из двух жердочек, склеенных льдом, кажется ей «гибельным». В этот момент из сугроба появляется медведь, протягивает руку и переводит Татьяну через ручей. После чего она продолжает свой путь, но уже не одна, а преследуемая медведем. В попытке убежать Татьяна падает, и медведь поднимает ее и несет в шалаш своего «кума» - Евгения Онегина. Внутри – шум, точно «как на больших похоронах», и страшные чудовища-гости. События сменяются очень резко, и вот, Татьяна уже сидит наедине со своим возлюбленным... Стук в дверь – входят Ленский и Ольга... Евгений бранится на незваных гостей; спор, нож, и – Ленский убит. Раздался нестерпимый крик...

«И Таня в ужасе проснулась...»

Увиденное во сне мучит Татьяну, она принимается искать в соннике значение увиденного, однако приходит к выводу, что «ее сомнений Мартын Задека не решит; но сон зловещий ей сулит печальных много приключений».

На самом деле сон Татьяны – очень символический эпизод романа. Этот сон – не просто вещий - он в мельчайших подробностях отражает судьбы главных героев и помогает понять всю глубину переживаний девушки. Для осмысления значения этого эпизода, выделим слова-символы и обратимся к соннику.

В первой строфе сна выясняется, что действие происходит зимой: Татьяна сначала идет по "снеговой поляне", затем - по "жердочкам, склеённым льдиной", переходит протекающий в сугробах ручей, "не скованный зимой", и попадает в заснеженный лес, где "дороги нет; кусты стремнины метелью все занесены, глубоко в снег погружены". Таким образом, первое ключевое слово – «зима».

· Согласно толкованию снов, зима (а также снег, сугроб, лед, метель) – означает «печаль» или «смерть». Так, в описании смерти Ленского надвигающаяся кончина героя сравнивается с глыбой снега, которая катится с вершины горы: "Так медленно по скату гор, на солнце искрами блистая, спадает глыба снеговая... младой певец нашел безвременный конец"

· Быть скованным льдом - значит «быть скреплённым смертью». Разгадка этого символа в описании могилы Ленского, где две сосны "скреплены смертью", т.е. под ними похоронен Ленский: "Две сосны корнями срослись; под ними струйки извились ручья соседственной долины".

· Оказаться в заснеженном лесу - "попасть в царство смерти, т.е. в потусторонний мир, мир душ. Если лес - царство душ, то хозяин леса - "хозяин царства душ". А так как медведь считается хозяином леса, то он также и проводник в царстве мертвых, в которое попадает Татьяна.

Все эти картины предсказывают смерть Ленского, однако нельзя не отметить и очевидные пророчества этой гибели. Например, находясь в сенях «шалаша», Татьяна слышит «крик и звон стакана, как на больших похоронах...». Более того, в конце сна у Онегина с Ленским случится спор, который выльется в дуэль. На этой дуэли Онегин убьет Ленского – впоследствии же, в реальной жизни, события будут развиваться именно так, то есть Татьяна практически увидела во сне будущее.

Другое пророчество сна Татьяны – ее замужество.

· Слово «снег», помимо смерти, имеет также значение «приносящий плодородие». Отсюда покрыть снегом - "покрыть свадебным покрывалом". По всей видимости, глубокий снег, сугробы, в которых Татьяна вязнет, падает и где её настигает и берет на руки медведь, предвещает будущее замужество.

· Согласно народной традиции, перейти девушке через ручей - значит "выйти замуж". Мостик из двух жердочек символичен – одно из святочных гаданий на жениха (как раз то, которое применила той ночью Татьяна) заключается в том, что девушки делают из прутиков мостики на зеркале и кладут его под подушку, загадывая: "Кто мой суженый, кто мой ряженый, тот переведет меня через мост". В романе же "мостком" к замужеству стала смерть Ленского, ведь именно после дуэли и отъезда Онегина Татьяна уехала в Москву, где и вышла замуж за генерала.

· Медведь же - "будущий жених Татьяны - генерал". Дело в том, что медведь издревле ассоциировался у народа с женихом как символ богатства и плодородия, к тому же Пушкин подчеркивает, что медведь был "косматый", "большой взъерошенный" – как сам генерал.

· Более того, во сне медведь приносит Татьяну к хижине Онегина со словами "здесь мой кум". И действительно, в Москве, на приеме, генерал знакомит Онегина, "родню и друга своего", с Татьяной - своей женой.

Получается, что гадание сбылось – Татьяна действительно видела во сне своего суженого, правда, скрытого от нее в образе медведя. Об этом можно догадаться и без помощи толкования снов, ведь возле ручья медведь подает Татьяне руку – то же самое делает жених, когда сватается – предлагает «руку и сердце».

Третий немаловажный символ сна Татьяны – «шалаш», который в результате оказывается вполне благоустроенной хижиной, с сенями, столом и лавками. Иными словами, это «дом».

Слово «дом» издавна имеет значение «человек» - такое сопоставление пошло из языческого «огонь – душа человека» (а домашний очаг, как известно, - душа дома). С помощью такого символа раскрывается тайна внутреннего мира Евгения Онегина – тайна, давно мучившая Татьяну. По соннику, смотреть в дверную щель хижины снаружи – значит «пытаться понять внутренний мир Онегина».

· Войдя в комнату, Татьяна видит, что Онегин правит домовыми и своими гостями-демонами. Простая логическая цепочка: если "хижина" - Онегин, то все, что внутри (и в частности домовые) - части его внутреннего мира. Отсюда эпизод управления демонами символизирует властность героя: "Он знак подаст - и все хлопочут; он пьет - все пьют и все кричат; он засмеётся - все хохочут; нахмурит брови - все молчат".

· Смотреть на дверь изнутри дома - "избегать самого себя" ("Онегин за столом сидит и в дверь украдкою глядит"). Возможно, речь идет о хандре Онегина, заставившей его, "томясь душевной пустотой", охладеть к жизни и ненавидеть самого себя.

· Проникнуть в дом - "стать предметом мыслей и чувств. Онегина". Появление Татьяны в хижине символизирует будущую любовь к ней Евгения. Впоследствии уже влюбленный Онегин увидит во сне тот же сюжет: "сельский дом - и у окна сидит она... и всё она!".

· Исчезновение "домовых" - "избавление от прежних пороков". После того, как Татьяна проникла в хижину, домовые сначала смутились, а потом и вовсе скрылись. Очевидно, любовь к Татьяне полностью изменила внутренний мир Евгения, избавила его от "демонов".

· И наконец, разрушение дома - "болезнь Онегина". В финале сна "хижина шатнулась". И действительно, в конце романа Онегин заболевает. («Бледнеть Онегин начинает... Онегин сохнет - и едва ль уж не чахоткою страдает») Кроме того, герой переживет огромную душевную трагедию, когда осознает всю безнадежность своей любви к Татьяне. Интересно, что на эпизоде разрушающейся хижины сон обрывается так же неожиданно, как на эпизоде объяснения Татьяны и Онегина обрывается весь роман.

Таким образом, в эпизоде сна Татьяны также раскрывается внутренний мир человека, на которого она гадала в ту ночь, ее возлюбленного – Евгения Онегина.

Значение приема сна в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин» поистине велико: этим приемом автор не только раскрывает внутренний мир главных героев, но и дает внимательному читателю заглянуть вперед, приоткрывает завесу тайны.

Преступление и наказание

Федор Михайлович Достоевский – очень талантливый психолог. В своих произведениях он ставит героев в сложные, экстремальные жизненные ситуации, в которых обнажается их внутренняя сущность, открываются глубины психологии и внутреннего мира. Для отражения психологического состояния главного героя в романе “Преступление и наказание” Достоевский использовал разнообразные художественные приемы, среди которых немаловажную роль играют сны, так как в бессознательном состоянии человек становится самим собой, теряет все наносное, чужое и, таким образом, свободнее проявляются его мысли и чувства.

В романе «Преступление и наказание» читателю ярко рассказывается всего три сна Родиона Раскольникова, хотя этот герой настолько погружен в себя, что грань между сном и реальностью здесь в принципе практически стерта. Однако без этих снов невозможно до конца понять его душевное состояние. Они не только являются осмыслением жизненной ситуации героя, но и предвещают грядущие перемены в жизни.

Первый сон Раскольников видит незадолго до убийства, заснув в кустах в парке после “пробы” и тяжелой встречи с Мармеладовым. Перед тем, как заснуть, он долго блуждает по Петербургу и думает о полезности убийства старухи-процентщицы, которая отжила свой век и «заедает» чужой.

Раскольникову снится его детство, еще в родном городке. Он гуляет с отцом и проходит мимо кабака, из которого выбегают пьяные мужики. Один из них, Миколка, приглашает остальных прокатиться не его телеге, в которую впряжена «маленькая, тощая, саврасая крестьянская клячонка». Мужики соглашаются и садятся. Миколка бьет лошадь, принуждая ее тянуть телегу, но она из-за слабости не может даже идти шагом. Тогда хозяин начинает бить клячу с остервенением и в результате убивает ее. Раскольников-ребенок в первый момент смотрит на все происходящее в ужасе, потом бросается защищать лошадь, но слишком поздно.

Главная мысль этого эпизода заключается в неприятии убийства натурой человека, и в частности натурой Раскольникова. Мысли и заботы о матери и сестре, желание доказать свою теорию об «обыкновенных» и «необыкновенных» людях на практике побуждают его думать об убийстве, заглушать муки натуры и в конечном счете приведут в квартиру старухи-процентщицы.

Этот сон символичен:

· Раскольников-мальчик любит ходить в церковь, олицетворяющую небесное начало на земле, то есть духовность, нравственную чистоту и совершенство.

· Однако дорога в церковь проходит мимо кабака, который мальчик не любит. Кабак - это то жуткое, мирское, земное, что губит в человеке человека.

Эти символы показывают, что внутри героя происходит постоянная борьба души и разума, которая будет продолжаться еще долго после преступления и только в эпилоге романа душа одержит победу.

· Раскольников, содрогнувшийся перед тем, что он задумал, все-таки убьет старуху и еще Лизавету, такую же беспомощную и забитую, как кляча: она не осмелится даже поднять руку, чтобы защитить лицо от топора убийцы;

· Умирающая Катерина Ивановна выдохнет вместе с чахоточной кровью: «Уездили клячу!»;

· Спрятав под камень украденные у старухи драгоценности, Раскольников возвртится домой “дрожа, как загнанная лошадь”;

· Встретившийся Раскольникову кабатчик Душкин будет рассказывать «бабушкин сон» и при этом «врать как лошадь»...

Все эти мимолётные указания звучат как назойливая нота, однако же не раскрывают глубокой символики загадочного сна.

Первый сон Родиона Романовича Раскольникова является также вещим. Этот сон - предзнаменование того, что ему не следует идти на преступление, что у него ничего не получится. Так же, как во сне маленький Родя пытается защитить лошадь, но оказывается бессильным против жестоких пьяных мужиков, в жизни он – маленький человек, не способный изменить общественный строй. Прислушайся Раскольников не к зову ума, а к зову сердца, прозвучавшему во сне, - страшное преступление не свершилось бы.

Таким образом, в первом сне Раскольникова не только показаны истинные душевные качества героя, но и дано предзнаменование неминуемой ошибки, пророчество грядущей смерти («я себя убил или старушонку?»).

Между первым и вторым снами, непосредственно перед убийством, Раскольникову приходит видение: пустыня и в ней оазис с голубой водой (здесь используется традиционная символика цвета: голубой - цвет чистоты и надежды, возвышающий человека). Раскольников хочет напиться, значит, для него еще не все потеряно, есть возможность отказаться от “эксперимента над собой”. Однако, вновь не принимая во внимание зов сердца, Раскольников все же идет к Алене Ивановне с топором, болтающимся в петле под пальто...

Второй сон Раскольников видит уже после убийства, непосредственно перед приходом Свидригайлова - образа демонического и своеобразно олицетворяющего зло. Перед сном Раскольников думает о драгоценностях, спрятанных им во дворе старого дома под камнем.

Раскольникову снятся уже пережитые события: он идет к старухе-процентщице. “...На стуле в уголку сидит старушонка, вся, скрючившись и наклонив голову, так что он никак не мог разглядеть лица, но это была она. Он стоял перед ней: “боится!” - подумал он, тихонько высвободил из петли топор и ударил старуху по темени, раз и другой. Но странно: она даже не шевельнулась от ударов, точно деревянная. Он испугался, нагнулся ближе и стал ее разглядывать; но и она еще ниже нагнула голову. Он пригнулся тогда совсем к полу и заглянул ей снизу в лицо, заглянул и помертвел: старушонка сидела и смеялась,- так и заливалась тихим, неслышным смехом... Бешенство одолело его: изо всей силы начал он бить старуху по голове, но с каждым ударом топора смех и шепот из спальни раздавались все сильнее и слышнее, а старушонка вся так и колыхалась от хохота”.

Этот сон удивителен по своей психологической точности и художественной силе. Достоевский нагнетает, сгущает краски (смех у старухи “зловещий”, гомон толпы за дверью явно недоброжелательный, злобный, насмешливый), чтобы как можно более четко и достоверно отразить состояние отчаявшейся души героя, особенно усилившееся после провала «эксперимента над собой».

Раскольников оказывается не Наполеоном, не властелином, имеющим право с легкостью переступать через чужие жизни ради достижения своей цели; муки совести и страх разоблачения делают его жалким, и смех старухи - это смех и торжество зла над не сумевшим убить в себе совесть Раскольниковым.

Второй сон Родиона Романовича - это сон человека, который удостоверился, что он не старуху убил, а себя убил. И убийство это столь же напрасно, как попытки убить старушку. Эпизод сна дает ответ главному герою и читателю, что эксперимент был затеян зря; предчувствие того, что напрасное убийство повлечет за собой наказание.

В действительности наказание вступило в силу еще задолго до совершения преступления и продолжится сразу после пробуждения главного героя – Раскольникова ожидает встреча со Свидригайловым...

Свидригайлов - человек, стоящий по ту сторону добра и зла, находящийся на грани нормальной и больной психики. Его образ является двойником образа Раскольникова. У Свидригайлова много грехов, но он о них не задумывается, потому что для него преступление - нормальное явление. После того, смерти жены он подвержен видениям: Марфа Петровна является ему везде, разговаривает с ним; ему постоянно снится сон, в котором жена напоминает ему о незаведенных часах. Свидригайлов не может вынести страданий и решается на последний в своей жизни, самый страшный грех, – самоубийство.

Образ Свидригайлова также очень глубоко показан Достоевским через сны и видения и олицетворяет путь, по которому мог бы пойти Раскольников, если бы был слабее душой.

Но Раскольников оказывается выше и, поддерживаемый Сонечкой Мармеладовой, признается в своем преступлении и отправляется на каторгу.

Последний, третий сон главный герой видит на каторге, уже на пути к нравственному возрождению, глядя на свою теорию другими глазами. Раскольников болен, лежит в бреду. Под подушкой – Евангелие, принесенное Соней по его(!) просьбе (однако ни разу доселе им не открытое).

Ему снятся картины апокалипсиса: «Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали. Все были в тревоге и не понимали друг друга, всякий думал, что в нем в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки. Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе...»

В этом сне Раскольников смотрит на свою теорию по-новому, видит ее антигуманность и расценивает ее уже как возможную причину возникновения ситуации, угрожающей по своим последствиям (этот апокалипсис – и есть последствия воплощения теории Раскольникова в жизнь). Именно теперь, при осмыслении третьего сна, происходит переосмысление героем смысла жизни, изменение его мировоззрения, постепенное приближение к духовному совершенству - то есть совершается нравственное возрождение Раскольникова, трудное, болезненное, но все же очистительное и светлое, купленное ценой страдания, а ведь именно через страдание, по мнению Достоевского, человек может прийти к настоящему счастью.

Сны в романе имеют разное содержание, настроение и художественную функцию, но их общее назначение, одно: наиболее полное раскрытие основной идеи произведения - опровержения теории, убивающей в человеке человека при осознании этим человеком возможности убийства им другого человека.

Тихий Дон

Во второй книге романа Михаила Шолохова «Тихий Дон» мы встречаемся с эпизодом, в котором генерал Корнилов рассказывает о сне, увиденном им накануне. Хотя возможность того, что нечто подобное действительно могло присниться генералу Корнилову и каким-то образом стать известным автору романа, не исключена, я склонна предполагать, что этот сон скорее был попросту сочинен Михаилом Шолоховым. Таким образом, в моем понимании сон Корнилова – литературный.

Как известно, основной особенностью литературного сна является то, что он иносказателен, что в нем в образной форме выражаются переживания человека, дается его оценка или представляется значение происходящих событий. И в этом смысле сон очень близок образной природе литературы. Потому, видно, сны столь часто в ней и встречаются. Но сон вовсе не повторяет жизненную ситуацию, как этому учат бульварные сонники. Здесь иная закономерность, о которой можно сказать стихами К. Бальмонта:

«Он с жизнью был несходен,

Но с жизнью сопряжен».

На первый взгляд сон, о котором рассказывает генерал Корнилов в тексте романа, сюжетно немотивирован, даже вроде бы неуместен. Однако первое мнение зачастую бывает ошибочным. Обращаясь к изображению сна, автор, конечно же, разрешает какую-то свою эстетическую и мировоззренческую задачу, передать которую иными средствами он не может. То есть то, что изображается с помощью сна, в какой-то иной форме более в тексте не повторяется, не дублируется декларативно, но так или иначе связано со смыслом и значением постигаемого в произведении. А потому можно с уверенностью сказать, что сон является ключевым местом для понимания произведения в целом. Ничего не значащим, «лишним» в тексте художественном он быть не может, тем более в таком произведении, как «Тихий Дон».

Книга вторая, часть четвертая, глава шестнадцатая – пересказ сна Корниловым:

«Сегодня я видел сон. Будто я – бригадный командир одной из стрелковых дивизий, веду наступление в Карпатах. Вместе со штабом приезжаем на какую-то ферму. Встречает нас пожилой, нарядно одетый русин. Он потчует меня молоком и, снимая войлочную белую шляпу, говорит на чистейшем немецком языке: «Кушай, генерал! Это молоко необычайно целебного свойства». Я будто бы пью и не удивляюсь тому, что русин фамильярно хлопает меня по плечу. Потом мы шли в горах, и уже как будто бы не в Карпатах, а где-то в Афганистане, по какой-то козьей тропе… Да, вот именно козьей тропкой: камни и коричневый щебень сыпались из-под ног, а внизу за ущельем виднелся роскошный южный, облитый белым солнцем ландшафт…»

Пересказ происходит во время совещания Корнилова с Романовским, когда Корнилову становится уже абсолютно ясно, что «дело вооруженного переворота погибло», и он делится столь печальным положением с генералом Романовским. Тот, пытаясь, то ли успокоить главнокомандующего, то ли действительно веря, что не все еще потеряно, отвечает ему: «По-моему Лавр Георгиевич, пока у нас нет еще оснований быть пессимистически настроенными. Вы неудачно предвосхищаете ход событий…». В ответ же на такую реплику Романовского Корнилов, «задумчиво и хмуро улыбаясь», рассказывает свой сон, и таким образом наводит на предположение, что в этом сне и есть его оценка сложившейся ситуации.

Некоторая странность сна Корнилова состоит в том, что для военачальника он был бы более уместен перед сражением, как знамение и предсказание на возможный ход событий. Здесь же сон появляется тогда, когда все уже проиграно. Вероятно, однако, что таким своим положением сон и указывает на то, что Корнилову еще предстоит долгий и тернистый путь. Как потом и оказалось, до самого Екатеринодара, когда генерал был убит шальным снарядом, залетевшим в хату, где находился его штаб. Впрочем, об этом предстоящем ему пути говорится и в тексте романа: «Бесславно закончилось ущемленное корниловское движение. Закончилось, породив новое». Но и новое движение, как известно, потерпело поражение.

Как видим, в данном сне соединены два сюжета: галицийский, европейский – западный, и афганский – восточный, связанные между собой биографией генерала, тем, что он был участником там и там происходивших событий. Можно сказать, что в его судьбе проявилась судьба России, ее извечная, трудная, мучительная участь быть между разными мирами – западным и восточным. Другое дело, удержался ли он в ее пределах или все-таки покорно пошел за новомодными, односторонними веяниями… Причем Восток и Запад в данном случае понятия не буквальные и уж ни в коей мере не только географическое.

Нет никаких сомнений в том, что в этом сне сопоставлены разные миропонимания – восточное и западное. Нельзя не заметить и того, что эти миры, эти цивилизации, сошедшиеся во сне, в сознании героя романа, противопоставлены. Если следовать символике сна, то

· пить молоко во сне означает радость и благополучие;

· видеть во сне каменные горы означает болезнь, страх, препятствие и остановку в делах;

· идти дорогой во сне – значит быть в трудах;

· узкая же тропа также означает печаль и страх.

Таким образом, по символике сна получается, что западный мир для героя благоприятен, а восточный опасен и сопряжен с неудачей. На самом же деле в судьбе генерала Корнилова все было как раз наоборот.

(из биографии генерала)

Сразу же после окончания Михайловского артиллерийского училища, Корнилов в 1892 году был направлен поручиком в Туркестанскую артиллерийскую бригаду. Долгие годы он был удачливым разведчиком, тайно выезжая в соседние страны, среди которых Афганистан, где усиливалось английское влияние, занимал особое место. После Афганистана в судьбе генерала Корнилова была русско-японская война, в которой он за отличие награжден Георгиевским крестом. С 1909 по 1911 год он состоял российским военным агентом в Китае. Выслужив генеральский чин, командовал 2-м отрядом Заамурского пограничного округа в Харбине. Первую мировую войну встретил во Владивостоке командующим 1-й бригады 9-й стрелковой дивизии…

Словом, Восток для Корнилова был привычен и понятен.

Совсем иначе все было на Западе – там служба не задалась сразу:

С начала первой мировой войны – Корнилов на фронте в качестве командира дивизии. Здесь его преследуют одни несчастья. То его дивизия попала в окружение, из которого едва вырвалась, потеряв около двух тысяч пленными. В конце апреля 1915 года его дивизия вновь попадает в окружение, в результате чего три с половиной тысячи солдат попали в плен. Оказался в плену и сам Корнилов…

Несмотря на то, что Корнилов «считался революционером» и западником, последним он, возможно, тщетно и натужно хотел быть, так как это было выгодно для карьерного роста. Однако чувствовал он себя лучше среди азиатов.

Возвращаясь к эпизоду сна Корнилова, нельзя не обратить внимания на не менее странное, чем сам сон, занятие генерала, предшествовавшее рассказу:

«Суетливо выкидывая руку, пытался поймать порхавшую над ним крохотную лиловую бабочку. Пальцы его сжимались, на лице было слегка напряженное, ожидающее выражение. Бабочка, колеблемая рывками воздуха, спускаясь, планировала крыльями, стремилась к открытому окну. Корнилову все же удалось поймать ее, он облегчающе задышал, откинувшись на спинку кресла».

Очевидно, что этот сон напрямую связан с положением дел на фронте, с той ситуацией, в которую попал Корнилов. И бабочка тут неслучайна и символична.

Бабочка, летящая на огонь – обычная и довольно распространенная в русской литературе метафора и прочитывается она, пожалуй, однозначно: губительная неумолимость обстоятельств, в которую попадает человек.

Автор уподобляет своего героя этой безвольной бабочке, которой управляет сила обстоятельств. Ведь Корнилов, прежде чем стать лидером Белого движения, немало поблудил по политическим дебрям, немало способствовал тому критическому положению, в котором страна оказалась: и царскую семью арестовывал, и над внедрением безумного приказа №1, разваливающего армию, поработал, и на сговор шел… Зато быстро рос в чинах…

Очень сходная картина есть в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Там следователь Порфирий рассказывает о Родионе Раскольникове: «Он по закону природы от меня не убежит, хотя бы даже и было куда бежать. Видали бабочку перед свечкой? Ну, так вот он все будет, все будет около меня, как около свечки, кружиться; свобода не мила станет, станет задумываться, запутываться, сам себя кругом запутает, как в сетях, затревожит себя насмерть!.. И все будет, все будет около меня же круги давать, все суживая и суживая радиус, - и - хлоп! Прямо мне в рот и влетит, я его и проглочу-с, а это уж очень приятно, хе-хе-хе! Вы не верите?»

Из этой образной картины, сопоставленной с картиной в «Тихом Доне», следует, кажется, единственный вывод: Корнилов несвободен в своих действиях, подневолен и зависим. Здесь социальное положение личности, ее положение в служебной иерархии для художника не столь важно. Главное – характер личности, сумевшей или не сумевшей, несмотря на обстоятельства, оставаться свободной, быть в конце концов исполнительницей своей, а не чужой воли… В этом отношении Корнилов оказался для Шолохова не то что неинтересен, а вполне ясным, о чем он и дает знать, сравнивая его с бабочкой, слепо и покорно летящей на огонь лампы…

Таким образом, в картине сна Корнилова Шолохов дает оценку как самому генералу, так и возглавляемому им делу, и эта оценка заключается в том, что в генерале Л.Г. Корнилове трудно при всем желании усмотреть действительного спасителя России. Сон имеет не только биографическое, но главным образом мировоззренческое, эстетическое значение. Эпизод, в котором генерал рассказывает сон, не просто раскрывает личностные качества героя, но также помогает лучше понять значение постигаемого в произведении.

Мастер и Маргарита

В серебристый сон

Ты бы с ним ушел

По дороге вечных звезд

Над простором строгих гор

Ты бы перед ним

На колени встал

Не стыдясь ни слов, ни слез

Кто любил - тот и распял...

(М. Пушкина)

Михаила Афанасьевича Булгакова нередко называют сатанистом, приспешником дьявола. На самом же деле он – великолепный психолог и философ, не побоявшийся высказать свою философию жизни печатными буквами на страницах белой бумаги. Его роман «Мастер и Маргарита» - невообразимо сильное по своей психологической окраске произведение. Подобно тому, как свита Воланда гипнотизирует всю Москву на сцене Варьете, каждый читатель, перелистнув последнюю страницу романа, чувствует себя вовлеченным в какую-то мистическую историю; и, будто по велению автора, убежденный, что эта тайна известна лишь ему одному, он (читатель) будет хранить ее вечно.

Для достижения такого воистину гипнотического эффекта автор использует различные художественные приемы. Известно, что состояние гипнотического транса очень похоже на состояние сна (и в том и в другом случае происходит торможение коры головного мозга), чем и пользовались многие иллюзионисты-гипнотизеры. Тот же самый прием употребляет и Булгаков на страницах романа. Он «усыпляет» героев, а вместе с ними и читателя. Нарочито много говоря о снах, видениях, галлюцинациях, автор окончательно стирает и без того еле уловимую грань между сном и реальностью.

Если спросить сто человек, читавших Мастера и Маргариту, о чем роман, много больше половины из них, не раздумывая, ответят: «о Пилате». Стало быть, главным героем является вовсе не Воланд и совсем даже не Маргарита, а «пятый прокуратор Иудеи всадник Понтий Пилат», появившийся на страницах романа намного меньше раз, чем первые двое. Великая трагедия Понтия Пилата начинается в день казни Иешуа Га-Ноцри, а именно в праздничную, пасхальную ночь. Он велит постелить ему на балконе – на том самом балконе, с которого накануне вел допрос Иешуа и вынес ужасный приговор. Теперь прокуратор долго лежал на постели, но сон не приходил. Наконец ближе к полуночи он уснул.

Лишь только прокуратор потерял связь с тем, что было вокруг него в действительности, он немедленно тронулся по светящейся дороге и пошел по ней вверх прямо к луне. Он даже рассмеялся во сне от счастья, до того все сложилось прекрасно и неповторимо на прозрачной голубой дороге. Он шел в сопровождении Банги, а рядом с ним шел бродячий философ. Они спорили о чем-то очень сложном и важном, причем ни один из них не мог победить другого. Они ни в чем не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем. Само собой разумеется, что сегодняшняя казнь оказалась чистейшим недоразумением – ведь вот же философ, выдумавший столь невероятно нелепую вещь вроде того, что все люди добрые, шел рядом, следовательно, он был жив. И, конечно, совершенно ужасно было бы даже помыслить о том, что такого человека можно казнить. Казни не было! Не было! Вот в чем прелесть этого путешествия вверх по лестнице луны...

Этот сон Пилата не просто символичен, но также и психологичен и открывает один из замыслов автора.

Символизм этого эпизода заключается в образе луны и лунного света. Булгаков часто использовал символы, взятые из мировой культуры в своих произведениях. Так, противостояние добра и зла, привычное нам с раннего детства, когда мы еще читали сказки про бабу ягу, является одной из важнейших смысловых линий романа «Мастер и Маргарита». Символы добра и зла сплошь и рядом встречаются на страницах романа: это Воланд и Иешуа; солнце и луна. Образ луны проходит через все произведение, олицетворяя собой добро; лунная дорожка – путь к луне – а значит, путь к истине. Во сне Пилат идет за Иешуа – он понимает, что только этот добрый философ может избавить его от лжи, от ненавистной должности прокуратора и помочь обрести истину и покой. Древний обычай, что добро побеждает зло, претворился и в Мастере и Маргарите: поняв свою ужасную ошибку, Пилат раскаивается, и доброе начало торжествует в этом герое.

В эпизоде сна Понтия Пилата раскрываются новые душевные качества прокуратора:

· Он осознает, в чем его самая большая проблема (и трусость, несомненно, один из самых страшных пороков. Так говорил Иешуа Га-Ноцри. Нет, философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок.)

· Он раскаивается в казни Иешуа (Но, помилуйте меня, философ! Неужели вы, при вашем уме, допускаете мысль, что из-за человека, совершившего преступление против кесаря, погубит свою карьеру прокуратор Иудеи?<...>Разумеется, погубит. Утром бы еще не погубил, а теперь, ночью, взвесив все, согласен погубить. Он пойдет на все, чтобы спасти от казни решительно ни в чем не виноватого безумного мечтателя и врача!)

· Он любит (прокуратор, положив собаке руку на шею, закрыл наконец глаза. – Банга был единственным существом на планете, которое действительно любил Пилат)

С этого сна начнется наказание Понтия Пилата. И не просто наказание, а наказание сном:

Около двух тысяч лет сидит он на этой площадке и спит, но когда приходит полная луна, как видите, его терзает бессонница. <...> он говорит, что и при луне ему нет покоя и что у него плохая должность. Так говорит он всегда, когда не спит, а когда спит, то видит одно и то же - лунную дорогу, и хочет пойти по ней и разговаривать с арестантом Га-Ноцри, потому, что, как он утверждает, он чего-то не договорил тогда, давно, четырнадцатого числа весеннего месяца нисана. Но, увы, на эту дорогу ему выйти почему-то не удается, и к нему никто не приходит. Тогда, что же поделаешь, приходится разговаривать ему с самим собою. Впрочем, нужно же какое-нибудь разнообразие, и к своей речи о луне он нередко прибавляет, что более всего в мире ненавидит свое бессмертие и неслыханную славу. Он утверждает, что охотно бы поменялся своею участью с оборванным бродягой Левием Матвеем.

Наказание продлится две тысячи лет, пока однажды весенней ночью Мастер не прокричит что есть мочи «Свободен! Свободен! Он ждет тебя!» и не рухнут горы и огромная остроухая собака не побежит по лунной дорожке, а вслед за ней – ее хозяин – пятый прокуратор Иудеи всадник Понтий Пилат.

Роль снов в романе «Мастер и Маргарита» колоссальна. Сны помогают автору добиться гипнотического эффекта, стирая грань между правдой и вымыслом; они, отражая душу спящего, помогают читателю лучше понять образ героя; а также являются отражением одной из смысловых линий романа – противостояния добра и зла.

Заключение

В ходе работы над рефератом было рассмотрено четыре произведения российских классиков: «Евгений Онегин», «Преступление и наказание», «Тихий Дон», и «Мастер и Маргарита». В каждом из этих романов сновидения играют свою, определенную роль – общих канонов нет и быть не может.

В «Преступлении и наказании», напротив, никакой красочности роману сны не придают, а еще больше затуманивают и без того неясные вещи. Так же, как и в «Евгении Онегине», сны здесь помогают лучше понять внутренний мир очень сложного человека – Родиона Раскольникова. Сны Раскольникова символичны (антитеза церкви и кабака); их отголоски присутствуют на протяжении всего романа. Кроме того прием снов помогает лучше понять смысл произведения (третий сон Раскольникова).

Во всех четырех произведениях сны и сновидения являются одними из важнейших художественных приемов, ибо они помогают автору полномернее донести до читателя свою мысль. Сон – это всегда загадка, и, пытаясь ее разгадать, можно прийти к удивительным открытиям. (Недаром же таблица Менделеева приснилась Дмитрию Ивановичу!) Когда я работала над рефератом, мне захотелось перечитать мои любимые книги (ведь в них были сны!) и попытаться разобрать, что они – эти сны – значат. Вдруг я пролистнула, не обратив внимания, целый мир, полный ответов и смысла?

Список литературы

1. «Евгений Онегин» - А.С. Пушкин, 1831

2. «Преступление и наказание» - Ф.М. Достоевский, 1866

3. «Мастер и Маргарита», М.А. Булгаков, 1936

4. «Тихий Дон», М.А. Шолохов, 1940

5. Статья «Вещий сон генерала Корнилова. Над страницами Тихого Дона» - Петр Ткаченко (Литературный журнал МОЛОКО), 1998

7. Справочник Школьника изд.АСТ-ПРЕСС, 2000

9. «Роль нейросферы в художественной системе М.А. Булгакова» - Зимнякова В.В., 2006

10. Статья «Сны Раскольникова» (социальный психоанализ от Сергея Выгонского, выпуск 12, 2005

11. Детская Энциклопедия (Человек), 1975

Прежде чем непосредственно приступить к теме, полезно уточнить термины, без которых невозможно будет обойтись в дальнейшем. Основными терминами здесь являются «сон» и «сновидение». В обиходном употреблении два этих слова часто смешиваются, между ними не проводится чёткой грани. Часто понятием «сон» мы подменяем термин «сновидение». Но с литературоведческой точки зрения такое замещение недопустимо. Сон - это «наступающее через определённые промежутки физиологическое состояние покоя и отдыха», тогда как сновидение ― это «образы, возникающие во время сна». Таким образом, главным составляющим в определении понятия «сон» является процесс , а в понятии «сновидение» ― образ .

Во времена Достоевского сон и сновидения рассматривались вместе, даже присоединяя к ним ещё и сноподобные явления, например, галлюцинации , видения , грёзы и т. п.

Сам Достоевский ни в жизни, ни на страницах своих произведений не проводит разграничения между сном и сновидением. Вспомним хотя бы его «Петербургские сновидения в стихах и прозе», где, вынося в заголовок фельетона слово «сновидения», писатель далее пользуется исключительно словом «видение», тем самым смежая эти понятия: «И вот с тех пор, с того самого видения (я называю моё ощущение на Неве видением)». В другом произведении Достоевского находим следующие строки: «Мечта скверная, мечта ужасная, и ― слава богу, что это только лишь сон!» Здесь ярко прослеживается такая особенность повествования, как неразличение материального, в данном случае сна как физиологического процесса, и идеального (видения, мечты). Это неразличение вытекает из смешения сна и бодрствования самим писателем в реальной жизни.

Неразграничение Достоевским в своих произведениях сна и яви вполне согласуется с научной концепцией того времени, а мы знаем, что писатель всегда старался обосновать поступки своих героев психологическим правдоподобием. В исследовании К.Д. Кавелина есть следующее определение сна: «Сон ― явление на рубеже психического и материального элементов, в котором эти элементы непосредственно между собой соприкасаются». Как видно из этого определения, психическое (идеальное) и физиологическое (материальное) здесь не разграничиваются.

Охарактеризовав сон и сновидение с точки зрения различной природы происхождения (физиологической и психологической), не следует, тем не менее, проводить принципиального разграничения между ними. Тем более что сам Достоевский не делал этого разграничения. Ведь невозможно, цитируя писателя, заменять слово «сон», употребленное им в значении «сновидение», на другое, что было бы необходимо сделать с точки зрения научного подхода.

Мир снов и сновидений издревле интересовал человека как что-то столь же близкое нашему пониманию сколь далёкое от него. Бодрствуя, мы видим и понимаем, чтó происходит вокруг, оцениваем происходящее ― наше сознание работает так, как мы этого хотим. Но что происходит с сознанием человека во сне? Тайна, покрытая мраком ночи…

По мнению В. Руднева , два ключевых архетипических представления ― «жизнь есть сон» и «смерть есть сон» в европейскую культуру проникли разными путями, пройдя ряд культурных опосредований. Так, Руднев пишет:

«Сон ― обычная метафора смерти в христианстве <…> В целом можно говорить, что христианство относится ко сну и сновидению отрицательно (излишне говорить, что гадание по снам, сонники и т. д. ― элементы языческой народной культуры и скорее противостоят христианству) в силу явной семиотичности своей доктрины. В христианстве всё ― Текст. <…> То мистическое, что от Бога, строго кодифицировано семиотически ― в молитве, ритуале, посте, службе и т. д. <…> Сновидение же есть нечто совершенно противоположное Откровению. Оно неконтролируемо и потому оно совершенно очевидно от дьявола, так как именно в сновидении выходят наружу подавленные дьявольские поползновения ― сексуальность, честолюбие и т. д.

Идея о том, что жизнь это сон <…> пришла, конечно, с Востока, через классический махаянистский буддизм, проникнув в дальневосточные эзотерические учения, прежде всего дао и чань.

Иллюзорность и ничтожность жизни, последовательный отказ от неё ― одна из важнейших доктрин классического буддизма. Поэтому если в христианстве сон - метафора смерти, то здесь сон безусловно метафора жизни, её пустоты и иллюзорности».

В дальнейшем, эти два представления в равной степени оказались актуальными для европейской культуры. К примеру, осмысление смерти как сна (и вопрос о том, каков характер сновидений, снящихся после смерти) мы обнаруживаем в знаменитом монологе Гамлета «Быть или не быть» из трагедии Шекспира «Гамлет», в котором герой, размышляя о смерти, задается вопросом:

«Умереть ― уснуть ― не более того. И подумать только, что этим сном закончится боль сердца и тысяча жизненных ударов, являющихся уделом плоти, ― ведь это конец, которого можно от всей души пожелать! Умереть. Уснуть. Уснуть, может быть, видеть сны; да, вот в чём препятствие. Ибо в этом смертном сне какие нам могут присниться сны».

Руднев , конечно, упрощает и «выпрямляет» христианское понимание сна. Вспомним, что сон может обладать профетической (пророческой) функцией и иметь Божественный источник: так, Иосиф Прекрасный растолковал фараону сон о семи тучных и семи худых коровах, ниспосланный Богом (Быт. гл. 41: 16-25), православные жития и предания изобилуют примерами, когда именно во сне святым ниспосылалась Благодать, например, указывалось место строительства будущего монастыря.

Цветные сны снились Раскольникову — герою романа «Преступление и наказание» Достоевского

Особенность сна литературного героя заключается в том, что читатель, имея возможность сравнить его содержание с последующими событиями в судьбе персонажа, может угадать логику автора и раскрыть значения символов.

Сон в литературном произведении ― выделенный фрагмент текста, имеющий следующие отличительные особенности :

1) максимальная сжатость, схематичность;

2) обилие символики (вследствие этого - концентрация на небольшом участке текста основных смысловых нитей и мотивов);

3) стилевое несоответствие ко всему произведению (дискретность повествования объясняется потоком сознания, отсюда и «бессвязность» ассоциаций).

Слово-символ в литературном произведении прежде всего многозначная структура, которая определяется единством и взаимозависимостью трёх семантических измерений: а) русской языческой символикой; б) микро- и макроконтекстом произведения; в) функцией сна, во-первых, раскрывать душевное состояние сновидца (Татьяны Лариной в «Евгении Онегине» Пушкина ) или его близких (положив под подушку зеркало, Татьяна гадала на своего суженого, т. е. на Онегина); и, во-вторых, предсказывать будущее.

В любой энциклопедии можно прочесть: сновидение - субъективное восприятие некоторой реальности, которая может включать в себя изображения, звуки, голоса, слова, мысли или ощущения во время сна. Сновидящий обычно не понимает, чтó находится во сне, принимая окружающее за реальность, и обычно не может сознательно воздействовать на сюжет сна. Издавна считалось, что сновидение несёт некое зашифрованное сообщение. Как правило, в древних и традиционных культурах бытовала вера в то, что это послание имеет отношение прежде всего к будущему человека или его окружения. Сновидения посылались человеку высшими существами (богами и проч.) именно с этой целью.

Прочитав приведённую выше статью из энциклопедии, трудно не проникнуться глубоким таинством сновидений. Это таинство подобно трясине: узнав немного, хочется узнавать ещё и ещё, постигать новые глубины. Так же, как и сами сны, это знание заполняет сознание и никогда нельзя пресытиться этим знанием, как нельзя пресытиться сном.

В филологической литературе в большинстве случаев сны персонажей никак не определяются. Рассматриваются в основном их отдельные виды и функции, а также мотивная структура снов в произведениях разных авторов.

Слово «сон» используется не как научный термин, что способствует смешению этой формы с рядом других, отнюдь не тождественных ей (в частности, с «видением»). Нередко в рамках одной литературоведческой работы сон персонажа обозначается разными, но не синонимичными понятиями: «форма художественного языка», «устойчивый художественный приём», «мотив».

Поскольку в научной традиции отсутствует чёткое определение литературных сновидений, не выработаны и критерии для их выделения в тексте. Негативные последствия этого особенно заметны при изучении произведений, в которых сон тяготеет к максимальному смешению с действительностью. Так, в исследованиях, посвящённых роману В. Набокова «Приглашение на казнь», сны как вставные формы либо вообще не рассматриваются из-за сложности их обнаружения, либо анализируются лишь наиболее очевидные случаи их присутствия в тексте.

Недостаточно чёткое разграничение сна как элемента художественного произведения и как психо-физиологического явления влечёт за собой то, что сны персонажей часто рассматриваются лишь с точки зрения их значимости для изображения различных психологических состояний . В качестве другой крайности можно назвать анализ только сюжетной функции снов . В обоих случаях игнорируется двойственная природа литературных сновидений , которые не только предоставляют огромные возможности для изображения психологии героя, но и являются элементом картины мира в произведении.

Значение снов в общей структуре художественной реальности не выделялось пока в качестве особой функции этой формы, хотя такая необходимость в известной мере осознается. Сегодня внимание исследователей литературных снов приковано к таким темам: сновидение и миф, сновидение и творчество, сновидение и бессознательное, сновидение и текст, язык сновидений, хронотоп сновидений.

По Юнгу , архетипы появляются в мифах и сказках точно так же, как и в сновидениях и продуктах фантазии. Сновидение можно рассматривать как личный миф. Оно приводит в движение миф в современной культуре, активизирует в человеке способность к мифотворчеству, это феномен надкультурный, обогащающий разные мифологии. В снах могут возникать мифологические сюжеты, но непоследовательно, в причудливом сочетании с глубоко личной символикой сновидца, который может непосредственно участвовать и даже влиять на события сна. Можно отметить сходство в законах функционирования сна и мифа. Сон, как и миф, нуждается в толковании, в переводе с языка символов на язык понятий , он возвращает человека к мифологической сакральной эпохе. Эта эпоха называется в космогониях некоторых народов эпохой сновидений.

Не менее активно, чем в мифах, сновидения используются и в фольклоре, где они является выражением народных представлений о жизни и смерти. Сновидения бытуют в качестве особого жанра и связаны с другими жанрами устного народного творчества: загадками, заклинаниями, заговорами . Они часто включаются в сказки, былины, лирические песни. Сновидения издавна используются в художественной литературе для создания таинственной атмосферы, иррационального фона произведения, мотивируют поступки персонажей, определяют их эмоциональное состояние. Начиная с фольклора и древнерусской литературы, сны предупреждают, поучают героев, служат знамениями, оказывают помощь в ориентации в духовном мире, визуализируют картины ада и рая, наставляют, дают отдых, исполняют желания, но и искушают, испытывают, ставят перед выбором, провоцируют. Сны амбивалентны по своей сути.

Сны многоаспектны, их можно подвергнуть какой-либо из традиционных классификаций, при этом толкования будут различными. Отыскивая «смысл» сновидения, можно запутаться в дебрях подсмыслов и ассоциаций. Можно обращаться к буддистской или оккультной интерпретациям, можно соотноситься с психоанализом или трансперсональной психологией, однако важно не уйти далеко в сторону от литературоведческого анализа снов и установления их связи с общей художественной концепцией автора.

В русской литературе сны всегда играли не меньшую, а иногда и бóльшую роль, чем действительность. Многие писатели делали сон полноценным действующим лицом своих произведений. Сны героев позволяют лучше понять характеры их героев, причины их поступков, отношение к людям и к себе. Ведь, по сути, сон - это время, когда освобождается подсознание человека. А оно не сковано внешними условностями, не позволяет лгать, притворяться и прикрываться масками. Наверное, именно по этим причинам авторы так часто прибегают к следующему приёму: раскрытие личности персонажа через его сон.

Сон американского солдата-северянина в гражданскую войну

Изображение сна - описание сновидения, вещего сна - весьма распространённый литературный приём . Он служит для самых разнообразных целей формального построения и художественной композиции всего произведения и его составных частей, для идеологической и психологической характеристики действующих лиц и, наконец, для изложения взглядов самого автора. Сон ― ведущий приём у писателей-романтиков. Метафорика снов очень часто становится ключом к пониманию идейного содержания произведений, авторской позиции.

Сон в художественном произведении может служить тем же целям, что и «эзопов язык», являясь как бы аллегорией, иносказанием.

Сны героев в произведениях русской литературы занимают особое место: через данный приём раскрывается внутренний мир героев, очень часто сны носят символичный смысл, «предсказывают» развитие сюжета; с помощью сна передаются внутренние переживания героев. В русской литературе сон как приём используется с XII века («Слово о полку Игореве»).

Ле Гофф считал, что сновидения периода греко-римского язычества обладают шестью основными свойствами - деление на сны правдивые и сны лживые; связь их с загробным миром; преобладание правдивых снов; типологическая систематизация сновидений в зависимости от того, «кто их посылает»; сновидение - сон души, высвободившейся из тела; использование специалистов по толкованиям сновидений.

В эпосе сны важны, потому что несут с собой чувство судьбы. Если писатель располагает достаточным пространством и хочет сложить историю, которая, по его мнению, послужит иллюстрацией идеи всесилия рока, он может очень плодотворно использовать сны и даже умножить их количество, чтобы усилить эффект.

В литературных памятниках сюжеты снов отчётливо распадаются на две группы явлений, функционирующих на разных уровнях абстракции и имеющих, по-видимому, различное происхождение:

1) представленные в сжатой форме, как украшение (обычно вещий сон, подлежащий толкованию, начиная уже с «Эпоса о Гильгамеше»);

2) в более свободной форме, как повествовательная рамка, обрамление произведения в целом (от него почти не отличается жанр видения ). Сон одного из действующих лиц литературно-художественного произведения может служить как бы рамкой, или обрамлением, основного сюжета, своеобразно подчёркивая его и выделяя на фоне второстепенных подробностей.

Первая форма представлена в большинстве эпических традиций. Вторая форма стадиально более поздняя, возникает в римской литературе. В средневековой поэзии сновидение - один из самых частых типов рамочной конструкции (например, знаменитый «Роман о Розе», трактат Фруассара «Любовное сокровище», поэмы Эсташа Дешана «Любовное лэ», Рауля де Удана «Сон о преисподней»). Иногда он встречается и в прозе («Четырехголосая инвектива» Алена Шартье , 1422 г.).

Особое значение приём сновидения приобретает в литературе Нового времени, где являет усложнение своей структуры и функций.

Описание сновидения, как литературный приём, часто бывает эффектным в тех случаях, когда сложный, запутанный или фантастический и непонятный сюжет предлагается вниманию читателя без пояснения о том, что он составляет содержание сна, и только в самом конце автором добавляется, что всё это было во сне. К этому приёму прибегает Гоголь в повести «Майская ночь или утопленница».

В литературе Нового времени приём усложняется: психологический сон характеризует состояние героя. В творчестве Достоевского преобладает кризисная вариация сна, то есть сновидение, приводящее к перелому во внутренней жизни человека. Данный тип сна выступает как необычайно важное, этапное, кульминационное событие в духовной жизни героя. Сновидения данного типа являются своеобразным духовным катарсисом, этическим и мировоззренческим «чистилищем», путеводной нитью к первозданным и незыблемым, общечеловеческим моральным ценностям и императивам.

Ю. Лотман писал, что сон «говорит с человеком на языке, понимание которого принципиально требует присутствия переводчика. Сну необходим истолкователь - будет ли это современный психолог или языческий жрец», толкуя его, таким образом, как «текст», требующий анализа, перевода. Также Лотман писал: именно в сновидении

«… человек получает опыт ʺмерцанияʺ между первым и третьим лицом, реальной и условной сферами деятельности. Таким образом, во сне грамматические способности языка обретают ʺкак бы реальностьʺ. Область зримого, прежде простодушно отождествляемая с реальностью, оказывается пространством, в котором возможны все допустимые языком трансформации: условное и нереальное повествование, набор действий в пространстве и времени, смена точки зрения. Одна из особенностей сна состоит в том, что категории говорения переносятся в пространство зрения. Без этого опыта невозможны были бы такие сферы, как искусство и религия, то есть вершинные проявления сознания».

М. Гершензон формулирует проблему сновидения в литературе как «текста в тексте» - сновидение, как тигр в лесу на картинке для разгадывания, которого можно увидеть только при внимательном её рассматривании. Объектом его внимания был сон пушкинской Татьяны, о котором он пишет - «тайник - дверь заперта, мы смотрим в окно - внутри все загадочные вещи», с тех сон Татьяны, становится своего рода «тренажёром», на котором будут разработаны возможные подходы к проблемам сновидческого текста.

Сон Татьяны Лариной из «Евгения Онегина» Пушкина

В постмодернизме сновидения утрачивают романтическую окраску, зачастую свойственную снам в литературе Серебряного века. Они приобретают пародийность, игровой характер. Перестают быть «вторым миром», «отдельной реальностью», занимают своё место в повседневности, становятся равны ей и даже больше неё. Сновидения приобретают характер то навязчивого бреда, вытесняющего обыденную, бытовую реальность, то странных откровений о мироустройстве, в котором сосуществуют разные формы жизни.

Постмодернисты создали «пародийный оккультизм», обрабатывая по-новому увлекавшие символистов теософские, антропософские, иные оккультные доктрины. Включая в игровую сферу своих текстов многочисленные сновидения, постмодернисты пересмотрели серьёзное модернистское отношение к таинственным областям сознания. Исследователи постмодернистской прозы рассматривают сновидения как отдельную реальность, порой перекрывающую реальность обыденную, замещающую её, и выявляют механизмы этого замещения.

В произведении русских писателей разных прозаических и поэтических жанров сон выполняет определённую функцию. Сон в художественном произведении является как бы аллегорией, иносказанием. Таким снам присуще логическое построение, дидактичность, то есть нравоучение, поучение.

В культуре XX века сон становится одним из ведущих образов интеллектуальных игр наряду с лабиринтом, маской, зеркалом, садом, библиотекой, книгой. Сновидение становится игровым полем, на котором осуществляется игра автора и персонажей в сакральное.

В идеологизированных книгах место снов нередко занимает политика.

Возьмём, к примеру, хорошего немецкого писателя Германа Канта и его роман «Выходные данные». На протяжении 418 страниц не встречается ни одного художественного изображения сна. Роман написан довольно хорошо, в нём повествуется о том, как редактору лучшего в мире иллюстрированного журнала предложили министерский портфель, который герою романа Давиду Гроту кажется чересчур тяжёлым и ответственным. В романе много положительнейших рассуждений о любимой работе как о смысле жизни, запоминающихся страниц ― о нежности, проникновенных ― о любви, сотни предложений тонкого юмора и блестящей иронии, но за это постоянно мелькают слова о партии, Ленине, Сталине, Марксе и Энгельсе .

В таких конъюнктурных книгах, несмотря на талант автора, полностью отсутствуют сны. Нет описания снов и в произведениях, рассказывающих о всемирном братстве и всемирной любви, о социальной несправедливости и классовой борьбе.

Отсутствие литературных снов в идеологизированных романах и пьесах всё же не носит абсолютный характер. И в пропитанных христианской идеологией романах Достоевского , и, например, в остро идеологическом (антилиберальном) моём романе-эпопее «Свежий мемуар на злобу дня» сны и бреды занимают ключевое место в понимании характера спящих героев и описываемой эпохи.

Нередко сами писатели берут литературные образы из своих снов.

Так, согласно легенде, Данте увидел идею «Божественной комедии» во сне в Великую Пятницу 1300 года. Более того, в 1321 году, после его смерти часть манускрипта была утеряна (13 последних песен), но его сын Якопо увидел сон, в котором явившийся отец подсказал ему, где она лежит.

Кольридж признавал, что поэма о Кубла Хане (1797 г.) была написана им под результатом видений во сне, вызванном употреблением опиума.

Мэри Шелли увидела во сне идею Франкенштейна (1818 г.).

Браунинг утверждал, что поэма «Чайльд-Роланд дошёл до Тёмной Башни» (1855 г.) пришла к нему во сне уже полностью написанной.

Стивенсону приснилась идея «Доктора Джекила и мистера Хайда».

Достоевский ― писатель во многом автобиографический, поэтому при изучении особенностей сновидений его героев необходимо учитывать то, какое большое влияние оказали собственные сновидения писателя на его профессиональную деятельность. Многие особенности личного сновидческого мира писателя отразились в его художественных произведениях.

Льву Толстому образ Анны Карениной явился во сне.

Стивен Кинг вдохновлялся своим сном при создании «Мизери», также как и при написании некоторых других книг.

Итак, сон в литературном художественном произведении помогает читателю проникнуть в глубинные, природные, пласты подсознания литературных героев. Сон играет либо компенсаторную роль нереализованного желания, либо имеет значение предощущения поворотного момента в жизни человека, вмешательства судьбы в планы героя; либо незначительные впечатления дня, получаемые извне, сон превращает в гиперболические формы времени, пространства и причинности, объясняющие религиозные и эстетические воззрения художественных персонажей.

Вспомните об этом в нужный момент

Альтернатива 2-летних Высших литературных курсов и Литературного института имени Горького в Москве, где учатся 5 лет очно или 6 лет заочно, - Школа писательского мастерства Лихачева. В нашей школе основам писательского мастерства целенаправленно и практично обучают всего 6-9 месяцев, а по желанию учащегося - и того меньше. Приходите: истратите только немного денег, а приобретёте современные писательские навыки и получите чувствительные скидки на редактирование своих рукописей. http://detectivethriller.wordpress.com/ - Как написать детектив и триллер

Сон всегда был тайной, загадкой для человека. Как всякая тайна, он необыкновенно привлекателен, недаром вокруг этой загадки столько всего: и народные верования, и сказки, и предсказания, колдовство... Интерес к снам характерен для всех эпох человеческой культуры. Наука открыла связь снов с мифами, а также универсальный характер ряда образов и символов, что в свою очередь было подхвачено литературой, особенно романтизмом. Романтики считали, что сны играют решающую роль в творческом процессе. Большой интерес к снам был у символистов. Сны одна из самых привлекательных и распространенных сфер человеческого духа, как для писателей, так и для читателей.

Чтобы в этом убедиться, достаточно привести произведения, в названиях которых присутствует само слово "сон": "Сон в летнюю ночь" Шекспира, "Жизнь есть сон" Кальдерона, "Сон смешного человека" Достоевского. Особенно сны привлекают поэтов: ведь лирика непосредственно выражает чувства поэта. Первые, подсказанные памятью названия стихов: два "Сна" у Лермонтова, "Сон", "Сновидение" у Пушкина, "Сон на море" Тютчева, "Сон", "Сны раздумий небывалых" Блока, "Сон и жизнь", "Смерть это ночь, прохладный сон..." Гейне, "Сон" Байрона и т.д.

Рассмотрим, какую функцию "выполняет" сон в произведениях разных прозаических жанров на примере наиболее известных произведений русских писателей.

Сон в художественном произведении может служить тем же целям, что и "эзопов язык", являясь как бы аллегорией, иносказанием. Как правило, таким снам присуще логическое построение, дидактичность, то есть нравоучение, поучение. Например, сон из "Путешествия из Петербурга в Москву" Радищева (глава "Спасская Полесть"). Сон у Радищева имеет аллегорический характер, служит не только целям разоблачения, но и призыва, нравоучения. Это способ, средство выражения идеи и ничего общего не имеет с каким-либо подобием реального сна, настолько он объемен, логичен, детален и т.д.

Близки к этому сну и сны Веры Павловны из романа Чернышевского "Что делать?". Знаменитый четвертый сон представляет собой утопию: Чернышевский рисует картину будущего социалистического общества. Здесь подробно говорится обо всех сферах устройства общества, о труде, отдыхе, науке, искусстве. Главная тема равенство, свобода людей, всеобщее благоденствие. Как и у Радищева, сон в романе Чернышевского рационалистичен, выстроен по логическим законам и тоже заканчивается призывом. "Будущее светло и прекрасно. Любите его... работайте для него, приближайте его..." восклицает Чернышевский.

Другого рода утопия в романе Гончарова "Обломов". Это глава "Сон Обломова", имеющая самостоятельное значение. В предисловии к роману литературовед В.И. Кулешов пишет: "Гончаров решил целиком вставить ранее опубликованный "Сон Обломова", придав ему в общей композиции своего рода символическое значение… В составе романа "Обломов" этот ранний очерк стал играть роль предварительной истории, важного сообщения о детстве героя… Читатель получает важные сведения, благодаря какому воспитанию герой романа сделался лежебокой. Поскольку ленивая спячка стала "стилем жизни героя и не раз ему являлись сновидения, мечты, переносившие его в мир грез, воображаемые царства, то естественным оказывался для него и "Сон Обломова". Уникальное же его присутствие с особым заглавием в композиции романа приобретало некое символическое значение, давало читателю возможность осознать, где и в чем именно эта жизнь "обломилась"".

Другой характер имеют сны в пьесе А.Н. Островского "Гроза". Здесь нет никакой "выстроенности", заданности. Это сны, раскрывающие внутренний мир героини. Они неопределенные, смутные, волнующие. Такие сны действительно могут присниться. Сны Катерины психологически оправданы, они отражают ее внутреннее состояние, изменение ее души под влиянием любви, ее неспособность бороться с "грехом". Сон ее и предчувствие: "Точно я стою над пропастью, и меня кто-то туда толкает, и удержаться мне не за что", точнее, "не за кого".

Другая героиня, тоже из пьесы, рассказывает свой сон о любви, сон возможный, психологически оправданный, но... выдуманный. В этом сне реальное состояние героини, узнаваемость ее возлюбленного, фон луг, цветы, да и сам герой из сентиментальных романов, которыми зачитывались девушки того времени. К тому же "сон" оказался вещим.

Можно заметить, что сон Татьяны из "Евгения Онегина" близок к сну Софьи, даже лексика и тональность в чем-то совпадают: "... рев, хохот, свист чудовищ..."

Выше речь шла о снах-утопиях, а теперь обратимся к антиутопии, сну-предупреждению, ибо всякая антиутопия предупреждение. (Условная, "рабочая" терминология) Речь пойдет о снах-видениях больного Раскольникова на каторге. В примечании Г.Ф. Коган к роману Достоевского сказано: "Строки навеяны Евангелием" (Откровение святого Иоанна). Многие стихи Апокалипсиса подчеркнуты или отмечены Достоевским в принадлежавшей ему книге... Сон Раскольникова скрытая полемика с Чернышевским по поводу судеб человечества и европейской цивилизации. Мысли о вреде цивилизации и социализма, которые беспокоили Достоевского в период работы над "Преступлением и наказанием", повторены в фантастическом рассказе "Сон смешного человека". Теперь, в начале XXI века, когда человечество прошло через неслыханные испытания и теории избранности одних людей перед другими, одних народов перед другими, прошло через практическое применение идей фашизма, сон-бред Раскольникова воспринимается более расширительно, чем в то время, когда роман был написан. Этот сон отражение физического и нравственного состояния героя. Он психологически оправдан и реален, то есть такой сон мог присниться.

Сны и видения. Их роль в русской литературе. Сборник идеальных эссе по обществознанию

Статьи по теме